Отчаянные - Стивенс С. К.. Страница 101

Я присела на край постели, стараясь не потревожить его. Мне было немного страшно, однако хотелось дотронуться до Келлана, и я осторожно коснулась пальцами его плеча. Он был теплый.

– Келлан, – шепнула я. – Ты спишь?

Он шевельнул головой, но не ответил. Я погладила его по руке, положила ладонь на кисть.

– Я здесь, жду тебя. – Слезы застлали мне взор, я провела по его щеке костяшками пальцев. – Я никуда не уйду, малыш.

Минуты текли. Я ждала, пока закончится действие лекарств, которыми его вырубили. Мне казалось, что прошла вечность, и я почувствовала вину из-за того, что Келлана не могли увидеть остальные. Но я должна была быть рядом, когда он проснется. Мне нужно это – нужно, и все.

И вот он начал приходить в себя. Глазные яблоки задвигались под веками. Затем он сделал глубокий вдох и поморщился на выдохе. Я надеялась, что пробуждение не причинило ему сильной боли. Когда он наконец открыл глаза, я улыбнулась так широко, что рисковала разорвать рот.

– Келлан! Малыш?

Он не взглянул на меня, лишь медленно моргнул и уставился в пустоту. Должно быть, он еще плохо соображал. Неизвестно, помнил ли он вообще, что произошло. Я нежно погладила его по щеке:

– Келлан?

Наконец он повернул ко мне пустое, бледное лицо. Полуночные глаза ощупали меня, и я начала испытывать ужасное подозрение: забыл! Врач не сказала о травме головы, но вдруг он приложился об асфальт? Вдруг у него амнезия? Боже, полюбит ли он меня, если придется начинать заново?

Келлан подвигал губами, несколько раз сглотнул.

– Кира? – произнес он, наморщив лоб. – Что стряслось?

Меня затопили радость и облегчение. Конечно, он вспомнил.

– Меня вытолкнули на улицу. Ты бросился на помощь, и тебя сбил грузовик. Ты в больнице.

Взгляд Келлана приковался к повязке на моей голове.

– Ты в порядке?

Не веря своим ушам – обо мне он заботился больше! – я нагнулась и осторожно поцеловала его:

– Ты жив. У меня все отлично.

Келлан закрыл глаза и страдальчески задышал ртом.

– Мне нехорошо.

– Знаю. – Я погладила его волосы. – У тебя был разрыв селезенки, пришлось оперировать. Ее спасли, но еще сколько-то поболит.

Келлан приоткрыл один глаз, и губы его дрогнули в подобии улыбки.

– О, здорово, не хочу быть без селезенки. – Он вновь смежил веки. – На кой черт она вообще нужна?

Я прыснула. Чувство юмора у него явно не пострадало.

– Из школьного курса помню, что это вроде масляного фильтра для иммунной системы… а когда-то ее считали источником гнева. Но в этом я не уверена.

Келлан начал смеяться, затем застыл:

– Ох, не смеши меня.

– Не буду. – Я чмокнула его в щеку. – Клянусь, мы больше не улыбнемся.

Он приоткрыл глаза, опять хохотнул и скривился:

– Сказал же: не смеши!

– Я очень тебя люблю, – прошептала я, уткнувшись в него лбом. – Хорошо, что ты цел.

Келлан попробовал меня обнять, но слишком ослабел, к тому же его мучила боль. Я не хотела, чтобы он истязал себя. Мне пришлось придержать его руки и лечь рядышком. Бережно положив руку ему на грудь, я слегка приобняла Келлана за плечи.

– Я тоже тебя люблю, – вздохнул он облегченно.

Тут все случившееся за день дошло до меня во всей полноте, и хлынули слезы. Прижимая мужа к себе, я поцеловала его в голову:

– Ты спас мне жизнь. – Мой голос сорвался.

– Должок вернул, – сонно ответил Келлан.

Он снова стал уплывать, и я решила уйти – пусть на него посмотрят остальные. Его рука напряглась у меня на спине, едва он почувствовал, что я собираюсь встать.

– Все хорошо, я хочу впустить ребят. Они испереживались.

– Побудь еще… минутку… – пробормотал Келлан.

– Сколько захочешь, Келлан. – Я поцеловала его в плечо. – Сколько захочешь.

