Дикое сердце - Браун Вирджиния. Страница 35

Это был предельный ритм, танец без музыки, любовь, страсть и удовлетворение, слитые воедино, и Аманде хотелось кричать от чистой красоты происходящего. Как могло это чувство стать таким сильным, таким всепоглощающим, если он не чувствовал то же самое? Он не чувствовал; она знала, что не чувствовал, но отвечала ему со всей силой эмоций, которую ощущала внутри, не думая ни о чем, кроме Рафаэля. Казалось немного пугающим, что он может заставить ее чувствовать такое, почти не прилагая усилий, но Аманда отдала бы все за это.

И когда она подумала, что не вынесет еще одного мгновения ожидания, что она никогда не ощутит мучительное наслаждение, весь мир взорвался в дрожащем экстазе, оставившем ее ослабевшей и трепещущей. Эхо хриплых слов Рафаэля повисло в воздухе, испанские и английские слова любви, которые он пробормотал в ее полуоткрытые губы.

Зарывшись влажной головой во впадинку на его плече, Аманда успела рассеянно подумать, что она никогда не была так удовлетворена, прежде чем погрузиться в довольный, усталый сон.

Казалось, прошло всего несколько минут, и Рафаэль разбудил ее, стащив с кровати перед тем, как первые лучи солнца осветили небо, и приказал ей одеться в дорожное платье.

— Я думала, мы останемся здесь на какое-то время, — сонно возразила Аманда, но он покачал головой и стал поторапливать ее, говоря, что они должны выехать немедленно.

— В городе французы, Аманда, и я не собираюсь торчать здесь, глядя на их бесчинства.

Французы. У Аманды перехватило горло. Образы распростертых на земле тел и густого черного дыма встали перед ее глазами. «Неужели этот городок будет выглядеть так же? — подумала она, натягивая свободную блузу и юбку»

Дул резкий ветер, и она дрожала, идя за Рафаэлем от гостиницы, постоянно оглядываясь через плечо, не наблюдают ли за ними. Если французы обнаружат Рафаэля — Эль Леона, — они убьют его немедленно, и осознание опасности подстегнуло Аманду.

Наконец они выехали из городка, стараясь двигаться по островкам травы на обочине, чтобы заглушить цокот копыт лошадей, скрип кожи на седлах и звон уздечек, казавшихся слишком громкими в предрассветной тишине. В отдалении завывал одинокий койот; дрожащий вой взмывал вверх и потом опускался вниз, повисая в воздухе как пророчество, подумала Аманда. Боже, как она будет рада снова увидеть Техас!

Даже когда Лос-Аламос остался далеко позади и французские солдаты не погнались за ними, Аманда не могла отделаться от предчувствия неминуемой беды. Если бы им только удалось добраться до Буэна-Виста, где они будут в безопасности…

— Завтра мы переправимся через реку, — сказал Рафаэль: его золотые кошачьи глаза внимательно изучали безлесную равнину, покрытую чахлой растительностью. Он чувствовал тревогу, сам не зная почему — какое-то шестое чувство не покидало его последние несколько дней, пока первые уколы беспокойства не превратились в предчувствие неминуемой беды.

Что ж, это не первый раз, когда он встречается с бедой и побеждает; так зачем беспокоиться о том, чего может даже и не случиться…

Каблуки его сапог вонзились в ребра жеребца, и мощное животное рванулось вперед. Аманда на своей кобыле скакала сразу за ним, стараясь не отставать. На мгновение ей стало не по себе. Что-то не так. Но все равно Рафаэль не скажет ей, не захочет волновать ее без причины! Ей оставалось только оставить все как есть.

Несмотря на сообщения о бандитах, на дороге им не встретилось никаких неприятностей — ни французов, ни хуаристов, и казалось, теперь им сопутствовала удача. Приятная перемена после прошедших месяцев, размышляла Аманда, поправляя широкополую шляпу, которую носила, чтобы защититься от солнца. Ради удобства она также носила мужские брюки и свободную рубашку, короткие сапоги на босых ногах, а волосы убирала под шляпу. Издалека она выглядела как юноша, и Рафаэль, поддразнивая, начал называть ее Адамом.

— Мария упала бы в обморок, если бы увидела меня одетой вот так, — печально заметила Аманда, впервые надев эту одежду, и сделала Рафаэлю глубокий реверанс после пируэта, заслужившего его бурное одобрение.

