Пассажир - Гранже Жан-Кристоф. Страница 22

— Скажите хотя бы основное. По словам моего пациента, к которому начинают возвращаться кое-какие воспоминания, частицы под ногтями могут быть кирпичной пылью.

— Ничего подобного.

— А что же это?

— Разновидность фитопланктона.

— Как вы сказали?

— Морской планктон. Микроорганизм, обитающий в прибрежных водах Атлантического океана на юге Франции. Главным образом в Стране Басков.

Фрер подумал о выдумках Мишелля по поводу Оданжа, Кап-Ферра и несуществующей деревни Марсак близ Птичьего острова. Искажения и деформации, за которыми скрывается подлинное место его рождения — Страна Басков.

— Вы определили, что это за планктон?

— Пришлось обратиться в Институт океанологических исследований и Отдел по защите экологии побережья. Планктон входит в семейство Mesodinium harum, то есть диножгутиконосцев. Если верить людям, с которыми мы разговаривали, это редкий вид фитопланктона, принадлежащий подводной флоре Баскского карниза.

Матиас быстро записал услышанное в блокнот и тут же — куй железо, пока горячо! — спросил:

— А еще что-нибудь нашли?

Его собеседник еще немного поколебался, но затем все-таки сказал:

— Полицию наверняка заинтересует тот факт, что тот же самый вид планктона обнаружили в еще одном месте.

— Где?

— На месте преступления. На дне ремонтной ямы. Мы установили соответствие между образцами, взятыми с рук вашего пациента, и образцами из ямы.

Фрер молчал, пытаясь переварить новость. Анаис Шатле была права: ковбой видел труп. А может, и кое-что еще…

— Спасибо, — поблагодарил он. — Я пока воздержусь от использования этих сведений при проведении сеанса гипноза. Уголовное расследование — дело полиции.

— Разумеется, — одобрительно отозвался Димун. — Удачи вам.

Матиас повесил трубку. Чуть дрожащей рукой записал последние полученные от специалиста данные. Морской планктон указывал на Страну Басков. Возможно, на профессию, связанную с морем. Он до сих пор хранил убежденность, что Мишелль занят ручным трудом и работает на открытом воздухе. Рыбак? Он несколько раз подчеркнул это слово.

Но одновременно планктон напрямую связывал Мишелля с трупом. Фрер отложил ручку. Его охватило предчувствие, что эта связь станет веревкой, затянутой на шее его пациента…

Вместе с тем весь его врачебный опыт, вся его интуиция убеждали в обратном: ковбой невиновен. Возможно, он застал убийцу на месте преступления. Возможно, даже вступил с ним в схватку, вооруженный разводным ключом и телефонным справочником. И кровь на этих предметах вполне могла оказаться кровью убийцы…

Эта мысль подтолкнула его к другой, и Фрер двинулся на кухню. Не зажигая света, он подошел к окну и вгляделся в пустынную улицу.

Людей в черном видно не было.

— Шато-лезаж — одна из шести зарегистрированных в Медоке марок вина высшего качества, производимого в Листрак-Медоке…

Анаис замерзла. В хранилище, уставленном высокими хромированными резервуарами, похожими на саркофаги, гуляли сквозняки. Хорошо, что она не сняла куртку. Еще она тихо порадовалась, что внешне ничем не выделяется на фоне остальных членов клуба — всякой собравшейся здесь мрази.

— У нашей винодельни давняя история. Сорта винограда, которые мы используем, известны с пятнадцатого века…

Группа медленно двигалась по залу, слушая речь владельца и ловя свои отражения в серебристых боках винных резервуаров. Каждое воскресенье, под вечер, Анаис отправлялась на экскурсию в новую винодельню — она состояла членом клуба дегустаторов, организовывавшего посещение различных шато, расположенных в области Бордо.

И каждый раз она задавалась одним и тем же вопросом. Зачем ей это? Что она забыла на этих унылых мероприятиях? Не лучше ли было провести вечер перед телевизором, с тарелкой на коленях, наслаждаясь очередным сериалом? Не говоря уж о том, что она могла бы посвятить это время изучению символики мифа о Минотавре. Или исследованию путей распространения наркоторговли в Европе.

