Холодная ночь - Грэй Клаудия. Страница 50

— И ты тоже, так что хватит уже передо мной выделываться. — От всех этих новых фактов у меня голова шла кругом. Нужно как-то все это переварить. — Ты сказала — из чистокровных? В смысле, рожденная от вампиров, но созданная призраками, так?

— Ну наконец-то догадалась.

Похоже, Макси может многое мне рассказать. У нее есть ответы, которые я искала всю жизнь, но вряд ли она собирается со мной дружить. Кажется, я для нее — средство достижения цели. Но какой цели?

— Другие привидения нуждаются в привидениях вроде меня, — предположила я. Макси кивнула. — Чтобы помочь им в чем?

— Ты делаешь нас сильнее. Помогаешь нам материализоваться, чтобы мы снова могли общаться с миром. — Макси поплыла по чердаку. Ее ноги не касались пола, и это меня немного напугало, хотя я не могла объяснить почему. — Так что хватит себя жалеть, лучше представь, каково это — месяцы, годы, столетия жить только в голубом тумане. А некоторым из нас так и приходится. И вот такие потерянные готовы сделать все — все, что угодно, лишь бы снова обрести форму. Иногда им это удается, перехватив человеческий страх и усилив его. Но большинство призраков хотят найти другую возможность. Другой путь. И ты можешь им его указать.

Я вспомнила привидение, мучившее Ракель чуть ли не всю ее жизнь. Неужели для него это был единственный способ вырваться из плена тумана? Был ли он одним из призраков, сделавших неверный выбор?

Макси добавила:

— Когда мы соберемся вокруг тебя — много нас, — мы сможем делать то, чего никогда не смогли бы в одиночку. Как, к примеру, мы все могли появляться перед тобой в «Вечной ночи», хотя и приходилось прорываться сквозь преграды. Ты еще не была настоящим призраком, а эта сила уже копилась внутри.

— То есть, по сути, я родилась и умерла для того, чтобы вы, ребята, получили дополнительные батарейки? — И что, предполагается, что после этого я почувствую себя лучше? — Я не обязана никому из вас помогать. И вообще, я возвращаюсь к Лукасу.

— Может, подождешь? Ну пожалуйста.

Макси поблекла, став почти прозрачной, и в тех нескольких тенях, которые я еще могла различить на месте лица, появились обида и боль. Проведя почти столетие на чердаке у Вика, она, должно быть, чувствовала себя очень одинокой. И наверное, умерла так давно, что уже не помнит, как это ужасно. Впрочем, жалость во мне не пересилила осторожность.

— Если тебе нужен друг, — медленно произнесла я, — то и веди себя соответствующе.

Чердак и Макси исчезли. На этот раз туман едва успел сомкнуться вокруг меня, как я оказалась там, куда и хотела попасть. Рядом с Лукасом.

В мгновение ока я перенеслась в винный погреб, где за маленьким столом сидели Лукас и Балтазар. Они показались мне еще более измученными, чем раньше. Лукас откинулся на зеленую стену; на его подбородке виднелась щетина, а круги под глазами были такими темными, будто его избили. Балтазар положил руки на стол и опустил голову.

Похоже, они меня не видели, но я так обрадовалась им, что не обратила на это внимания.

— …может быть, телефонный звонок или простое письмо, — говорил Балтазар. — Это намного разумнее.

Лукас покачал головой:

— Ячейки слишком часто переезжают с места на место, письмо может просто не дойти. А мобильник она потеряла во время нападения миссис Бетани. Тебе четыреста лет, а ты так и не удосужился узнать хоть что-нибудь о тех, кто на тебя охотится?

Он подкалывал Балтазара, как делал это всегда, но из его слов исчезла злоба. Прежнее соперничество превратилось в условный рефлекс, не более того.

Балтазар задумчиво провел пальцем по стене погреба.

— Ты говорил, Черный Крест и электронные письма отслеживает.

— Да, но так я хотя бы буду уверен, что рано или поздно мама его получит. И если она что-нибудь знает… да даже если ничего не знает, она приедет.

Тут Лукас вздрогнул и прищурился:

— Ты чувствуешь?

«Он узнал меня! Лукас знает, что я тут!»

— Да. — Балтазар повернулся и оглядел комнату, и я понадеялась, что он меня увидит. Но его взгляд скользнул мимо того места, где я, по моим ощущениям, находилась. — Думаю, она вернулась.

