…спасай Россию! Десант в прошлое - Махров Алексей. Страница 63

Но и на этом Ляксандра Михалыч не остановился! Спрашивает он меня как-то: вот мол, Ерема, организуем мы школу вечернюю, для рабочих, где их грамоте учить будут. И не хочешь ли ты чему полезному там поучиться? А я то читал с трудом, в школу то не ходил никогда, то здесь то там что-нить запомню — и то ладно. Писать-то так и вообще… Имя свое умел выводить, да и то закорючки сплошные получались. Но вроде как не мальчик уже, за партой то сидеть. Так хозяину и сказал. А он, вместо ответа, хватает меня за рукав, да в школу эту на урок ташшыт. И смотрю я — а в классе то сидят мужики, да постарше меня годками многие. И все прилежно азбуку зубрят-учат. Ну, согласился я, конечно, зачем кочевряжиться — Хозяин плохого не посоветует! А Ляксандра Михалыч усмехнулся тогда, да слова сказал загадочные: мол, грамота, Ерема, повышает твою стоимость на рынке труда! Словно продавать меня на каком-то рынке собрался! Но не обиделся я, ибо знал уже, что Хозяин горазд такие шутки шутить.

И стал я вечерами в школу ходить, словно маленький. И научили меня письму-чтению, да арифметике. И что странное за собой заметил — стало мне это нравиться. Я ведь, выходит, не голь теперь перекатная, без роду-племени, а образованный человек. Пристрастился я газеты читать, да журналы всякие, что Ляксандра Михалыч во множестве выписывал. Журналы по технике всякой, в которой Хозяин мой горазд оказался. Поначалу то многое непонятным мне в журналах этих казалось. Но что непонятно — так я у Хозяина спрашивал, а он, добрая душа, не побрезговал ни разу — завсегда объяснял все подробно. С чертежами устройств всяких я возится начал. И что интересно — не просто тупо на чертежи эти пялился, а видел устройство это, словно наяву. Особливое пристрастие я к оружию начал питать. Хозяин то тогда как раз штуцер свой многозарядный выдумывал, так я постоянно рядом крутился, смотрел, да на ус мотал. И ведь странное дело — вроде бы несколько железок, хитровыточенных, да под разными углами соединенных, а после сборки — простейший, но смертоубийственный механизм. Раньше, когда на посиделках в пивнушке инженерА хозяйские разговоры заводили, про изобретения всякие-разные, а Ляксандра Михалыч отвечал им, да этак по-научному, то сидел я пень-пнем, чурка-чуркой, ничегошеньки не понимая в разговорах этих. Но прошло какое-то время — и стал я замечать, что понимаю я кой-что. А как-то раз даже, увлекшись их спором, сказал что-то. Ну, присоветовал… Левольвер тогда обсуждали, как сейчас помню. ИнженерА то, немчины, на меня вылупились, а Ляксандра Михалыч, даже и не удивился совсем. Хмыкнул только, предложенный мной рычажок так и эдак покрутил, да говорит: а ведь и верно — с рычажком то этим лучше выходит! Молодец, говорит, Ерема, светлая у тебя голова!

Ох, как я тогда похвалой хозяйской гордился! Три дня, словно мешком стукнутый ходил! Выходит, что и я, простой человек, могу что-нить полезное придумать! И начал я тогда с утроенной охоткой чертежами шуршать, да напрямую думать — а нельзя ли здесь что улучшить. Хозяин это рвение мое заметил и опять-таки, то ли в шутку, то ли всерьез сказал: а не слабо ли тебе, Ерема, винтовку эту улучшить? Чтобы магазин с патронами отъемный был, для облегчения и ускорения перезарядки, да чтобы механизм самовзводный? А сделать это можно примерно так и так: магазин отдельным девайсом (это у хозяина словечки такие хитрые!), а самовзвод за счет отвода части пороховых газов из ствола.

