Крылья за моей спиной (СИ) - Риз Екатерина. Страница 54

— Вот ведь гад. — Лида головой качнула, глядя на подругу. — Даже не отрицал?

Настя слабо усмехнулась, зажмурилась, потом аккуратно вытерла слёзы.

— Он хорошо знает, когда следует признаться. Ему за это деньги платят, большие.

— Кастрировать его надо, вот и весь сказ. — Григорьева поднялась, нервно заходила по кухне. Схватилась за сигареты.

— Ты с магазином справишься одна?

Лида остановилась, посмотрела с тревогой.

— А ты куда собралась?

Настя помолчала, прежде чем ответить.

— На свою малую родину. Не хочу его видеть.

— Насть.

Настя её жестом остановила.

— Родителям надо с квартирой помочь, вот поеду, отвлекусь. Займусь делом. Ты справишься?

— Да справлюсь, конечно. Но ты понимаешь, что он завтра прилетит, и следом помчится?

— Мне всё равно. Я не хочу встречаться с ним дома, не хочу слышать, что он мне говорить будет.

— Мне сказать ему, куда ты поехала?

— Не знаю. — Рукой по столешнице провела. — Не надо… А может, надо, иначе он в розыск подаст.

Лида хмыкнула.

— Да, Маркелов может. Кобелина, — сказала она с чувством. — Чего вот не живётся? Мало мы для них делаем? Мой тоже, секретаршу себе завёл. Ты бы видела, Настя! У неё ноги, реально, от шеи. Думаешь, для дела завёл? Нашёл дуру ему верить!

— Самое обидное, Лид, что я ничего не заметила.

— Не заметила, потому что замечать нечего было. Или ты думаешь, у него всерьёз с этой блондинкой? — Лида только рукой махнула, стряхнула пепел с сигареты в серебряную пепельницу. — Поэтому я и не понимаю, чего ему не живётся спокойно! Остроты ощущений ему не хватает! Одно слово — кобель.

Настя глаза опустила, прикусила верхнюю губу. У неё уже не было сил гадать, чего именно Серёжке не хватает в семейной жизни. А Лида её за руку взяла.

— Насть, он тебя любит. Серёжка так смотрит на тебя всегда. Просто дурак, я не знаю, как такое может быть, но… Хочешь, я пойду к этой блондинке и на место её поставлю? Хочешь?

Настя улыбнулась сквозь слёзы и головой покачала.

— Ну, и правильно. Не стоит она того. Позавидовала она, я ещё тогда это поняла, на банкете. Она так на вас смотрела. А Серёжка — дурак, ему предложили себя, и он, конечно, не отказался. А любит он тебя.

Настя не ответила. Нечего было сказать, не рассказывать же подруге всю их с Серёжей историю с самого начала. Она никогда и никому об этом не рассказывала, всё это было между нею и мужем, и Насте всегда казалось, что их это сближает, их общая тайна, такого неудачного начала семейной жизни. Из-за этого и прощала его, понимая, что не может ничего от него требовать. Но это было в начале их пути, а потом, когда поняла, что он не просто муж, а муж любимый, стало намного обиднее. И она не понимала, как он может ей врать, если смотрит так, если в любви признаётся. Редко, но зато по-особенному, она ни разу не усомнилась. Но почему тогда? Чего ему не хватает? Она искренне не понимала.

И кто может её осудить за то, что ей надоело строить предположения? Уж точно не Маркелов.

10

Родной город встретил новостройками, новыми торговыми центрами, изобилием рекламы и ярких вывесок. Настя в удивлении оглядывалась по сторонам, узнавая расположение улиц, вспоминая их названия, но понимая, что не ожидала таких видимых перемен. Ей почему-то казалось, что возвращаясь в город детства, она найдёт всё таким же, каким оставила когда-то, в своих воспоминаниях. Может и изменившимся, но не настолько. А сейчас видела обновлённый проспект, незнакомые названия и магазины, клумбы, которых раньше не было, и количество машин на дорогах увеличилось в несколько раз. Мимо проезжали новые немецкие автобусы, напротив педагогического университета был установлен огромный цифровой рекламный щит, и, кажется, только люди прежние, явно не москвичи, которые вечно куда-то торопятся и бегут, словно жить не успевают. А здесь спокойнее, здесь скверы и парки, порой совсем небольшие, но очень милые, фонтаны незнакомые, и люди идут по улицам, не стремясь кого-то обогнать или сбить с ног.