— Это точно Бьянка, — помолчав, сказал Лукас.

— Согласен. Это ощущается как присутствие Бьянки. И духи, которыми она иногда пользовалась… ну, эти, с гарденией…

— Да. — Лукас взглянул на Балтазара. Похоже, ему не понравилось, что кто-то еще может узнать запах моих духов. Но кажется, он испытывал скорее облегчение, чем гнев. Может, сейчас самым важным для Лукаса было то, что рядом есть кто-то еще, кто способен убедить его: все ощущения реальны, он не сходит с ума.

— И что, это тебя утешает? — негромко спросил Балтазар. — Знать, что какая-то ее часть все еще жива?

— А тебя? Балтазар вздохнул:

— Нет. Конечно нет.

— Я хочу, чтобы она была здесь! — Лукас уронил голову на стол. — Мне все кажется — если я буду хотеть достаточно сильно, если я только придумаю как, то смогу исправить все, что случилось, и вернуться в то время, когда она была жива и здорова. Будто все это произошло не на самом деле.

— Я помню это чувство. — Балтазар поднял голову и расправил плечи, поморщившись, словно они еще болели. — После Черити… после того, что я с ней сделал… я так сильно хотел, чтобы этого не случалось, и мне казалось просто невероятным, что я не смогу этого исправить. Не мог заставить себя поверить, что мир может быть таким несправедливым. Теперь-то, конечно, я это понимаю.

Лукас нахмурился, и я сообразила, что он сейчас скажет. «Нет, нет, Лукас, не надо! Ты же помнишь, как это на него действует, не надо!»

— Черити в городе, — сказал Лукас. Вот вам и телепатия.

Балтазар выпрямился:

— До тебя дошли слухи или ты нашел следы клана?

— Нет. Клан нас похитил примерно за неделю до того, как Бьянка… примерно неделю назад. — Лукас с трудом сглотнул и продолжил: — Черити просто лопалась, как хотела превратить Бьянку в вампира. Она вбила себе в голову дурацкую мысль, что таким образом она, ты и Бьянка станете одной большой, счастливой семьей нежити.

— Она собиралась убить Бьянку? — Балтазар выглядел таким уязвленным, таким разочарованным. Несмотря на множество доказательств того, что Черити просто психопатка, он по-прежнему верил в сестру и любил ее все так же сильно. Я решила, что его вера могла бы показаться трогательной, не закрывай он так охотно глаза на все ее выходки. — Но ты ее спас.

Лукас покачал головой:

— Не я. Привидения.

— Призраки спасли вас?

— Во всяком случае, тогда это именно так и выглядело. — У Лукаса был отсутствующий взгляд. — Теперь-то я понимаю. На самом деле они добивались только одного: чтобы Бьянка умерла тогда, когда это требовалось им, и так, как хотели они. И свою награду они получили. Если бы это сделала Черити, она оказала бы нам всем огромную услугу.

— Я уже говорил тебе: быть вампиром вовсе не то же самое, что быть живым.

— Но это лучше, чем стать привидением, правда? — Лукас отодвинулся от стола. Он слишком разозлился, чтобы сидеть спокойно. — Если бы Бьянка стала вампиром, она сейчас была бы с нами. Со своими друзьями. Могла бы съездить повидаться с родителями, и… и ничего бы не изменилось.

Лицо Балтазара помрачнело и теперь казалось гневным.

— Для нее изменилось бы все. И ты это знаешь.

— Я смог бы к ней прикоснуться, — прошептал Лукас. — Она была бы здесь. Я больше никогда не смогу прикоснуться к Бьянке.

«Никогда? В самом деле никогда?» Меня захлестнула печаль. И тут кухню снова затянуло туманом.

«Нет, только не все сначала!»

Голубоватое ничто снова поглотило меня. Я сопротивлялась изо всех сил, но у меня не было кулаков, чтобы драться, не было ног, чтобы упираться в землю. Похоже, моя воля в расчет не бралась. Несчастная и отчаявшаяся, я чувствовала себя потерявшимся ребенком, который в слезах зовет родителей.

И вдруг туман исчез.

А я оказалась в «Вечной ночи».

Я огляделась, пытаясь понять, что это такое. Явно не воспоминание, потому что я сидела верхом на горгулье за окном моей спальни. И не сон, хотя я плохо представляла себе, на что похожи сны призраков, да и видят ли они их вообще.