Князь - Мазин Александр Владимирович. Страница 48

   Сотник Велим присел на корточки у костра. Глянул мельком на кусочки осетриного шашлыка, сглотнул слюну. Унего с заката во рту ни крошки не было.

   – Бери, ешь, – разрешил Святослав.

   Сотник качнул головой, поглядел на своего старшого, воеводу Серегея, потом на варяга-хузарина Машега. Воевода, казалось, дремал. Лицо Машега было непроницаемо.

   – Они подходят, – сказал Велим. – Сотен тридцать пеших и вдвое больше всадников. Прут, как кабаны, – за пять стрелищ слышно. Ишумят, как свиньи на случке. Ударим, княже?

   – Ешь, гридь, – велел Святослав. – Когда надо, тогда и ударим.

   Велим достал нож, отмахнул кусок лепешки, положил на него пару кусков осетрины. Этого хватит: перед боем нажираться – последнее дело.

   – Все, как ты и говорил, Машег, – сказал Святослав. – Смерды. Лишь бы они не запутались в собственных ногах. Или не заблудились: в ваших протоках даже выдра может заплутать.

   – У них хорошие проводники, – бесстрастно произнес Машег. – И помни, княже: есть еще туркмены.

   – Их слишком мало. Это будет не битва – резня.

   – Они – твои будущие подданные, великий князь, – сказал Машег. – А Итиль скоро станет твоим городом.

   – Я помню, – холодно ответил князь. Взгляд его синих глаз встретился со взглядом таких же синих глаз хузарина. – Не бойся, варяг! Яне обойдусь с Итилем, как с Семендером.

   Грозный взгляд князя Машега не испугал. Он вообще был слегка отмороженный, этот хузарин-варяг. Иногда Духареву казалось даже, что не слегка, а совсем…

   – Гр-рм! – откашлялся Сергей. – Время у нас есть, княже. Сыграем?

   – Давай, – согласился Святослав. – Отрок, фигуры! Что ставим?

   – Любая вещь, что мне глянется во дворце хакана, – моя!

   – Ха! Годится! Ая… – Святослав помедлил, глядя, как отрок расставляет шахматы. – А я… Если я выиграю, то больше никогда не услышу от тебя: «Ты неправ, княже!»

   – Солидная ставка… – проворчал Духарев.

   Обычно из трех партий две выигрывал князь.

   – Принимаешь? – Святослав протянул ему два кулака.

   – Да! – Сергей хлопнул по правому, князь разжал кулак: на ладони лежал золотой копьеносец.

   Право первого хода принадлежало Духареву.

   Спустя полтора часа они еще играли. Костер погас, но небо уже порозовело и розовым окрасились верхушки деревьев соседней рощи и топы корабельных мачт – рукотворного леса, выросшего у берега там, где не росли камыши.

   – Долго идут… – проворчал Духарев.

   – Ждут, пока мы закончим! – князь усмехнулся, сверкнул белыми ровными зубами. – Ты ходи, воевода! Нам бы успеть, пока солнце не встало…

   Вокруг, завернувшись в плащи и попоны, спали гридни. Восемь сотен. Восновном нурманы. Этим все по барабану: бой – не бой… Правда, спали они в бронях.

   – Шах! – сказал Духарев.

   Хузарский разведчик, которого взяли, чтобы провести войско наместника через лабиринт проток, глядел сквозь стебли на мирную картину лагеря русов. Он видел спящих, видел трех часовых, сидевших на корточках у темных кустов. Еще одного он разглядел в кроне ивы. Идвоих воинов – одного высокого, другого пониже – склонивших головы у погасшего костра, он тоже видел. До них было шагов пятьдесят. На таком расстоянии разведчик сбил бы пару взлетающих уток. Но разведчик не собирался стрелять. Он перевел взгляд на множество скопившихся у полуострова кораблей. Усамого берега нашлось место для нескольких десятков. Остальные стояли дальше, ошвартованные борт к борту. Разведчик представил, сколько на них добычи… потом снова поглядел на спящих русов. Скоро они все будут мертвы. Они – мертвы, а он, разведчик, – богат. Если останется жив.

