Отчаянные - Стивенс С. К.. Страница 51

– Пошли в автобус, – шепнул он, ткнувшись носом мне в шею.

Прикрыв глаза, я обдумывала варианты. Джастин выступал следующим, а остальные музыканты продолжали толпиться и ликовать за сценой. Если мы скроемся прямо сейчас, нам, может, удастся побыть наедине. Когда все выступят, ребята рванут по автобусам и мы немедленно тронемся в путь, вдвоем уже не остаться.

Я потянула его к себе за шлевки джинсов, но тут толпа разразилась речитативом. Открыв глаза, я прислушалась, а Келлан вскинул голову и повернулся к сцене. Он взмок, волосы были влажные. Зрелище пленяло, а потому я стала смотреть туда же, куда и он.

– Что они скандируют? Не разберу…

Келлан сдвинул брови, вслушиваясь. Нет, это было не название группы – слишком длинно. Через пару секунд хор сложился и слово наконец зазвучало осмысленно.

– Они говорят «С печалью», – сообщил Келлан, полуобернувшись ко мне. – Хотят услышать сингл.

Я кивнула, теперь было слышно и мне. Келлан, хмурясь, вновь обратился к сцене:

– У нас нет трека с ее голосом. Мы не можем петь без Сиенны, разве что…

Когда он оглянулся на меня, глаза у него сверкнули блеском настолько дьявольским, что я мгновенно догадалась, о чем он подумал. Я оттолкнула его и попыталась вырваться. Келлан со смехом не отпустил меня, вцепившись крепко:

– Прости, милая. Ты же знаешь, я не люблю разочаровывать фанатов, а кроме тебя, здесь некому спеть за Сиенну.

Я принялась извиваться в его руках, поворотившись к нему спиной, но Келлан держал меня в тисках, и мне было не высвободиться.

– Ни за какие коврижки, Кайл! Я не пойду туда!

Не переставая смеяться, Келлан поволок меня задом на сцену:

– Извини, но сегодня мы поем вместе…

Я начала визжать и пинаться, как будто меня грабили, пока он наконец не отпустил меня.

– Неужели тебе не хочется, чтобы сбылась твоя мечта о девичьей группе? – спросил Келлан, чуть не плача от смеха. – Я помогу, а если затошнит, в углу есть ведро!

– Сегодня ты ночуешь в своем закутке, – крайне жестко уведомила я Келлана, сверля его убийственным взглядом.

Выражение его лица изменилось так быстро, что мне пришлось отвернуться, чтобы скрыть улыбку.

– Кира, я пошутил!

Притворяясь, будто не слышу его, я ринулась прочь.

– Кира! Ну ты же знаешь, что я прикалывался?

Не будучи в силах и дальше прикидываться, будто сержусь, я послала ему через плечо улыбку. Он просиял столь волшебно, что я поняла: угрозы мне не сдержать. Куда бы ни отправился Келлан, я телом, душой и сердцем автоматически последую за ним. Но только не на эту сцену.

Прошла неделя, и жизнь наладилась, став приятной обыденностью: переезд, размещение, выступление, сборы, следующий переезд. Иногда музыканты переходили из одного автобуса в другой, но в общем и целом «Чудилы» делили салон с пятью участниками «Уходя от расплаты», а прочие музыканты обосновались во втором. После первого же концерта Келлан предъявил права на единственную кровать. Он натянул в дверном проеме пару желтых лент – вход, дескать, воспрещен, – а в точке пересечения, где те образовали крест, прикрепил огромную вывеску: «Место зарезервировано мистером и миссис Кайл. Не входить. Гриффин, это и к тебе относится». Я была бесконечно благодарна Келлану за то, что он застолбил спальню прежде, чем ее осквернил Гриффин. Пока он, может быть, и практиковал моногамию, но мне все равно не хотелось делить с ним постель.

Басист надулся, но остальные нашли это забавным и оставили нам кровать, благо мы были единственной парой в автобусе.

Если не принимать в расчет фанатов, ежевечерне осаждавших Келлана с расспросами о Сиенне и требовавших в конце выступления исполнить песню с сингла, ажиотаж вокруг их союза начал сходить на нет. Я не сомневалась, что Ник был в ярости. Сиенна, наверное, тоже. Но она сделала свое дело, а Келлан – свое. Запас провокационных материалов не пополнялся, а потому не находилось никакого повода и дальше удерживать мнимую парочку в топовых новостях.