— Ты самый грациозный мальчишка, которого я когда-либо встречал, — с улыбкой ответил он и увернулся, когда она запустила в него яблоком. — Я еще никогда не оказывал предпочтения мальчикам, но ты можешь заставить меня изменить мнение, — сказал он и сгреб Аманду в охапку. Она не протестовала, но сдалась с внезапной вспышкой страсти.

Она будет скучать по этой их свободе обращения друг с другом, с тоской подумала Аманда, когда они скакали»«по пыльной дороге к Рио-Гранде. Но когда пейзаж стал более знакомым, ее страстное желание достичь Буэна-Виста стало еще сильнее. Ее мысли перенеслись к Марии, и она подумала, знает ли мексиканка о том, что она все еще жива.

— Она знает, Рафаэль? — спросила Аманда. — Кто-нибудь сообщил моей семье, что меня похитили и что я все еще жива и меня держат заложницей?

Он покачал головой, бросив на нее быстрый взгляд, и немного замедлил бег лошади.

— Нет. Общение с твоим дядей было бы бесполезным. Не думаю, что он заплатил бы хоть одно песо, чтобы спасти тебя, и до сих пор совсем не уверен, что он обрадуется, когда увидит тебя.

Аманда поморщилась, зная, что он прав. Джеймс Камерон был бы счастлив заполучить в свои руки Буэна-Виста, и ей оставалось только мрачно надеяться, что он не настолько глубоко снова завяз в долгах, чтобы подвергнуть опасности ее наследство.

Временами казалось, что нет конца простирающейся перед ними земле, усыпанной мескитовыми деревьями и кактусами; мили густой травы встречались с ярко-синим небом на горизонте почти идеально ровной линией. Техас был так близко, что Аманда почти видела его, видела мутную извилистую реку, по которой проходила южная граница Соединенных Штатов.

— Вот он, — наконец сказал Рафаэль, натягивая поводья своей лошади. — Только перебраться через хребет, Аманда, и мы будем в Техасе.

Она ничего не сказала, лишь кивнула со слезами на глазах. Дом. Боже, иногда он казался таким далеким! Когда они пустили лошадей вниз по поросшему травой склону и с брызгами и плеском перешли вброд Рио-Гранде, Аманду охватил восторг. Она была дома, с любимым мужчиной, а с остальным, что бы ни случилось, можно справиться.

Копыта лошадей поднимали густые клубы пыли, полуденное солнце нещадно палило. В горах Мексики было гораздо прохладнее. Теперь жара стала удушающей, их рубашки покрывали мокрые пятна, которые, казалось, никогда не высыхали. Стук железных подков по твердой, спекшейся земле сливался в гипнотизирующий ритм, от которого Аманду клонило в сон.

Когда Рафаэль заметил, что она уже даже не пытается скрыть зевок, он улыбнулся.

— Не хочешь ненадолго остановиться в тени и отдохнуть? — Он указал на небольшую группу деревьев впереди, и она устало кивнула. — Буэна-Виста никуда не денется, не важно, приедем мы туда сегодня или завтра.

Деревья были низкорослыми, с редкими листьями, но они давали достаточно тени для людей и лошадей, и Аманда с удовольствием растянулась на земле. Ее веки медленно опустились, и, подложив под голову шляпу, она задремала.

Она не знала, как долго спала, пока какой-то звук не прорвался сквозь сон и не разбудил ее. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы сфокусировать зрение, и, наконец открыв глаза, она увидела Рафаэля.

Он перебегал, согнувшись, от одного куста к другому, сжимая в одной руке «винчестер» и пистолет — в другой. Что он делает? Она в недоумении смотрела, как Рафаэль нырнул за большую груду камней и исчез из виду. Может быть, он увидел какую-нибудь дичь им на обед? Или заметил опасного зверя?

Но почему он не предупредил ее об опасности? Она осталась лежать на виду как… как приманка. Эта мысль привела ее в бешенство, и Аманда села. Она хотела пойти искать его, но потом передумала. Рафаэль опытный следопыт, а она заблудится еще до того, как отойдет всего на полмили.

Взгляд Аманды скользнул на привязанных лошадей. Подпруги на их седлах были ослаблены, животные мирно пощипывали травку. Значит, они не чувствовали присутствия дикого зверя, и Аманда подумала, среагируют ли они на запах чужого человека. Нет, но, может быть, другие лошади вызвали бы беспокойство. Так что же делает Рафаэль?