Колесо войны - Сахаров Василий Иванович. Страница 24

Дружинники вскидывают арбалеты и дают дружный залп. Короткие болты стремительными чёрными росчерками проносятся по воздуху и бьют дикарей в упор. Передо мной полная картинка всего происходящего, и я всё подмечаю. Вот падает поражённый в глаз воин. Рядом ещё один. Третьего прикрыл прочный ламеллярный доспех из светлой кости, и болт, дав рикошет, улетает ввысь. А у другого вражеского бойца свалился олень, и всадник покатился в снег. «Чтобы ты, курва твоя мать, шею себе сломал!» – машинально пожелал я ему, вложил ирут в ножны, перехватил поводья правой рукой и стал действовать.

Левая рука, которая уже налилась готовой выплеснуться в мир смертельной силой кмита, поднимается вверх. Вблизи меня только четыре всадника и несколько оленей без седоков, которые замерли над своими погибшими хозяевами. Всё происходит очень быстро. Когда до продолжающих атаку северян остаётся пять-шесть метров, энергетические зелёные плети метнулись им навстречу. Захват! Фиксация шейных позвонков! Резко сжатая ладонь! И уже мёртвые люди и, что удивительно, даже пара оленей валятся на землю. Видимо, заклятие посчитало, что животные опасны и могут причинить мне вред, и потому уничтожило оленей самостоятельно. Так-то! Никакого особого контроля не понадобилось. Полное самонаведение на цель, покруче, чем у какой-нибудь компьютеризованной боевой системы из мира Земля. И чем чаще я применяю кмиты, тем быстрее и резче они реагируют. Класс! Однако пора отходить, а не то мы отхватим по полной. Вон между деревьями всадник появился, серая шуба и спускающиеся на плечи длинные седые волосы. Наверняка это шаман, тут и думать нечего. И мне его не достать, расстояние метров девяносто, а значит, «Чёрная петля» этого гада не возьмёт.

– Все назад!

Мой новый выкрик разносится над полем боя. Я кидаю взгляды по сторонам и вижу, что многие дружинники ещё даже не успели убрать своё стрелковое оружие и сменить его на мечи и сабли. Всего полторы-две минуты назад мы начали скачку на врага и уже завалили тринадцать или четырнадцать врагов. Можно сказать, это успех, но ввязаться в драку – это только полдела, надо ещё и уйти. Поэтому я без промедления развернул жеребца на запад. И в этот момент своё веское слово сказал старый шаман, который вскинул над головой какой-то предмет.

Конь подо мной делает рывок вперёд, а я смотрю назад, прямо на вражеского чародея, и вижу, как из его рук в мою сторону устремился тёмно-красный толстый кровавый жгут. С виду это заклятие чем-то похоже на «Плющ», который я только что применил. Однако моё заклятие нейтрально, его можно использовать по-разному, даже для простого захвата противника в плен. А то, что я видел, было злом в чистом виде, наверняка одним из боевых приёмов некромантии. Ещё рывок! Конь делает резкий скачок, но мой взгляд по-прежнему направлен на энергоплеть, которая летит прямо на меня. Она всё ближе и ближе. Я явно попадаю под удар и понимаю, что необходимо что-то сделать, а что, не знаю.

Время словно растягивается. Моя левая рука с двумя серебряными браслетами медленно поднимается и прикрывает лицо. Но откуда-то из глубины души приходит знание, что здесь и сейчас магическая защита браслетов меня не прикроет. И неосознанно я разрядил кмит с «Иглами света», видимо, сработала ассоциация, что злу и мертвечине необходимо противопоставить именно этот древний боевой магический приём. И я всё сделал правильно.

Светло-голубой свет вырвался из моей ладони. На долю секунды он сделал сумрачное дневное освещение мягче и теплее, а затем столкнулся с кровавым жгутом, который вонзился в магическое облако и продолжил свой полёт на меня. Однако, пролетев немного, замедлился, застыл и рассеялся. Это всё заняло мгновения. Снова скорость восприятия всего происходящего вокруг меня становится нормальной.

Мой конь несётся по поляне. Мне хочется смеяться, и это легко объяснить: ведь я только что снова избежал гибели. Глядя на шамана, лицо которого приобрело недоумённое выражение, я подумал: а не показать ли ему средний палец правой руки. Но не сделал это, так как именно правая рука держала поводья и подобный жест – просто ребячество. К тому же рядом со стариком появился ещё один северный чародей, знакомая мне морда по имени Вервель Семикар, тот самый гадёныш, с которым я уже сталкивался в Мёртвой Пересыпи. У него в руках тоже был какой-то амулет, который он явно собирался применить.

