Овертайм (СИ) - Коваленко Мария Сергеевна. Страница 56
С трудом сдержав смех, Настя утвердительно закивала. Фантазия услужливо нарисовала образ мальчишки, сладко по-тарановски посапывающего на лавке. Сердце мучительно сжалось. Было что-то в этой картинке, смешное, но горькое и желанное. Бросив на удаляющего мужчину задумчивый взгляд, она обернулась к Косте.
- Костя, а у тебя здорово получается играть, - о хоккейной форме все-таки следовало разузнать, но, боясь обидеть, Барская решила подойти издалека. - Даже наш капитан в твоем возрасте наверняка играл хуже.
- Он начал играть в семь! - возмутился мальчик, словно это была та самая информация, не знать которую стыдно.
- Вот как... Выходит, к его возрасту опыта у тебя будет больше. Клубу, за который ты будешь играть, очень повезет.
- Я буду играть за океаном, в НХЛ, - в голосе мальчишки звенела такая уверенность, что Настя не посмела усомниться. Похоже, тренер об упрямстве подопечного ничуть не преувеличивал.
- И за какую команду ты хотел бы играть там?
- За самую богатую, - без всякого смущения ответил маленький, но серьезный хоккеист и снова шморгнул носом.
- А если здесь заплатят больше?
- Я спрашивал у тренера, - тяжело вздохнул парнишка. - Он сказал, что такого не бывает.
- Да, у вас честный тренер.
- Точно.
- И клуб хороший.
- Ага.
- Кость, - Барская внимательно осмотрела его старенький вязаный свитер. - А почему ты форму не надел?
Во взгляде мальчишки промелькнула настороженность. Ответа не последовало.
- У вас ведь красивая форма, удобная, - Настя не оставляла надежды выяснить правду. - Может, тебе размер не подошел? Ты только скажи, и сошьем еще, на вырост.
- А прежнюю сдавать надо будет? - сморщив лоб, будто решал какую-то сложную задачу, уточнил юный хоккеист.
- Нет... - в голову Насти прокралась смутная догадка. - Оставь себе.
- Точно? - радостно переспросил мальчишка.
- Да, можешь носить сейчас, а новую я тебе через пару недель привезу.
- Ой, здорово! - от счастья он не мог усидеть на месте. - Вот бабушка обрадуется. Спасибо большое.
- Не за что, - такая же счастливая улыбка озарила и Настино лицо. - Если еще что-то понадобится, можешь смело мне говорить.
- Да нет, - мальчишка отмахнулся. - Я все аккуратно ношу, но эта форма такая красивая...
- Значит, будет у тебя два красивых хоккейных комплекта, - заговорщицки подмигнула женщина. - А теперь давай, беги на лед. Вижу, что не терпится.
- Ага! Ой... Ну, я пошел, - и, чуть не рухнув, засмотревшись на нее, сделал первый шаг.
Мальчишки и след простыл, а Настя все смотрела на место, где он недавно стоял, погруженная в свои мысли. Невольно припомнилось собственное сиротское детство. Такие же, как у этого Кости, гордость, упорство и никому другому не понятная одержимость быть лучшей. И пусть не из-за нищеты. Права на беззаботное детство эта одержимость лишала одинаково. Раз и навсегда превращая ребенка во взрослого.
***
Запоздалое интервью проходило в теплой, дружеской обстановке. То ли из-за детишек, то ли потому, что первый запал прошел, но журналисты больше не напоминали голодную свору. На троих игроков сыпались вполне невинные вопросы, и никто не вспоминал о досадных поражениях и ошибках. Подобное Настя видела впервые в своей карьере. Ей, официальному пресс-секретарю команды, нечего было добавить к словам спортсменов. Даже вопрос о ее взаимоотношениях с капитаном прозвучал без скандальной пошлости. Хитрец Таранов перевел все стрелки на Настю и с любопытством стал дожидаться ответа.
- Я всего лишь женщина, - она кокетливо пожала плечами. - Разве можно перед ним устоять?
В награду за сообразительность Андрей послал ей воздушный поцелуй, а репортерская братия залилась веселым хохотом.
Интервью продолжилось. Следующим от нескромных вопросов отбивался Борис. По примеру своего капитана могучий защитник доверил поведать о себе очередной подружке. Миловидная брюнетка, которая все это время робко жалась к сильному боку Конева, расцвела как майская роза. Столько внимания ей и не снилось.