Все эти вопросы остались без ответа. Ровно в восемь вечера, как и каждое воскресенье, она поехала к винограднику. В плане расследования конец дня не принес ничего нового. Джафар частым гребнем прошелся по всем городским бомжатникам — безрезультатно. Ле-Коз трудился над подробной биографией Филиппа Дюрюи, но надеяться на прорыв на этом направлении в воскресенье нечего было и мечтать. Конант закончил просмотр видеозаписей с камер наблюдения на вокзале — потерпевший не мелькнул ни на одной из них — и приступил к изучению записей, сделанных в кварталах, где обитали бездомные. От Зака вообще не было никаких вестей. Он отправился расследовать «бычий» след и сгинул.

Анаис, в свою очередь, позвонила в Форт Рони. Ей удалось поговорить с сотрудником архива — настоящей ходячей энциклопедией преступного мира. Как он ни старался, но вспомнить об убийстве с мифологической подоплекой не смог. На его памяти ни одна сцена преступления не обставлялась в подобной макабрической эстетике. Ни во Франции, ни в Европе. Анаис коротко переговорила по телефону со своими помощниками и отпустила всех по домам, велев завтра с утра собраться в комиссариате.

На выходе ее перехватил старший комиссар Деверса и задержал на пару слов. Содержание его речи было claro. [10]Средствам массовой информации — ни гу-гу. Прокуратура назначит следственного судью не раньше чем через шесть дней. До тех пор у Анаис полностью развязаны руки и она может вести расследование по своему усмотрению. Только пусть не теряет бдительности: политические круги Жиронды, депутатский корпус и вообще все, кто имеет в обществе вес, будут следить за каждым ее шагом. Анаис поблагодарила его за доверие и с невозмутимым видом попрощалась, хотя на самом деле из-за стресса желудок у нее уже начинал скручиваться узлом.

— В ноябре мы разливаем вино по бочкам, в которых начинается процесс малолактозной ферментации. В среднем вино выдерживается в бочках от двенадцати до тринадцати месяцев…

На Анаис снова напал озноб. Ей представились ее руки, покрытые шрамами. Ощущение, что они постоянно оголены, выставлены напоказ, ничем не защищены, не покидало ее никогда. И не существовало на свете такой ткани и такой одежды, которая могла бы победить этот холод. Потому что он шел изнутри.

— Мы не стремимся затягивать созревание вин в деревянных бочках. Наша цель — производство гармоничных вин, сочетающих в себе фруктовые ароматы, кислоту и крепость. Это круглые, приятные на вкус вина, дарящие ощущение свежести…

Анаис его больше не слушала. Она ушла в себя. Погрузилась на дно собственной души. Собственной боли. Помимо воли она крепко сжимала руки, а в мозгу назойливо билась одна и та же мысль. Мне не справиться…Теперь дрожь передалась и ногам. Она стояла и сотрясалась всем телом. В то же время она чувствовала себя словно окаменевшей. Когда подступал очередной приступ паники, она могла упасть на землю или на ближайшую скамейку и не двигаться несколько часов. На нее накатывало нечто вроде паралича. Ужас обдавал ее своим ледяным дыханием и держал в тесном футляре, не давая вырваться.

— Сегодня мы продегустируем вино две тысячи пятого года, который в Медоке выдался чрезвычайно удачным. В настоящее время можно лишь предполагать, какой ценности достигнут вина урожая этого года в будущем. Откровенно говоря, дегустировать это вино пока преждевременно. Но мы взяли несколько образцов из бочек и…

Группа потянулась к лестнице, ведущей в погреб. Анаис засомневалась, но все-таки решила последовать за остальными. С великим трудом ей удалось спуститься по ступенькам. В подвале пахло плесенью. Ферменты медленно, но верно делали свою работу. Анаис любила вино. К сожалению, вино всегда навевало ей мысли об отце. Именно он научил ее всему, что она знала о виноделии. Научил пробовать и дегустировать вино. Научил его коллекционировать. Когда пелена спала с ее глаз, ей пришлось отречься от всего, что так или иначе касалось ее наставника. Но вино… Он и так украл у нее все, чем она дорожила. Она не позволит ему украсть еще и любовь к вину.