Рыжий рыцарь - Белянин Андрей Олегович. Страница 44
Раздалась трель дверного звонка. Настороженно переглянувшись, дамы сначала вооружились уже проверенным кухонным инвентарем и лишь потом подошли к дверям:
– Кто там?
– Это я, отпирайте.
– Папа с работы вернулся, – кивнули обе. Муж Ирины Юрьевны с двумя сумками шагнул в прихожую:
– Всем привет. А чего это вы так?
– Как?
– Ну, с половниками… Деретесь, что ли? Не надо. Жить нужно мирно и человеколюбиво. Да, кстати, Дашка, ты не в курсе, чей там конь пасется у подъезда? Черный, как рояль, упряжь вся в металлических нашлепках, как у рокера, а при седле – треугольный щит с крестом.
– Боже! – вскрикнула Ирина Юрьевна. – Они забыли здесь своего коня.
Когда карлик наконец закончил свою сбивчивую и неровную исповедь, голубые очи Валеры Люстрицкого были полны искренними слезами сострадания. У парня тоже хватало по жизни проблем, поэтому он, как никто, понимал горе этого маленького человечка. Зависеть от самодурства венценосных особ, всегда быть крайним и виноватым, расплачиваться за каждую оплошность, подставляя под плеть собственную спину… и ради чего?!
– Вы меня тронули, – с комком в горле прошептал Валера. – Я готов… готов взяться за ваше дело. Мы подадим на них в суд за нарушение трудового законодательства, нанесение телесных повреждений, оскорбление личности и грубое попрание всех человеческих прав! Кто у вас тут осуществляет функции верховного суда?
– Королева, – сумрачно буркнул Щур. – Иногда, конечно, и ее сын, но сам суд здесь короткий: не понравился господам – клади голову на плаху.
– А… а куда же смотрит король?!
– Он давно умер, и… между нами говоря, хвала Небесам! В его правление придворных магов казнили едва ли не каждый год. Их величество более милостива: за пятнадцать лет я только третий…
– Это… бесчеловечно! – приподнялся Валера, просто не находя слов от праведного негодования. – Что же у вас тут творится?! Шагу нельзя ступить, какое-то дикое средневековье на дворе. Произвол! Диктатура! Тирания!
– Не ори так, – со вздохом попросил карлик. – Что ты хочешь – тирания и есть. Забыл, в каком веке живем?
– Знаете, я по натуре человек очень мягкий и добросердечный, но после ваших рассказов… Мы должны, мы просто обязаны объединить все прогрессивные силы и устроить у вас… революцию!
Дворцовый маг невольно залюбовался разгоряченным молодым юристом и впервые подумал, что Нэд Гамильтон все-таки сумел отыскать в том безумном мире Могучего Воина.
– Что вы наделали?!
– Я? По-твоему, это я во всем виновата?!
– Мы забыли взять моего коня!
– Не мы, а ты! Ты его забыл!
– Не кричите на меня, леди! Я всего лишь спросил, тихо и ровно, не повышая тона, а вы…
– Ору, как торговка на базаре, ты это хотел сказать?
Илона и Нэд шумно выясняли отношения, стоя на том самом перекрестке, где впервые столкнулись с Радой. Надо признать, что они все больше и больше попадали под влияние друг друга, и если леди Щербатова невольно училась у рыцаря аристократическим манерам, то сэр Гамильтон, наоборот, заразился умением лихо скандалить, раздувая из мухи слона. Они страстно ругались еще минут десять, пока до Илоны не начала доходить сама абсурдность ситуации. Надо отдать ей должное, она первой пошла на примирение и неожиданно для самой себя просто замолчала, склонив непокорную голову на грудь рыжего рыцаря. Нэд оторопел. Потом осторожно поднял руки, успокаивающе обнимая ее за плечи. Вот так, в обнимку, эти двое выдержали долгую примиряющую минуту молчания.
– Я был не прав, леди Илона.
– Ну что ты, Нэд, это я была не права.
– Я сорвался, нагрубил, вел себя совершенно неподобающим образом.
– Нет, это у меня с утра нервы не в порядке. Я ведь совсем не такая, правда… Сама не понимаю, почему все время на тебя кричу?!
– Потому что я виноват!
– Ты не виноват!
– Вы просто устали. Мы словно попали в какую-то дьявольскую свистопляску. Мелькают миры, как пестрые платья цыганок, со всех сторон бросаются неведомые враги, за нами гонятся, мы не успеваем даже отдышаться и удивиться нереальности всего происходящего.