Настя перестроилась в левый ряд, остановилась на светофоре, и снова, не удержавшись, принялась оглядываться по сторонам, пытаясь понять, что она помнит, а что появилось без неё. Вспоминала, когда была здесь в последний раз. Лет восемь назад, когда родители переезжали, а точнее, уезжали отсюда, и они всеми силами им в этом помогали. Тогда они с Серёжей приехали, но совсем ненадолго, только для того, чтобы проследить за погрузкой вещей и сопроводить грузовую машину к месту назначения. Пробыли в городе совсем недолго, от силы полтора часа, Настя даже никого из знакомых и бывших приятелей не встретила, только соседку тётю Валю, которой было любопытно, а Насте совсем не хотелось с ней откровенничать. К тому времени двоюродная бабушка Сергея, к которой он приезжал на каникулы, уже умерла, и поэтому их никто не встретил. И они сразу уехали, их ничто не задержало, хотя Настя и чувствовала, как щемит сердце от воспоминаний о детстве и юности, проведённых здесь. Но с тех пор прошло слишком много времени, и Настя, признаться, начала забывать, горечь ушла уже давно, да и тоска вслед за ней, и теперь, глядя по сторонам, понимала, что приехала в чужой город. Здесь столько изменилось без неё, что и не узнать. А её жизнь уже давно связана с Москвой, здесь же живут воспоминания. Когда они с Викой рано утром уезжали из столицы, Насте казалось, что она вздохнёт с облегчением, оказавшись в городе своего детства, а теперь вот понимала, что это вряд ли случится, она здесь гость, и приехала совсем ненадолго, так что незачем ждать чуда, что она вернулась и этим решит свои проблемы.

— Мама, ты здесь жила?

Вика, которая за несколько часов в машине изрядно вымоталась и заскучала, заметно оживилась, когда они въехали в незнакомый город. Головой крутила, оглядываясь, рассматривала незнакомые места и достопримечательности.

— Да, жила.

— А папа?

— А папа приезжал. Иногда.

Спальный район, в котором она когда-то жила, изменился меньше, чем центр города, с его площадями и проспектами. Но и здесь время на месте не стояло, тут и там попадались супермаркеты, несколько торговых и развлекательных центров встретилось, появился рынок, но дома всё те же, улицы и проулки, подворотни. Собираясь свернуть в некогда родной двор, Настя повернула голову, чтобы увидеть гастроном, в который так любила захаживать, и всерьёз огорчилась, когда вместо него увидела вывеску мебельного магазина. Вот так вот, не продают там больше её любимые молочные коктейли. А она ведь мечтала…

Самое удивительное, что в самом дворе жизнь как будто остановилась. Те же подъезды, кособокие лавочки перед некоторыми, детская площадка, с покосившимся грибком, и даже качели, кажется, те же. Просто поразительно. Настя, чувствуя, как замирает от тоски сердце, остановила машину перед своим подъездом, и нервно сглотнула, не справившись с чувствами. Смотрела на окна родительской квартиры и самой себе не верила. Сколько, говорите, лет прошло?

Вика, как только машина остановилась, завозилась на заднем сидении, торопясь отстегнуть надоевший за несколько часов ремень безопасности, и пряча в цветастый рюкзачок свои вещи, которые достала из него за время пути. Электронную игрушку, книжку про Гарри Поттера и пакетик с шоколадной карамелью. Сунула в карман несколько фантиков, зная, что мать не терпит мусора в своём автомобиле. А Настя тем временем вышла, и остановилась, опираясь на открытую дверцу, снова огляделась. На самодельной клумбе, за невысоким заборчиком, цвели бархотки, а чуть дальше, на верёвках сушилось бельё. Настя уже и забыла, что такое бывает и это в порядке вещей — сушить бельё на улице, у всех на виду.

Дом, милый дом…

Горло вдруг перехватило спазмом и на глаза слёзы навернулись. Пришлось глубоко вдохнуть, чтобы успокоиться. Не хватало ещё перед дочкой расплакаться и потом объяснять, что с ней такое случилось. Нервы ни к чёрту.

— Интересно, — проговорила тем временем Вика. Настя голову повернула и поняла, что дочка из машины вышла и теперь стоит рядом с ней. А она настолько погрузилась в воспоминания, что не заметила этого. А Вика руку в бок упёрла, откинула за спину рыжую косичку и на цыпочки приподнялась, осматриваясь. — Мам, где можно гулять?