Барон - Крабов Вадим. Страница 40

— И тут обиженному приходит в голову, не знаю, самому или кто надоумил, что с новым хозяином он еще не дрался! А ну-ка, для проверки, пущу я потраву в тот огород и посмотрю, как старый сосед среагирует. Тот и в ус не подул, один новый хозяин отбивался. Вот оно как, обрадовался потравщик, тогда можно новенькому морду набить и прибрать, наконец, злополучный клочок к себе. Неспроста, видимо, хитрый сосед этому глупцу землицу задарма подсунул, не в обиду вам, ваша милость, не любит он его и вступаться не будет. По крайней мере, если не устанет драку слушать или если слишком шумно от большой толпы будет.

— А хитрец думает, что и фиг с ним, тем куском огорода, я его отсужу или под шумок еще большей драки, обратно верну, тем более за спиной родственник есть с громадными кулаками. Главное — от глупца избавлюсь. Видимо стоит тот глупец клочка земли, а? Ваша милость.

Я встал пораженный проницательностью Семуса. Налил пива себе и предложил управляющему. Он не отказался.

— Я заключил с графом Хромским сделку: я спасаю его сына, а он за это прикрывает меня от помощников и межгосударственного розыска, — ответил я, сел и отхлебнул пива. Собеседник сделал тоже самое, — он и прикрыл, сделал меня бароном Комесским. И все. Больше никаких общих интересов.

Семус смотрел на меня задумчивым взглядом и молчал. Я ждал. Наконец, он снова начал говорить:

— Как вы знаете, я долго служил у графа. Сначала у отца, потом у сына. Служил в страже, служил честно, но чинов не выслужил, не сподобился. Но хочу я рассказать не об этом.

— Когда нынешний граф был еще просто наследником, произошла занимательная история. Вернее их было несколько, но я расскажу об одной.

Нугар с детства был себе на уме. Умный, скрытный и честный. По-своему, до болезненности, и страшно не любил, когда над ним смеются, а тем паче надсмехаются или выставляют глупцом.

Дело было в Грунде, все наследники там учатся в гвардейской школе, поспорили тогда школяры на счет масти коня Нугара. Он утверждал, что конь вороной, а троица старших, что каурый. И подняли его на смех, при всех. Нугар запомнил. И через год вызвал всех троих на дуэль. По очереди. И убил.

Скандал был жуткий! Убиенные были из влиятельных семейств, и отцу Нугара с трудом удалось замять последствия.

— Теперь думайте, ваша милость, важнее ваша тайна масти коня или нет.

Я в волнении расхаживал по комнате. Семус пил пиво. Внешне — спокойно, но Фиона видела какие кошки у него не душе, как ему больно, тоскливо и… безнадежно? Переживает старик.

— Подожди, но ведь нападение Лавийцев, это для него тоже оскорбление! Над ним же смеяться будут, если у него кусок земли оттяпают.

— В первую очередь оттяпают у нас, а не у него. Он же продал баронство, причем ловко, без принятия вассальной присяги и вот над этим и можно посмеяться, но все понимают, что это за баронство.

— Стой! А ты, как его представитель, а исполнение договора с Лавией, я же под всем этим расписывался! Фактически граф мой сюзерен, правильно? И обязан меня защищать.

— Исключительно из добрых побуждений! Присягу вы не давали, а он, в свою очередь, отказался от налогов.

— Правильно, на три года, пока на ноги не встану.

— И не дадите вассальную клятву. Вот так. У него развязаны руки, а у вас связаны. Он очень хитер и никто не может с ним тягаться в разной… казуистике, вот. Опять повторюсь, ваша милость, только если война затянется или если сильно много войск придет, ему придется вмешаться. Тогда не поймет его общество.

— Я вам без всякой разведки могу сказать, что граф уже стягивает войска поближе к баронству.

— Сколько — долго и сколько — много, чтобы Нугар вмешался.

— А вот этого я вам подсказать не могу, ваша милость. Не дольше месяца, думаю, а про количество никакого понятия не имею.

Я сел и отпил пивка:

— Слишком долго для нас. Хотя… как вариант…

— Ваша милость, я не стал бы на это рассчитывать.

— Почему?

— Хитер граф, и если он своими силами нас освободит, то… не знаю, что он может придумать.