– Я очень устала. Ты не сердись на меня, пожалуйста…
– Нет, нет, это вы простите меня!
– И ты меня прости.
– Господи, да за что же?! Во всем виноват только я.
– И я!
– Вы не виноваты!
– Нэд, не заводи меня снова. Если я говорю, что виновата, значит, я это чувствую.
– Значит, ваши чувства вас обманывают. Я, и только я…
– Слушай, ну не надо меня добивать своим самобичеванием! Не делай из меня дуру! Я просто косею от твоего навязчивого благородства.
– Из вас – дуру?! Но позвольте…
– Не позволю! С тобой просто нельзя по-хорошему… – Илона резко отпрыгнула в сторону. – И руки свои убери! Если я такая вот стервоза бессовестная, что ж ты со мной обниматься лезешь?!
Нэд Гамильтон кротко вздохнул и сугубо деловым тоном поинтересовался:
– Может быть, мы отложим выяснение отношений хотя бы до вечера? Вы ведь хотели спасти сэра Люстрицкого.
– Да, и сейчас хочу! И спасу несмотря ни на что. А вечером мы к этой теме еще вернемся, не думай, что я все позабуду.
Еще с минуту эти милашки напряженно сопели друг против друга, потом одновременно развернулись и быстрым шагом потопали в сторону Лебединого озера. По дороге было достигнуто фронтовое перемирие, и после дипломатического рукопожатия Илона вспомнила о том, что им бы стоило переодеться. После чего они еще немного поспорили, но коротко и по существу. Илона считала, что лучший способ заполучить белые накидки детей «Обновленного Мира» – это напасть, угрожая мечом, и попросту ограбить первых же встречных адептов. Нэд, в свою очередь, рассказал о методике любовной магии Рады, когда стражники сами отдали все, да еще и были при этом безумно счастливы. Рыжий рыцарь сдержанно пояснил, что он не разбойник и заниматься уличным грабежом – ниже дворянского достоинства. Илона так же деликатно дала понять, что, несмотря на отсутствие некоторых комплексов, лично она нисколько не намерена очаровывать до такой степени, чтоб разные любвеобильные типы раздевались у нее на глазах. После недолгих прений стороны пришли к разумному компромиссу. Леди Щербатова просто идет по своим делам, никого специально не задевая, но как только к ней пристанут маньяки в белом – из засады появляется храбрый Нэд, отважно крушит злодеев и в качестве боевых трофеев забирает требуемые костюмчики.
– Только никого не убивай! Стирать нам негде, а в заляпанных кровью накидках нашу маскировку раскусят в два счета.
– Я приложу все старание. Возможно, для негодяев будет достаточно одного блеска доброй английской стали…
Блеска оказалось недостаточно. За следующим же поворотом друзья нарвались на большой отряд боевиков из «Обновленного Мира». Не меньше сотни хорошо вооруженных молодых парней и четыре боевых динозавра преградили им дорогу. Любое сопротивление было бы совершенно бесполезным, Илона и Нэд, переглянувшись, подняли руки. Их обоих связали, и то, как с ними обращались, говорило о несомненном уважении к нашим героям, как к очень серьезным противникам. Это давало повод для гордости.
До дворца преподобного Вшивамбапшипутры они добирались, болтаясь, как подсумки, на жестком боку шипящего динозавра. Зверя наверняка сто лет не мыли, и белые джинсы Илоны были перепачканы. Она ругалась сквозь зубы, стараясь не привлекать к себе особенного внимания. Закаленному в походах крестоносцу приходилось гораздо легче, хотя в глубине души он очень переживал за брошенного в невозможном далеке своего верного коня. Бред ведь так и остался у подъезда девятиэтажного дома, под присмотром бдительной старушки. Он, конечно, и сам в состоянии о себе позаботиться, но все равно Нэд предпочел бы никогда не расставаться с боевым другом. На пару-тройку часов еще куда ни шло, однако неизвестно, на какой срок они задержатся здесь. Почему же все пошло наперекосяк? Леди Илона о чем-то спорила, что-то доказывала, вертела в пальцах свой необычный медальон, и вдруг – ап! Они вдвоем посреди пустынной улицы, тусклое солнце встает из-за крыш серых зданий, вокруг ни души, любимого коня тоже нет, хорошо хоть меч из рук не выпустил… Впрочем, его уже отобрали. Веселенькое начало спасения сэра Люстрицкого.