Дикое сердце - Браун Вирджиния. Страница 61

Нет, Фелипе не отберет ее сокровище. Этот ребенок, возможно, единственное, что осталось в ее жизни от Рафаэля, и она сделает все, что угодно, чтобы защитить его.

Ребенок захныкал, и Аманда осознала, что сжала его слишком сильно.

— Кровиночка моя, — прошептала она, зарываясь носом в его пухлую, покрытую складками шейку, и на щечках малыша появились ямочки, когда его розовый ротик растянулся в беззубой улыбке. — Ты похож на своего отца, но улыбка у тебя как у твоего тезки Стивена. — Она надеялась, Рафаэль одобрит ее выбор имени — имени ее отца. Вот только захочет ли Рафаэль ребенка? Странно, но они никогда не говорили о детях. Что он скажет теперь, став отцом?

— Почему, черт возьми, она не сказала мне? — набросился Рафаэль на посланца, который беспомощно разводил руками и жалел, что оказался тем, кто принес эту новость Эль Леону. Бедняга задрожал, увидев искры ярости в желтых львиных глазах, и, опустив голову, стал старательно разглядывать землю.

Рафаэль оседлал двух свежих лошадей, самых быстрых, каких смог найти, и, повернувшись, отрывисто сказал Рамону, что уезжает.

— Сейчас? — Юноша перевел взгляд с индейца на Рафаэля. — Да что случилось?

— Фелипе. — Одно это слово ответило на все вопросы, и Рамон понял, что Фелипе, должно быть, планирует причинить зло Аманде. Ничто другое не могло ввергнуть Рафаэля в такую ярость. — Может быть, это уловка, чтобы опять выманить вас на расстояние выстрела? — предположил он.

— Si, но у меня нет выбора. Хорхе послал этого человека — как, ты сказал, тебя зовут? — бросил он крестьянину-индейцу, и тот, встрепенувшись, пояснил, что его зовут Мануэль. — Так вот, по словам Мануэля, Аманда в опасности и она стала матерью.

Осторожно подбирая слова, Рамон спросил:

— А этот bebe [29] ваш, Эль Леон?

— Si. — Рафаэль про себя надеялся, что прав — иначе Фелипе не хотел бы убить ребенка.

— Сын, Эль Леон! Львенок! Это ведь мальчик, да? — догадался спросить Рамон, и оба обратили вопрошающие взгляды на Мануэля.

— Я… мне очень жаль, Эль Леон, но мне не пришло в голову спросить, — ответил Мануэль. — Простите меня, por favor.

Во время долгой скачки в Сан-Луис Рафаэль обнаружил, что все время думает о ребенке — мальчик это или девочка, и похож ли он на Аманду. Черт возьми, почему Аманда не сообщила ему? Может, она думала, он не сможет позаботиться о ребенке, и поэтому написала то письмо, говоря, что совершила ошибку и не хочет больше видеть его?

Всепоглощающая ярость захлестнула Рафаэля, и держащие поводья руки сжались в кулаки. Она не имела права делать этот выбор одна, и скоро он заставит ее это понять. Маленькая интриганка! А он сыграл ей на руку своим импульсивным предложением руки, чтобы обезопасить ее, когда все, чего она хотела, это больше земель и богатства, чтобы поддержать Буэна-Виста! Неожиданное воскрешение Фелипе стало для нее даже более неприятным потрясением, чем он думал, и совершенно по другим причинам. Рафаэль удивился только, почему Аманда не попыталась сделать вид, будто ребенок от Фелипе. У нее в голове наверняка были другие, далеко идущие планы. Какая она виртуозная актриса и как основательно его одурачила!

Наконец, бормоча дикие проклятия, заставившие Мануэля содрогаться, Рафаэль выбросил все это из головы и сосредоточился на быстрой езде.

Железные подковы стучали по выжженным солнцем каменистым дорогам, в облаках брызг лошади перебирались через мелкие речушки и взбирались на крутые склоны. Металлические детали сбруи и шпоры звенели, кожа скрипела, а в небе кружили, раскинув нескладные крылья, стервятники, спускающиеся медленными кругами к найденной падали.

Дни превращались в ночи, ночи в дни, а он все скакал, останавливаясь, только чтобы дать отдых своему усталому коню.

— Сеньор, — однажды отважился спросить Мануэль, — вам не кажется, что мы могли бы ехать чуть медленнее?

