Мой единственный - Линдсей Джоанна. Страница 30

— Успокойся, Джулия, — попросил он, знаком приглашая ее сесть. — Думаю, что время вряд ли имеет значение…

— Конечно, имеет, ты и сам это знаешь… верно? И на этот раз все помнишь?

Джулия глубоко вздохнула и тоже заулыбалась, смущенная собственным волнением. Она бы очень огорчилась, если бы пропустила редкий момент просветления у отца… и все из-за Ричарда! Но тут она наконец заметила комок ткани или, вернее, маленький мешочек, лежавший на подушке у головы отца. Странно, что в комнате нет Артура.

Она наняла этого слугу вскоре после аварии. Артур день и ночь присматривал за Джеральдом: кормил его, мыл и даже выносил на маленький балкон, чтобы отец мог посидеть под солнышком, когда позволяла погода. Артур даже спал на раскладной кровати, поставленной в углу комнаты, чтобы всегда быть рядом.

— Что это такое? — спросила она, показывая на мешочек. — И где Артур?

— Пошел за моим ужином, — восторженно усмехнулся Джеральд. — Мне сказали, что повариха весь день трудилась, готовя мои любимые блюда, и теперь я просто обязан попробовать каждое.

— Весь день?! — Джулия вскочила. — Когда ты проснулся?

Джеральд со вздохом покачал головой. Девочка боится, что он скоро опять уйдет в себя!

— Джулия, у меня хорошие новости, и если ты успокоишься, я все расскажу.

Он похлопал по краю кровати, приглашая Джулию сесть. В том, что отец мог действовать руками, — заслуга Артура. Несколько раз в день он сгибал и разгибал конечности Джеральда, чтобы предотвратить атрофию мышц, неизбежную от долгой неподвижности. Теперь, когда отец приходил в себя, он мог немного двигать руками и ногами, хотя до этого момента не ходил. Артур сделал все, чтобы больной не был безнадежен, когда придет время.

Она снова уселась, так порывисто, что мешочек скатился к ее бедру. Она с ужасом уставилась на кровавые пятна, покрывавшие грубую ткань.

— Боже, что случилось с тобой?!

Она потрогала мешочек, оказавшийся холодным и мокрым.

— Лед, — пояснил отец. — Лед, который не успел растаять. Вчера доктор рекомендовал приложить лед к шишке. И не сходи с ума, пожалуйста! Я ведь упомянул о хороших новостях, не так ли?

Он буквально сиял, но Джулия никак не могла отделаться от мысли, что отец ранен. И тут до нее дошло. Вчера? Он в сознании вот уже целый день?!

— Скажи, где ты получил эту шишку? — расстроенно спросила она.

— Вчера я проснулся раньше Артура. Мне казалось, что весь этот кошмар мне только привиделся и что утро вполне обычное и ничем не отличается от остальных, а мне пора вставать. Вот я и попытался.

— Боже, ты упал с кровати?!

— Нет, я действительно встал и при этом перенес вес на левую ногу, которая, правда, тут же подломилась. Я упал и ударился головой об угол тумбочки. Заметила, что ее здесь нет? От удара она сломалась. Артур утверждает, что до смерти перепугался. Я снова потерял сознание.

— И долго ты был в таком состоянии?

— Достаточно долго, Артур успел послать за доктором Эндрю. Я пришел в себя, когда он принялся ощупывать мою голову. Он был поражен тем, что удар пришелся почти на то же самое место, что и в прошлый раз.

Джулия охнула.

— Но на этот раз ничего страшного не произошло. Только шишка. Вот почему доктор рекомендовал холодные компрессы. Артур предложил попробовать лед, поскольку в погребе есть запасы. Посчитал, что это быстрее поможет.

Он медленно поднял левую руку, чтобы потрогать шишку.

— Шишка действительно большая, — с ужасом заметила Джулия. — Настолько, что видна сквозь волосы!

— Нет, она стала гораздо меньше. Так что лед, должно быть, помог, — попытался ободрить ее отец.

— Тебе очень больно?

— Я почти ничего не чувствую, так что не расстраивайся. Уверяю, ничего такого не произошло.

— Но почему доктор Эндрю так удивлен?

— Он упомянул пациента с амнезией, к которому вернулась память после второго удара в голову, что вряд ли сравнимо с моим случаем. Я так ему и сказал. Но им так мало известно о человеческом мозге, что он отказался лечить это новое увечье. Сказал, что рана очень мала, не требует ничего, кроме пары швов, и он подождет, пока я снова не лишусь чувств, чтобы ее зашить. Он был очень удивлен, но не слишком оптимистичен. Но когда вернулся к концу дня, я все еще был в сознании. Затем он пришел ближе к ночи, перед сном, но я по-прежнему был в полном рассудке.

Джеральд снова широко улыбался. Джулия заплакала — она просто ничего не могла с собой поделать. Отец никогда не оставался в сознании так долго. Всего несколько часов отпускала им судьба иногда. А порой и несколько минут, прежде чем он снова погружался в туман бесчувствия.

Но сейчас она улыбалась сквозь слезы. Так же широко, как отец.

— Боже, ты наконец вернулся домой! Навсегда!

Глава 24

Всю неделю Джулия почти не отходила от постели отца. Она требовала, чтобы рядом с ним постоянно кто-то сидел, и хотя в доме было полно слуг, которым можно было это поручить, все же дежурила сама попеременно с Артуром. И она никого не принимала, даже Джорджину и Габриэлу, даже Кэрол. Просто велела лакею всем сообщать хорошие новости. И передавать, что они скоро увидятся.

Однако когда наступит это «скоро»? Джулия опасалась, что отцу снова станет плохо и что время, отпущенное ему, истекает. И поэтому хотела быть с ним ежеминутно. Несмотря на то что каждое утро он просыпался с чудесной улыбкой, которая так согревала ее сердце, страхи не уходили. Каждое утро она сама просыпалась с тяжестью на душе, и эта тяжесть не уходила, пока она не убеждалась, что отец по-прежнему с ней.

Доктор Эндрю писал статью, чтобы отослать в специальный медицинский журнал. В статье описывал ось чудесное выздоровление Джеральда вследствие второго удара почти в то же место, на которое пришелся первый.

Джеральд, разумеется, хотел знать все, что упустил за эти годы. Им так много пришлось наверстывать! Целый день ушел на то, чтобы ввести его в курс дел его империи. Оказалось, что Джулия приобрела семь новых предприятий и уволила всего одного управляющего, не выполнявшего ее приказы.

О ее жизни они почти не говорили, пока отец не спросил:

— Сколько тебе лет, Джулия? Я боялся об этом заговорить. Боялся узнать, сколько времени прошло…

— О Господи, папа, с того ужасного дня прошло пять лет! И мне уже двадцать один год.

Она снова плакала, громко, прерывисто всхлипывая. Страшно подумать, что целых пять лет они были разлучены! Но хуже всего, что ей нужно было рассказать о смерти матери. Джулия уже оплакала ее, но у отца не было такой возможности. Он бывал с ней не больше нескольких минут или, в лучшем случае, часов. Слишком недолго, чтобы сообщить ему скорбную весть о том, что в аварии выжил он один. Джеральд любил жену, любил настолько, чтобы мириться с ее странностями и стремлением любой ценой войти в круг аристократов.

Она страшилась неминуемого, но понимала, что больше не может откладывать разговор.

— А мама…

— Молчи, дорогая, — выдавил он. — Я уже догадался…

Он прижал ее к себе, и она заплакала еще громче, на этот раз из жалости к отцу. Он тоже плакал. Джулия пыталась объяснить, почему скрывала от него гибель матери, но Джеральд заверил, что в этом нет нужды. Он все понимает.

Эти горькие слезы принесли ей огромное облегчение. Когда она наконец совладала с собой, то поняла, что они смыли ужасный груз неопределенности.

Джулия рассказала отцу все. Ничего не утаила. Словно слезы прорвали плотину страха и одиночества. И поскольку она часто думала о Ричарде, упомянула о нем этим же вечером, правда, не углубляясь в подробности.

— Не думал, что он когда-нибудь вернется, — признался Джеральд.

— Он и не хотел. Никто не знал, что он в Англии. Никто, кроме брата, которого он хотел повидать. Поэтому я и собираюсь добиваться, чтобы его признали мертвым.

Джеральд покачал головой:

— Ты не можешь пойти на такое, дорогая, это нехорошо, непорядочно. Одно дело, когда ты действительно считала его мертвым, тем более что прошло столько времени. Но теперь ты увиделась с ним и знаешь, что он жив. Вы по-прежнему не желаете идти к алтарю? Ты уверена?