Казалось, все прошло, как по маслу, и можно расслабиться. Репортеры уже начали собираться, спеша в офисы редактировать тексты и обрабатывать фотографии, хоккеисты с чувством выполненного долга поглядывали на выход, и даже мальчишки принялись зевать. Закончилось все, да не все. Неожиданно в фойе, словно выстрел, прогремел забытый всеми вопрос.
- Андрей, а все-таки, - скрипучий голос журналиста звучал тихо, еле слышно. - Почему Вас нет в составе сборной страны?
Шум и гам затихли, а радушные улыбки мгновенно слетели с лиц игроков.
- Ваш коллега по команде Николай Клюев в личном зачете набрал гораздо меньше очков, чем Вы, однако, он в сборной, - теперь, в гробовой тишине, голос журналиста звучал громко и отчетливо.
- Не я определяю состав команды, так к чему этот вопрос? - проговорил сквозь зубы Таранов.
- Вам не обидно? - будто контрольный в голову.
Эмоции, плескавшиеся в глазах капитана, испугали Настю. Как же сильно она ошиблась, считая, что Чемпионат мира не так уж важен! Все было иначе. Он важен. Важен до крепко сжатых кулаков, до перекошенного от ярости лица, до опущенных, понурых плеч. Сколько ж всего ее мужчина держал в себе? Зачем?
Вместо Андрея вперед выдвинулся Гагарин. Вратарь незаметно положил руку на плечо друга и, сжав, что-то шепнул на ухо. Таранов коротко кивнул и развернулся к выходу.
- Господа, - Иван откашлялся. - Завтра у нас начинаются серьезные тренировки, и времени на отдых больше не будет. Так что, с вами хорошо, но без Вас... сами знаете.
- Позвольте откланяться! - зычно поддержал вратаря Конев. - Нас, поймите правильно, уже дамы заждались.
Он демонстративно расшаркался, одарил всех щербатой улыбкой и, схватив под руки свою подружку и Барскую, направился за капитаном. Ошарашенная Настя буквально повисла на сильной руке, но Борис ее веса не замечал. Слишком далеко зашло интервью, чтобы оставаться рядом с журналистами еще хотя бы минуту.
***
Андрей подпирал спиной маленький Фиат и, казалось, ничего вокруг себя не замечал. Только когда Барская распрощалась с остальными и завела машину, он бесшумно открыл дверь и уселся рядом. Ни слова, ни взгляда. Она тоже смолчала, выжидая.
Полчаса дороги пролетели под бессмысленное болботание диктора на радио, но оно было бессильно разрядить напряжение. Настя собственной кожей ощущала, как салон авто превратился в душегубку для обоих. Андрей мог смотреть в боковое стекло или под ноги, однако каждый выдох и даже поворот головы выдавали скованность и злость. Кулаки то разжимались, то снова сжимались добела, а сложенные в ниточку губы не вызывали никакого желания целоваться. Казалось, что не Таранов сидит рядом, а какой-то незнакомец.
- Андрей, - ласково позвала она. - Почему ты ничего не говорил мне?
- О чем? - хрипло, словно человеческая речь давалась тяжело, переспросил он.
- О том, как переживаешь из-за Чемпионата, - Настя старательно подбирала слова. - О том, как тебе важно участие в нем...
- Черт! - вспылил. - И эта туда же!
- Андрей?..
- Нет, блин! Ни о чем я не переживаю! Вкалываю, как проклятый, на каждой игре и ни фига не переживаю, - переполненный обидой, он уже не мог контролировать себя. - Можешь так любимому дяде и передать: я счастлив!
- Андрей, пожалуйста... - Барская закусила губу.
- Что "пожалуйста"? - он развернулся всем корпусом в ее сторону. Гневный взгляд, как дуло пистолета, уперся в висок. - По его прихоти я уже за бортом! Еще несколько лет, и Лига спишет меня в отходный материал. Кем я останусь? Нулем! Хоть сдохни сейчас на этом гребанном льду, а выхода нет.
- Выход можно найти, - не выдержала Настя. - Ты зря молчал.
- Вот только не надо заговаривать мне зубы. Тошнит!