— Я собираюсь добраться туда как можно скорее, а ты делай как хочешь. — Рафаэль протянул Мануэлю кусок вяленого мяса, себе взял такой же, запил его водой из кожаной фляжки. Не много, но этого достаточно, чтобы поддержать силы.

Возможность представилась всего на мгновение, и Аманда быстро ухватилась за нее. Другого шанса может не быть, подумала она, заворачивая Стивена в шарф и привязывая к спине, как это делают индейские женщины.

Фелипе опять забрал с собой Консуэлу, как иногда делал, и запер Аманду с ребенком в комнате. Но каким-то чудом замок сломался, и дверь спальни распахнулась под порывом ветра. Несколько долгих мгновений Аманда смотрела на манящую дверь, сердце грохотало в ушах, когда она боролась с собой. Что, если это западня? А если нет?

«Глупая! Беги, — отругала она себя, — это, возможно, твой последний шанс…»

Для прощания с Хорхе не оставалось времени, да Аманда и не была уверена, что хочет этого. Ни в коем случае нельзя вовлекать его в побег. О чем он не знает, о том его и нельзя спросить. Еда, ей понадобится еда, и она надеялась, что у нее не пропадет молоко. Иногда так случается, ей рассказывали, и тогда нужна кормилица.

Она бросила хлеб и фрукты со своего подноса с завтраком в большой шарф и завязала все в аккуратный узелок. У нее не было денег, зато имелось немного драгоценностей, которые, если понадобится, можно обменять. Аманда отобрала несколько неприметных украшений, которые не вызовут вопросов.

Сунув ноги в плетеные туфли, она схватила грубый хлопчатобумажный шарф и натянула на голову, забросив концы за плечи. Стивен даже не проснулся, когда она привязывала его к себе. Покрой и качество ее платья были, пожалуй, дороговаты, но это самое простое из всех, что она имела, и Аманде оставалось надеяться, что оно не так заметно под скрывающим фигуру шарфом.

Сделав глубокий вдох, она выскользнула из комнаты, которую уже начала ненавидеть, в широкий холл, а затем, прижимая к себе сына и скудные припасы, вышла из асиенды. Никто не попытался остановить ее, никто, похоже, даже не обратил на нее внимания, когда она шла, низко опустив голову, как индейская прачка.

Уютно раскинувшаяся в небольшой долине Каса-де-Леон простиралась на множество акров, достигая западных предгорий Сьерра-Мадре, окружающих широкие сухие поля, крутые холмы и неглубокие водостоки, во время сезона дождей наполнявшиеся водой, но сейчас пересохшие.

Аманда пошла вдоль оврага, рассудив, что его образовал поток воды с гор, текущий к морю. Она спотыкалась и несколько раз чуть не упала, карабкаясь по твердому земляному склону и цепляясь за пучки травы. Ее ноги покрылись царапинами, ладони кровоточили от порезов острой как бритва травой. Когда она наконец остановилась, чтобы перевести дыхание, то поняла, что забыла взять один из самых важных припасов — воду.

Рухнув на большой плоский камень, Аманда в отчаянии смотрела на простирающуюся перед ней голую, размытую дождями землю. Воды нет, а в горле уже пересохло. Она вытерла лоб тыльной стороной ладони, другой рукой укачивая капризно заерзавшего ребенка.

— По крайней мере тебе будет что попить, — пробормотала она, развязывая корсаж, чтобы покормить его, и держа шарф так, чтобы его личико оставалось в тени. Закрыв глаза, она устало откинулась назад, ветерок обвевал ее чуть влажную кожу. Все могло быть гораздо хуже, решила Аманда, приводя в порядок одежду и шарф, когда Стивен, наевшись, удовлетворенно задремал. Скосив глаза вверх, она посмотрела на солнце, лениво плывущее по синему небу, и повернулась туда, где, как она надеялась, был восток. Она постарается идти до темноты, а потом укроется там, где сможет найти приют — в какой-нибудь деревне, где ей наверняка помогут.

Путешествие всегда начинается с первого шага, часто говаривала Мария, и Аманда заставляла себя делать один шаг за другим, думая только о свободе. Солнце немилосердно пекло, опаляя землю волнами жара, а она упорно продолжала идти, так как не могла вернуться назад, не могла снова отдать свою жизнь и жизнь Стивена в руки Фелипе.