Крепко я тогда задумался. И ведь вижу — Ляксандра Михалыч сам это придумать может, а может и придумал уже, но меня проверяет. Заело меня — стал я голову ломать, как все это построить. И так прикину и эдак. По ночам спать перестал, все за столом в своей комнатушке сижу, да бумагу порчу. Нормальных то чертежей у меня не выходило — потому как наука это великая — грамотный чертеж накалякать. А вот рисуночки всяки-разные вполне получаться стали. Хозяин увидал — назвал их «эскизами». Не смеялся — просмотрел, поправил кой-чего, да добро дал на дальнейшую работу. Отъемный магазин то я быстро придумал — сложного там почти что и ничего — коробочка жестяная, да пружинка в ней, чтобы патроны к горловине подавать. Но с самозарядностью винтовки возился я изрядно. И вроде как тоже просто — газы из ствола отводятся по трубке, в трубке поршень стоит, да на затвор давит. Но и хитростей много — длину и ширину поршня рассчитать, да придумать, как затвор запирать. С расчетом поршня мне старший из братьев Наганов помог, а уж затвор я сам измыслил. С эскизами уже не получалось — так я начал детальки из дерева ножиком вырезать, да к друг дружке прикладывать. Хозяин мое рукоделие "полномасштабными моделями" назвал.

И ведь получилось. Как я не умер тогда, с перепугу, когда Ляксандра Михалыч со своими инженерАми мою модельку в руках крутил — один лишь Бог ведает. Три часа они тогда мою выдумку обсуждали. А я сидел, ни жив, ни мертв, с трудом губы разлеплял, чтобы на уточняющие вопросы ответить.

Но прошло часа три. Иссякли вопросы у инженерОв. И в наступившей тишине подошел ко мне Хозяин, обнял за плечи да и сказал: молодец, Ерема, самородок то мой золотой! Меня, верите, слеза пробила! А Ляксандра Михалыч к инженерАм обернулся и говорит: оружие это назовем самозарядным карабином Засечного! Сокращенно «СКЗ». Приступаем к изготовлению пробной партии и испытаниям!

Лежа за импровизированной баррикадой из наваленных в кучу пластиковых кресел, генерал продолжал бить вдоль коридора короткими, скупыми очередями. Уже не стараясь в кого-то попасть. Просто, чтобы показать — он не ушел, он здесь и по-прежнему бдит. Сейчас время играло на него — скоро появится спецназ — свой, родной, или милицейский — сейчас это уже не важно. Если не случится чего-либо неординарного — то, считай, этот бой генерал уже выиграл. Впрочем, чужаки уже не лезли напролом, как в первые минуты боя, когда они пытались задавить его массой и нахрапом. О тщетности их усилий свидетельствовали три тела в чудны'х, похожих на доспехи Робокопа, комбинезонах на полу коридора. Одно из тел еще дергалось, но вытащить раненого никто не решался.

Каждые полминуты в наушнике шуршал голос Петровича:

— У меня все тихо. Как сам? Помощь не требуется?

Политов бодро рапортовал о неизменности тактической позиции. От помощи отказывался. Сидящий в палате, у кроватей Олега и Димы, Дорофеев представлял собой последний рубеж обороны, контролируя не только тупиковую часть коридора, но и окна.

А все-таки они слабаки, эти гости из будущего — подумал Политов. Им бы сейчас прижать меня в три-четыре ствола, да выйти на дистанцию гранатного броска. И всё, привет! Но для этого нужно высунуть нос из-за угла, на простреливаемый участок, а у них, видимо, кишка тонка. Хотя с подготовкой, вроде бы, все в порядке. Генерал покосился на рваные дыры в сиденьях кресел. Стреляли чужаки достаточно точно.

Может быть, слишком рано Политов решил, что победил. Сглазил, как говорится. Или недооценил противника. Но в следующий момент фигуры в фантастической броне хлынули на него из дверей ближайших палат. Как они там очутились — теперь можно было только догадываться. Могли тихонько пробить тонкие межпалатные стенки. Могли спуститься с крыши на веревках.

Почему они для начала гранаты не кинули — успел подумать Политов, давя на спусковой крючок автомата. Длинная очередь смела первый ряд атакующих, потом патроны в магазине кончились. Краем уха генерал услышал дикий мат Петровича и голос его «Калаша». И до него добрались, суки! — выдохнул Политов, пытаясь подняться навстречу чужакам — сменить рожок он уже не успевал. Ближайший к генералу боевик взмахнул зажатой в кулаке хреновиной, похожей на короткую дубинку, голова взорвалась болью, а потом… "абонент находится вне зоны доступа!" — чёрное безмолвие за границами сознания…

Стоящий на краю стола новомодный агрегат — селектор, издал мелодичную трель. На палисандровой панели зажглась красная лампочка вызова.

Чертыхнувшись — как не вовремя — мне как раз удалось вспомнить схему трехступенчатой турбины Парсонса и я старался запечатлеть ее на бумаге. Отбросив карандаш и отложив линейку, я прижал клавишу из натуральной слоновой кости и буквально рыкнул в микрофон: