Выбор свободы - Чиркова Вера Андреевна. Страница 37

А на высоких деревьях, росших ближе к подножию холма, уже заняли свои места завернувшиеся в зачарованные накидки дозорные, с тонкими бечевками в руках, ведущими к нескольким верхним ветвям. Достаточно подергать одну из них, и дежурящие на холме наблюдатели сообщат всем остальным, с какой стороны появился неприятель.

Пока Берест с братьями проверяли, всё ли готово к бою, и рассказывали командирам о проведенной вылазке, Веся обошла приготовленные для раненых лежанки из прутьев и одеял и отправилась искать себе местечко, откуда видно самый пологий склон и с которого удобно будет стрелять. В этот раз пенал на ее поясе был полон чародейскими иглами, и куница намеревалась вывести из битвы как можно больше врагов.

— Эвеста, — остановил ее голос Саргенса, — иди за мной.

Куница спрятала вздох и беспрекословно направилась к нему. Спорить с командиром на виду у остальных воинов — самое глупое занятие.

— Я хотел сказать тебе одну вещь… — оказавшись на пригорке, откуда просматривались ближайшие кусты и полянки, заявил он и на миг смолк, потом твердо поправил сам себя: — Вернее, не хотел… но подумал и решил, что нужно. Вот ты недавно спрашивала про развилки… я не стал тогда говорить, что их можно почувствовать незадолго, за месяц, реже за два. Но иногда видящие чувствуют то, что мы называем тупики или обрывы. Это такие стечения обстоятельств, когда развилки просто нет. Например, приход орды или сход лавины…

— Ты хочешь сказать, что Дарса ждал обрыв и княжич всё равно погибнет?

— Нет… не это. Я сейчас говорю не про Дарса, хотя хочу пояснить и про него. А обрыв… он был в моих видениях. Я знал уже несколько месяцев, что первой встречи с Баратом мне пережить не суждено. Каждый раз в моих видениях менялись детали этой встречи, но всё чаще мелькала замершая вокруг орда, светловолосый шаман и сыплющиеся на меня градом ловушки и боевые заклятья. И когда я сегодня все это увидел воочию…

— Темная сила… — тихонько охнула Веся и невольно шагнула вперед, положила руку на плечо чародея. — Но теперь его нет? Обрыва?

— Не всё так просто… тупик потому так и называется, что у человека нет из него выхода. Но поскольку я жив, стало быть, слишком многое поменялось за последние дни в сплетении судеб, и появились новые пути и новые развилки, и не только у меня. У Даренса, у Милы, у Ольсена. Ты ещё не понимаешь, о чем я?

— Не совсем… лучше скажи откровенно.

— Ты меняешь судьбы, если откровенно, — с легкой насмешкой пояснил чародей, — ты и твой дар, разумеется. Ну ещё твой характер бойца и твоя ответственность целительницы… сообразила? И сейчас прежние плетения судеб переменились, но новые, возникшие на их месте, ещё очень слабы… Я после обеда полчаса лежал с закрытыми глазами и упорно думал про грядущий бой, но так ничего и не увидел. Ни одной развилки или узелка… Никогда раньше со мной такого не происходило. Вот потому-то я и решил с тобой поговорить… Не старайся перестрелять как можно больше врагов. Забудь на время про оружие, лучше внимательнее присматривай за происходящим. Ты сегодня как бы тайный воевода… и никаких советов или указов я тебе давать не буду… Твое чутье и твой дар ведут тебя вернее всяких команд.

Саргенс развернулся и не оглядываясь пошел с пригорка в сторону густых кустов, под прикрытием которых командиры устроили ставку.

Берест вышел из-за деревьев и тяжело пошагал к жене, задумчиво глядящей вслед чародею. И хотя умом понимал, что ничего плохого Веся сделать не могла и, скорее всего, не было ничего предосудительного в этом ее секретном разговоре с чародеем, но в сердце внезапно словно вонзили иглу.

— Дест? — Княжна заметила мужа, когда он был совсем рядом. — Что случилось, любимый?

— Весенка… — Ястреб сделал последний шаг, сгреб ее в охапку, прижал к себе и, начиная понемногу успокаиваться, заглянул в фиалковые глаза.

Рассмотрел, какой нежностью светится взгляд любимой, и чуть виновато вздохнул. Ну, вот с чего на него вдруг накатила такая блажь? Да даже подумать смешно, будто ей нужен кто-то ещё, кроме него…

— Дест, не смей даже думать про такое! — поняла его вздохи куница. — Сарг просто хотел меня предостеречь. Я позже тебе про это расскажу, хорошо? А сейчас отпусти, мне нужно найти Касю и сделать несколько важных дел… и ещё на нас смотрят твои воины.

— Весенка, ты права, можешь ругать меня… — нехотя отпустил жену княжич. — Идем, я провожу, Терсия со своими зельями устроилась возле лазарета.

— Ещё я собираюсь найти братьев и деда, хочу дать своей силе новый приказ, — стараясь отвлечь мужа от ненужных мыслей, деловито докладывала куница, завязывая себе в памяти узелочек позже спросить наставницу, как остальные женщины справляются с мужниной ревностью.

Первые сигналы о появлении степняков пришли уже через час, дозорные один за другим дергали свои бечевки. А чуть позже, когда в ставку примчались от них посыльные, стало ясно, что план этросов сработал. Торопясь выйти к Хорогу, чтоб перехватить барку, хингаи мчались, словно спасаясь от степного пожара, почти наступая на пятки передовым отрядам разведчиков.

Давать им время спокойно осмотреться, передохнуть и занять на берегу удобные для нападения места никто из этросов не собирался. Наоборот, желая внести сумятицу и неразбериху, выпустили с вершины холма в сторону барки сигнальную стрелу тотчас, как мимо пологого склона проехали первые всадники. Иначе, неровен час, степняки остановятся, спешатся, начнут по своей волчьей манере рыскать по окрестностям и наткнутся раньше времени на одну из приготовленных ловушек.

Вот потому неторопливо плывущая барка и показалась из-за поворота аккурат в тот момент, как передовые отряды степняков вылетели из кустов на склон. Тотчас засвистели птичьими голосами, завыли волками сигнальные дудки, взметнулись с плеч луки и пращи, ринулись с косогора усталые мохноногие лошадки, жестоко понукаемые нетерпеливыми всадниками. Ни одна стрела и ни один камень в барку не попали, и лучники, разочарованно взвыв, поторопились присоединиться к тем из собратьев, что уже плыли, держась за гривы своих коней, к вожделенной добыче.

— Если бы у него были ещё силы или зачарованные амулеты, он никогда бы не сбежал, — сверкая льдом ненавидящих глаз, высокомерно заявил своим воинам Барат, и они поверили. Потому что потом он сказал более приятные слова: — Кто доберется до барки, может забрать все, что первым ухватит, я отдаю все товары вам. Мне достаньте только чародея… Саргенс его имя. Он сейчас должен лежать без сил… или спать где-нибудь в углу. Кто его приведет — получит три сильных амулета!

И теперь они плыли, торопя коней и держа наготове у седла мотки надежных веревок с крючьями на конце, не первый раз хингаям приходилось захватывать такие корабли. Достаточно было всего лишь добраться до низко сидящей в воде кормы, там и криворукий докинет до перил или борта свой крюк.

А стоящий на носу старшина ватажников, словно ошалев от неожиданности, громко выкрикнул своим товарищам какой-то приказ, и барка начала разворачиваться носом к левому берегу, подставляя врагам ту самую корму, к которой они так стремились. Степняки заторопились, некоторые, те, кто плавали поувереннее, даже лошадей оставили, торопясь достичь заманчиво низкой кормы. И вскоре первые крючья уже взметнулись в воздух, нацеленные на крепкие перила, но барка вдруг прибавила ход.

Наверняка глупый вожак решил скрыть судно среди прибрежных кустов. Преследователи, отринув усталость, ещё ретивее заработали руками. Однако барка к берегу не пристала, развернулась носом к верховью и, выталкиваемая ватажниками, вставшими у кормы и бортов с шестами, тяжело двинулась вверх по течению, словно желая вернуться назад. Теперь не сдержали насмешки даже те из степняков, кто замер на берегу в ожидании. Несколько десятков самых азартных, не выдержав напряжения, погнали лошадей по берегу выше, чтобы ринуться в воду наперерез барке.

А судно, казалось, замерло на месте, хотя всем преследователям было видно, с какой натугой ватажники машут шестами и длинными веслами. Но несмотря на это, те из степняков, что устремились к судну первыми, всё никак не могли доплыть до кормы, им мешали неожиданно сильные и упругие водные струи, вырывавшиеся из-под днища. Хингаям, и оставшимся на берегу, и тем, кто только подъехал, казалось, будто сородичи просто слишком лениво работают руками, и на пловцов со всех сторон сыпался град презрительных выкриков и оскорбительных насмешек, заставлявших их грести ещё отчаяннее.