— Хм, — я покачал головой, — граф, граф… ты же ему присягал, а говоришь, как о чужом владетеле! Это как?

— Теперь Хром заграница, — твердо ответил старик, — а присяга пусть будет на совести графа, когда он не пришел нам на помощь. Столько людей погибло! Я — житель Комеса. Был и остаюсь.

— Ты же общаешься с Ярошем?

— Общаюсь, и что? Только с ним и только по делу и он тоже делами недоволен. По голосу слышу. Не переживайте, ваша милость, ничего лишнего я ему не говорю.

— Я не об этом, — махнул я рукой, — слушай, а ты с самого начала все это знал?

— Что? А, про Лавийцев и Нугара? Нет, конечно, храни вас Спаситель! Как я был рад, что у баронства появился хозяин! А когда строительство началось, и помощь жителям пошла, то был просто счастлив. Все изменилось после нападения: я начал думать и вспоминать. Так родилась сказка, — Семус криво ухмыльнулся, — которая к сожаленью сказкой не является.

— Не переживай, старик, отобьемся! Ты мне веришь? — и посмотрел управляющему прямо в глаза.

— Верю.

И на душе у него полегчало.

— Вот что еще хотел у тебя узнать, если граф так к нам относится, то не перейти ли нам к Лавийцам? Подожди, не возмущайся. Раз Нугар нас кинул, то и мы ему ничем не обязаны, а крестьянам, как мне кажется, без разницы под кем жить, а от войны отмажемся. Я не прав?

— Нет. Вы порядки Лавийцев не знаете — казнокрадство и взяточничество кругом! И чиновники творят, что хотят. У нас, по сравнению с ними — царство справедливости, — скривился старик, — потом, не все так просто: нельзя разорвать один вассалитет и тут же принять другой. Должен пройти минимум год для утрясания, так сказать, разногласий. То есть отбиться от бывшего сюзерена, если сил хватит.

— И в конце концов, вы — маг и юридически не являетесь владетелем в полном смысле. Этот вопрос вне вашей компетенции.

— А как тогда быть? Чисто теоретически, я понял, что этот вариант не прокатит.

— Ох, и словечки у вас! — облегченно произнес старик, — теоретически надо отдать всю полноту власти родственнику или любому другому человеку, — вспомнил, что никого у меня нет, и сразу поправился Семус, — не магу и при свидетельстве служителя. И все. А тот пусть делает, что хочет. Только так.

— А сейчас, ты не можешь?

— Нет, я здесь как бы представитель графской власти. Если передадите мне баронство, смогу. Теоретически, — подмигнул он мне.

— Спасибо. Ты очень мне помог, очень. А почему сказка? Ты же можешь нормально.

— Не знаю, ваша милость, само на ум пришло, — хитро ответил мой управляющий, вернее политрук.

Действительно, все встало на свои места. Теперь никакие дурные сомнения не будут меня отвлекать. Остался один невыясненный вопрос: сами Лавийцы додумались или кто надоумил? Но об этом можно позже, теперь без разницы.

Лиона недолго томилась в своей комнате. Через день после застолья по поводу нашей встречи, Хуго подготовил торжественную утреннюю молитву. Реклама была грандиозная, и народу в храм набилось, как сельдей в бочке. Служитель подходил ко мне, сомневался, но понимал — это его звездный час. Теперь пан или пропал. Я даже удивился этой его авантюрной жилке: вот это честолюбие! Поди, примеряет епископскую мантию. А что, мне только плюс и мы с ним прекрасно это понимали.

Витар ввел безучастную мать поближе к алтарю. Все опустились на одно колено и Хуго начал торжественную, долгую молитву. Я привычно увидел отлетающую энергию от людей, которая никак мне не подчинялась — пробовал, и, наконец, с рук служителя сорвалось "покрывало". Все происходило штатно, кроме Лионы: когда благодать обтекала её, она вздрогнула и взвизгнула. Люди в гробовой тишине ожидающе посмотрели на неё. Хуго мгновенно вспотел. Спустя долгие, томительные мгновения, графиня шумно, со стоном выдохнула и произнесла:

— Сынок! — и рухнула в объятья Витара. Зал взревел!

— Слава Спасителю! — воскликнул Хуго, перекрывая шум хорошо поставленным голосом.