Семикар вскинул артефакт и что-то выкрикнул. Смотреть на него мне было некогда. Мы уже пересекли поляну и готовы были уйти в лес. Но сделать это без потерь не получилось. На пути десятка Нереха возникла тёмно-серая десятиметровая пелена, очередная некромантская дрянь. Три дружинника на полной скорости влетели в неё и погибли ужасной смертью, которую я видел собственными глазами. Магический барьер действовал, словно сильнейшая кислота, которая мгновенно разъедает органику и металл. Только что справа от меня скакал всадник в кольчуге, а спустя всего секунду – это два разбухших мясных куска, с которых стекают жидкие ручейки железа и стали. Человек и лошадь, которые не успели издать ни одного крика или стона, уже были мертвы, а ещё через секунду на чистый снег упали розовые пузырящиеся куски плоти. Поганая смерть для трёх воинов и трёх лошадей. Смерть наших товарищей увидел не только я, но и многие дружинники. Это на них так подействовало, что некоторые стали придерживать лошадей, и мне пришлось их взбодрить:

– Не останавливаться! Отступаем! Живее!

Меня услышали. Нерех и Квист разразились криками, как правило матерными. Воины пришли в себя. И один за другим влетали на лесную тропу. Я уходил предпоследним. Бросил взгляд на полянку, где нам так и не удалось отдохнуть, увидел, что оленеводов уже не меньше сорока всадников и они гонятся за нами, а шаманы (козлы!) подстёгивают их выкриками. Но хрен они нас догонят. Позади был Нерех, который кинул под мощное старое дерево слева от себя гранату и, нагоняя меня, стал нахлёстывать свою полукровную кобылку.

Мысленно я повёл отсчёт. Раз! Два! Три! Четыре! Пять! Шесть! Семь! Взрыв! Меня и скачущего следом Нереха обдало тугой ударной волной. С деревьев на нас обрушился снег, а в кольчугу ударилось несколько острых щепок, одна из которых вонзилась моему жеребцу в круп, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать его под контролем.

– Потерпи, дружок! – Я похлопал коня по шее и направил его дальше по тропе. Посмотрел на Нереха и увидел, что он как-то слишком бледен. – Что с тобой, сержант?

Десятник сглотнул и просипел:

– Нога! Что-то под колено попало! Наверное, крупный сучок откололся!

– До привала дотянешь?

– Да!

– Хорошо! Продержись десять минут!

Нерех молча кивнул. Упавшее позади нас дерево более или менее надёжно перегородило тропу. Сколько-то времени мы отыграли.

Через десять минут, удалившись от поляны на два километра, мы были вынуждены спуститься с коней. Дальше тропа сужалась, петляла из стороны в сторону, а ветки нависали над снежным покровом всего в полутора метрах. Чтобы не выколоть себе глаза, нам пришлось двигаться пешком. Здесь же оказали помощь Нереху, которого пришлось напоить целебным эликсиром и перекинуть через седло.

Прежде чем мы продолжили своё путешествие, сержант Квист посмотрел на тёмно-свинцовые облака над головой и сказал:

– Будет буря, господин граф. С утра всё тихо было, а сейчас что-то непонятное творится. По всем приметам день должен был быть спокойным, а тут что-то серьёзное. Раз! – и непогода собирается. Так не бывает.

– Это север, сержант. Кто его знает, возможно, здесь законы природы несколько иные.

– Может, вы и правы, господин граф. Но всё равно это странно.

Сказав это, Квист занял место в строю, и мы опять встали на тропу. А спустя всего пять минут началась мощная буря. Странная, в этом бывалый сержант и следопыт был полностью прав, и я с ним согласился. Потому что перед нами всё чисто, даже снег перестал идти, и мы движемся на соединение с отрядом, словно на прогулку вышли. А вот позади – форменный ураган. Мощный ветер, который дул непонятно откуда, со всех сторон одновременно, собрал в единую массу все облака вокруг и обрушил их как раз в то место, где находились северяне, шквал из снега, который, не долетая до земли, превращался в вихри, крушил кустарник и ломал деревья. Ярость и напор природных сил на трёх-четырёх квадратных километрах. Это сильно! Мои дружинники, видя буйство стихии, даже на время позабыли ужасную смерть друзей, и над тропой разнеслись весёлые шутки относительно того, как туго сейчас приходится северянам. Квист кинул на меня уважительный взгляд и громко, так, чтобы его все слышали, произнёс: