Слово воина - Прозоров Александр Дмитриевич. Страница 49

— Пойду-ка я на сеновал, — задумчиво произнес Олег. — Не хочу вас здесь стеснять.

— Ты не хочешь помолиться с нами, путник? — оглянулся на него Георгий.

— Нет, — покачал головой Середин. — Бог в моем сердце. Я не нуждаюсь в картинках, домах и прочих идолах.

— Но сеновал на улице… — попыталась встать Софья, однако муж положил руку ей на плечо:

— Все в руках Божьих…

Сеновал в хозяйстве сих ревностных христиан находился тоже в хлеву. Под самой крышей, поверх жердей, что составляли потолок над чавкающей внизу скотиной — какой именно, в темноте было не разглядеть. Ворота хлева выходили во двор, поскольку к нему примыкала торцевая стена. Но вот само строение выпирало далеко в огород, и, чтобы забраться наверх, пришлось выйти через калитку к приставной лестнице.

Впрочем, ведуна это особо не смутило. Он зарылся поглубже в сено, поднял воротник косухи, чтобы стебли не лезли за шиворот, и расстегнул ремень, положив поясной набор рядом с собой, на расстоянии вытянутой руки. Закрыл глаза.

Увы, сон не шел. Похоже, отсыпаясь в гостеприимном доме Любавы, Олег все-таки изрядно переборщил, отдохнув не только за прошлое, но и на несколько дней вперед. Где-то далеко, наполняя ночь мерным однообразным звуком, орали лягушки; совсем рядом шуршали мыши, внизу шумно посапывали коровы. И звук этот для Середина, обычно мгновенно отключавшегося, едва голова касалась подушки, ныне казался оглушительно громким.

Внезапно скотина шарахнулась из стороны в сторону, тревожно замычала. Послышались чьи-то мелкие торопливые шажки, неожиданно затихли мыши. Затем кто-то скребнулся в наружную стену сарая, протяжно зашуршал, громко грохнулся о запертую калитку, заковылял в обратном направлении. Скрипнула приставная лестница, пару раз дернулась, стуча о дверцу, затихла. Тук-тук-тук-тук-тук — отозвались жерди короткой загородки.

— Да что это за ква? — Нащупав ремень, Олег застегнул его у себя на поясе, поднялся, на четвереньках подполз к чердачному окну, выглянул наружу.

В свете яркого полумесяца он увидел человеческую фигуру, медленно пробиравшуюся вдоль стены дома к углу.

— Эй, мужик, ты кто? — окликнул его ведун. Фигура замерла, потом медленно повернулась. Желтый свет луны старательно обрисовал темные провалы глаз, блестящие зубы безгубого рта, лохмотья на неправдоподобно тощем теле, белые костяшки вместо сапог.

— Ква, — сглотнул Олег. — Мужик, давай считать, что я тебя не окликал?

Фигура, оттолкнувшись от дома, торопливо заковыляла к хлеву, вцепилась в лестницу, полезла наверх. Середин, упершись ногой в верхнюю ступеньку, с силой ее оттолкнул — и лестница вместе с уродом ухнулась на землю. Монстр, недовольно похрюкивая, вылез из-под нее и вместо того, чтобы поставить обратно, побрел к дому, принялся шкрябать ногтями по стене, словно пытаясь забраться.

Олег торопливо отполз от края, потряс левой рукой, поднес запястье к уху. Ничего. Проклятый крест не нагревался ни на градус!

— Что, боярин тебе, техника святая! — полушепотом выругался он, снова выглянул наружу.

Странная тварь все еще ковыляла туда-сюда под лазом на сеновал.

— Да-а, туповат ты, братец, изрядно, коли даже лестницами пользоваться не умеешь, — сделал вывод ведун. — Неужели это ты наводишь столько страху на богомольных туземцев? Не стыдно?

Монстр недовольно заурчал. И тут Середин увидел, как через огород ковыляет к хлеву еще одно чудище. Впрочем, какая разница? Если они все равно не способны забраться наверх, то почему бы просто не пойти и не лечь спать?

— Поспишь тут с вами, уродами, — уже вслух пробормотал Олег.

Просто лечь спать он не мог. И не столько потому, что твари всю ночь станут бродить вокруг, шаркая по стенам, сколько потому, что он был ведуном. И старый Ворон целых шесть лет учил его истреблять нечисть, а не прятаться от нее.

— Ладно, — повел плечами Середин. — Коли они не нагревают крест и являются тварями естественными, то на них хватит обычной сабли. А если нечисть — то против серебряного кистеня им никак не устоять. И-эх, где наша не пропадала!