Через несколько минут он вновь отключился. Памятуя о других, я осторожно слезла с постели. Келлан пошевелился, но не открыл глаз. Снаружи меня ожидал сюрприз. Там был Джастин, он беседовал с Эваном. Медсестры, вертевшиеся у палаты Келлана, открыто таращились на новую рок-звезду, сошедшую к ним с небес. Я заключила, что нынче они оскандалятся. Да и я, наверное, тоже.

Тронутая приходом Джастина, я поспешила его обнять:

– Спасибо, что пришел, Джастин! Келлан оценит!

Тот дружески потрепал меня по спине:

– Мы были неподалеку. Когда я услышал новости, выхода не осталось. Как он?

– Прилично, – кивнула я, отступив. – Заторможен, но ничего. – Я посмотрела на остальных. – Можете заходить, ребята.

Мэтт, Эван и Гриффин переглянулись. Медсестра велела входить по одному, и они пытались решить, кому быть первым. Мэтт пожал плечами и выставил руки, положив кулак на ладонь.

– Камень-ножницы-бумага?

– Мы рок-звезды, черт побери! – закатил глаза Гриффин. – Когда нам было дело до правил?

Он устремился в палату, так и держа на руках Гибсон. Мэтт и Эван посмотрели друг на друга и последовали за ним. Анна, хихикая, поспешила за мужем. Я оценила толпу, потянувшуюся к Келлану, и знаком пригласила Джастина и ребят из «Крутого поворота» идти со мной. Мы рванули за «Чудилами»: один за всех, и все за одного.

День продолжался, и Келлан все больше приходил в себя. Он устал, ему было больно, но настроение оставалось хорошим. Тори ушла сразу, едва взглянула на него. По ее словам, она спешила сделать официальное заявление: мол, все висело на волоске и Келлана коснулось черное крыло смерти, но теперь он медленно восстанавливается после происшествия, едва не ставшего трагическим. Я сочла ее изложение немного напыщенным, но по блеску в глазах поняла, что для публики это будет самое то. Занятное дело! Ради нас она не ударила бы палец о палец, но если речь шла о пользе для студии, Тори была готова свернуть горы.

Келлан приходил в чувство, а возле палаты постоянно ошивались рок-звезды и техники – к восторгу сестричек, которые прибегали каждые пять минут. Врачам и главной медсестре Карли эти визиты нравились меньше, и в итоге из коридора выгнали всех, кроме меня. Поскольку «Крутому повороту» и остальной команде все равно предстояло готовиться к вечернему шоу, они попрощались и с ворчанием покинули больницу. Джастин задержался, его группа не выступала в тот вечер, но он оставил нас с Келланом наедине, задержавшись в вестибюле с Анной и остальными «Чудилами».

Когда стало смеркаться, я выглянула в окно. Сестры сказали, что толпа фанатов разрослась еще больше. Я чуть раздвинула жалюзи, и Келлан спросил:

– А от Сиенны ничего не слышно? Она не пришла. Я немного удивлен.

Я оглянулась: теперь он сидел выше, обложенный взбитыми подушками, но все еще под углом, удобным для живота. Перед ним стоял поднос с несъеденной пищей, и Келлан хмурился, ковыряя пластмассовой ложкой в желе.

– Да и я удивляюсь, – ответила я.

Это было непохоже на Сиенну – пренебречь возможностью посниматься спешащей к пострадавшему коллеге. Упущение с ее стороны. Даже притом, что мы с Келланом объявили о наших отношениях и никто уже не верил в их роман – а я искренне надеялась, что так оно и было, – ей пошло бы на пользу посещение Келлана в больнице. После нашего рассказа ей, наверное, не помешал бы позитивный пиар.

– Она прислала цветы.

Я указала на скромную цветочную композицию, расположившуюся между лилиями от Ланы и чудовищной вазой, полной избыточно пышных красных роз, от Ника. На карточке от Сиенны стояло лаконичное: «Соболезную. С.».

Келлан взглянул на цветы, затем нахмурился и посмотрел на меня:

– Стандартный букетик, не ее стиль. Я думал, она вручит его лично, в роскошном платье до пола.

Я хмыкнула. Да, такие выходки на публику намного больше подходили Сиенне, чем анонимная доставка цветов. Непонимающе качая головой, я снова повернулась к окну и с любопытством развела жалюзи. Еще не совсем стемнело, но я без труда видела множество огоньков, которых становилось все больше. От этой любви у меня перехватило дыхание.

– Келлан, – шепнула я, – ты должен это увидеть.