   «Я выживу», – прошептал хузарин и тихонько попятился назад.

   В двадцати шагах от него сын воеводы Сергея Артем опустил лук. Он знал, что разведчик не станет стрелять, но тем не менее…

   – Мат! – объявил Духарев.

   – Эх-х… Добрая вышла игра. Не надо было мне башни разменивать! – Святослав с удовольствием потянулся, подвигал плечами, разминаясь, вытянул ноги.

   Он играл лучше Сергея, но слишком любил атаковать. Как, впрочем, и в жизни.

   В камышах закричала выпь.

   – Сынка твоего голос… – сказал князь. – Артема. Плохое ты ему имя дал, воевода.

   – Это почему же? – возмутился Сергей.

   Имя сыну они выбирали вдвоем со Сладой…

   – Не подходит ему.

   – А какое подходит?

   – Какое?.. Яб его Всеславом назвал.

   – Это княжье имя, – заметил Духарев.

   – Так он и будет князем! – уверенно заявил Святослав. – Коли получится, как я задумал, под моей рукой много князей будет! Исын твой средь них – не из последних. Вот хотя бы вятичей ему отдам. Хочешь?

   «Это ты сейчас так говоришь, – подумал Сергей. – Пока свои сыновья не подросли…»

   А вслух сказал:

   – Тебе решать. Я…

   – Чу! Идут! – перебил его Святослав. – Слышишь?

   – А то! – Духарев поглядел на взлетевших над зарослями птиц, пихнул спящего сотника: —Просыпайся. Ты был прав, парень. Шуму от них, как от свиней…

   Полуостров, на котором устроились русы, серпом отходил от берега и протяженностью был шагов триста. Его покрывала густая сочная травка. Впаводок полуостров превращался в остров и почти полностью скрывался под водой, только «гребешок» оставался. Стоячий мелкий заливчик между полуостровом и берегом зарос камышом, но с того места, где находился наместник Ламх, полуостров просматривался почти целиком: видны были и спящие русы, и их корабли, занявшие почти половину ширины протоки – одного из множества рукавов, на которые разделялся Итиль.

   У перешейка лежал заливной луг, за ним – длинный холм, поросший лесом. Вдоль склона холма, понизу, шла широкая тропа, по которой войско наместника Ламха и подошло к лагерю русов.

   Сейчас наместник, прикрываемый щитами телохранителей-гузов, глядел на этот лагерь. От гузов воняло, как от козлов. Ополченцы, впрочем, воняли еще сильнее. Ктому же они сопели, кашляли, чесались… За спиной наместника то и дело слышалось приглушенное шипение их командиров, требовавших тишины. Это была пехота. Конницу наместник оставил в хвосте колонны.

   Русы спали. Их застали врасплох. Но если сейчас бросить на них пехоту – вот эту, потную, ленивую, сопящую… Пока она добежит до лагеря, русы успеют проснуться и взяться за мечи. Апользоваться мечами они умеют. Наместнику вспомнились рассказы времен хакана Беньяху, когда хакан отдал попросивших пристанища варягов своим гвардейцам-мусульманам. Тех было десять тысяч, русов – вдвое меньше, и многие из них были ранены. Но половина русов все равно сумела добраться до кораблей и уйти. Причем уйти вместе с добычей.

   Вот чего опасался наместник! Половина русов встанет стеной, а вторая погрузится на корабли и уйдет. Вместе с награбленным в Семендере. За такое Йосып наместнику собственноручно голову отрежет.

   За спиной Ламха раздался приглушенный топот, потом мягкий, чуть слышный удар оземь.

   Туркмен-баши. Наместник скосил глаза и увидел, что копыта туркменского коня обмотаны войлоком.

   – Спят, – прошептал наместник.

   – Сам вижу, – неуважительно ответил туркмен-баши.

   «Дикарь», – подумал наместник.

   Наемник нахмурил брови.

   – Что-то их мало… – пробормотал он.

   – Вот и хорошо, – сказал наместник.

   – Кораблей много, а русов мало… Может, часть на кораблях осталась?