Вопросы, впрочем, не иссякали.

– Скажи-ка мне, Келлан, так что же все-таки происходит между тобой и Сиенной Секстон?

Радиоведущая зависла над микрофоном, пытливо сверля Келлана глазками-бусинами. Не знаю уж, почему она выглядела так, будто только что затронула тему жизни и смерти.

Келлан улыбнулся, но мне было ясно, что про себя он вздохнул. Его уже тошнило отвечать одно и то же, а это повторялось из города в город. Наверное, он мог бы вернуться к формулировке «без комментариев» хотя бы потому, что разглашение своих жизненных обстоятельств сводило его с ума.

– Мы коллеги. Вместе работали над проектом, но это все.

Келлан помедлил в ожидании вопроса, который неизменно следовал за этим признанием.

– Значит, у тебя никого нет?

По тону и лицу диджея было очевидно: вешает мне лапшу на уши.

Келлан покачал головой, по-прежнему непринужденно улыбаясь:

– Это не так. Не хочу вдаваться в подробности, но у меня есть подруга.

Я стояла позади ведущей, тогда как Келлан находился перед ней. Он глянул через ее плечо, перехватив мой взгляд:

– И я ее очень люблю.

Он вернулся взором к диджею до того, как та успела заметить, что заявление было адресовано мне.

Боже, да у меня и вправду был лучший на свете муж. Я постаралась овладеть собой, но все же не сумела избавиться от слабой улыбки.

Что до ведущей, то она поджала губы:

– Ну, хорошо! В таком случае, ребята, не спеть ли вам что-нибудь?

Келлан, похоже, недоумевал при виде столь вялой реакции на его ответ. Она спросила прямо, он сказал. Наверное, не то, что она хотела услышать, – какая жалость!

Мэтт с Гриффином ударили по струнам, Эван отбил ритм на одиноком малом барабане. Безукоризненный голос Келлана заполнил студию, и атмосфера мгновенно разрядилась. Никто не мог отрицать, что «Чудилы» были хороши. Нет, не хороши – потрясающи.

Когда все закончилось, наша компания юркнула в ожидавшие автомобили, которые понесли нас обратно к автобусу. Радио у водителя было настроено на ту самую станцию, откуда мы только что вышли, и я узнала писклявый голос диджея. Эван ехал с нами. Подавшись вперед, он произнес:

– Небось, теперь, когда мы ушли, они начнут перемывать нам кости?

Мы с Келланом пожали плечами и стали прислушиваться. Я мигом пожалела об этом.

– Келлан – лжец, и к бабке не ходи. Просто коллеги, ага. И я должна поверить, что их чумовой клип – это фейк? Нет уж, солнышко, Сиенна не такая хорошая актриса. У них любовной поэзией не обошлось! В отношениях? Отлично, Келлан, – а ну, расскажи нам, чего мы не знаем…

Келлан со стоном откинулся на сиденье. Я хорошо его понимала. Мне было ясно, почему того, что он произносил сейчас, не слышал никто.

Станция начала принимать звонки, и каждый звонивший оказывался упорным заступником пары Келл-Секс, переворачивавшим с ног на голову все, чем поделился Келлан.

– Он любит Сиенну! Ты слышала, каким он голосом говорил? Вздыхал! Лучший парень из всех, что были!

Лучший парень из всех, что были? Фанаты не только украли Келлана и вручили его Сиенне украшенным красным бантиком, они похитили и мою фразу о его прочих достоинствах.

Покуда Эван качал головой, не веря услышанному, Келлан взглянул на меня:

– Напомни мне никогда не связываться с этой конторой. – (Всенепременно.) – Ты все еще хочешь, чтобы я говорил обиняками? – добавил он, вскинув брови.

Я закусила губу, однако кивнула. Ажиотаж рано или поздно сойдет на нет. Я буду оставаться за кадром, сколько смогу.

Вечером ребятам предстояло выступить в очередном «Доме блюза» – на сей раз в Далласе. Я никогда не бывала в Техасе. Мне почему-то запомнилось, что, куда бы мы ни пошли, Келлан всегда рисовался мне в ковбойской шляпе. Я хихикала, а он только радовался. Когда я объяснила ему, с чего меня разбирает, он скособочился, придержал невидимый «Стетсон» и протянул:

– Ну, здравствуйте, юная леди!

Гриффин немедленно засветил ему по кумполу соксом [9].