Со всей силы оттолкнувшись от края сеновала, он прыгнул чудищу за спину, сгруппировался и, чтобы не гасить удар силой ног, а заодно выиграть лишнее расстояние перед схваткой, пару раз перекувыркнулся, тут же вскочил на ноги и выхватил клинок.

— «Аз есмь», уродина. Иди сюда!

Чудовище, широко расставив руки, зашагало к нему, странно ухая на ходу. Олег, разминая руку, пару раз разрезал саблей воздух, потом сделал шаг навстречу, сливая взмах руки с поворотом тела, рубанул странного противника по шее. Голова чуть подскочила, откинулась влево — однако монстр продолжал двигаться вперед.

— Ну, какой же ты неугомонный!

Два быстрых взмаха — руки поотлетали в стороны, еще два сильных удара — у монстра подломились ноги. Туловище упало и затихло, однако отсеченные конечности продолжали судорожно подергиваться. К счастью, никакого вреда они теперь причинить не могли.

— Эй, приятель, иди сюда! — уже более спокойно позвал Середин второго монстра, быстро расчленил его на составляющие, вытер саблю о траву, вернул в ножны. Огляделся. Если не считать скребущихся по земле пальцев и сгибающихся и разгибающихся ног, то все вокруг стало тихо и спокойно. — Вот теперь можно и поспать с чистой совестью.

Олег приставил лестницу к окошку, забрался на сеновал. Немного подумал, а потом затащил ее за собой следом.

— А-а-а-а!!!

От истошного женского вопля Олег вскочил на ноги, ударившись головой о стропила сарая, и заметался из стороны в сторону, ища выход. Далеко не сразу он разглядел светлый прямоугольник лаза и спрыгнул вниз.

— Что случилось?

Хозяйка дома замолчала. Но не потому, что успокоилась, — просто у нее в легких кончился воздух, и теперь она могла лишь мелко икать. Женщина странно подергивалась и тыкала пальцем себе под ноги.

При свете дня останки ночных монстров выглядели еще мерзопакостнее, нежели в сумерках. Полуразложившаяся плоть, выпирающие наружу костяшки, истекающие какой-то жижей черепа. Олег обнял Софью за плечи, увел ее во двор и плеснул в лицо водой из первой попавшейся бадьи. Она всхлипнула и начала дышать.

— Что случилось? — выскочил из дома ее муж.

— У вас по ночам такие твари шляются, друг мой, — криво усмехнулся Середин, — что никто и не поверит. Поэтому, наверное, никого и не принято о них предупреждать. Верно, Георгий?

Вместо ответа мужик ушел за хлев, а когда вернулся, лицо его стало заметно белее.

— Это нужно поскорее убрать!

— Согласен, — кивнул Олег. — Но если ты думаешь, что этим стану заниматься я, то глубоко ошибаешься.

— У нас жатва! Я должен ехать в поле.

— А меня здесь и вовсе нет, — отрезал Середин. — Я тут вообще ночевать не собирался. Так что всем до свидания. И передавайте от меня привет прочим ночным гулякам.

Он отворил двери сарая, вывел свою гнедую и заводного коня, принялся сперва навьючивать второго.

— Я туда не пойду… — тихо заскулила Софья. Хозяин сплюнул, ушел в дом и, вернувшись с лопатой, отправился за хлев.

Олег, управившись с конем, начал седлать гнедую. А в голове все продолжало крутиться воспоминание о быстротечной ночной схватке. Ожившие полусгнившие мертвецы… Откуда они могли тут взяться?

— А где вы справляете тризну по умершим? — поднял он глаза на женщину.

— Мы не… — замотала та головой. — Мы хороним… По христианскому обычаю…

— Где?

— З-за храмом… Н-на кладбище…

— Ну-ка, последи за конями. — Надев гнедой удила, Олег кинул поводья Софье и быстрым шагом вышел на улицу.

Несмотря на ранний час, ворота церкви были открыты. Но Середин предпочел обойти дом чуждой ему религии стороной и ступил на поросший высокой травой луг, на котором то тут, то там возвышались деревянные кресты. Пока еще немного — византийская вера еще совсем недавно смогла закрепиться на этой земле. Середин наугад направился к первому попавшемуся захоронению, опустился на колени, ткнул рукой в землю. Рыхлая. Он отбежал к другому, воткнул палец. Тот не встретив никакого сопротивления, погрузился в грунт. К третьему — и там тоже земля оказалась рыхлой.