Гончая. Тень короля - Федотова Надежда Григорьевна. Страница 14

— Обувку ему надо было купить, все-таки, — пробормотал себе под нос лорд. — Солиднее бы выглядел… А то ведь разглядит она его во всех подробностях, да и отошьет без разговоров!

— Эх… — ухмыльнулся в бороду Творимир, наблюдая, как языкатый бродяжка с самым умильным выражением на лице распинается перед хихикающей девицей. Ивар крякнул:

— Мда. Шустёр!.. А ты его прибить хотел.

— Эх, — отрезал русич, что, вероятно, значило: "Еще успею!". Потом бросил одобрительный взгляд на честно отрабатывающего свою награду Финви, присел на корточки и полез в торбу за фляжкой. Денек выдался жаркий, да и шли долго — ушлый проводник вел их сюда такими глухими тропами, с такими "обходами" и предосторожностями, что могучий воин весь взмок. Хоть передохнуть да горло промочить, пока этот босяк там языком треплет…

Минут через десять, когда так кстати подвернувшаяся девушка, спрятав свиток в корзинку, исчезла за воротами, Финви наконец вернулся к теряющим терпение нанимателям. И объявил:

— Все в лучшем виде! Письмо она передаст, госпожа Мак Кана как раз сейчас дома…

— Кто? — переспросил Ивар. И, тут же вспомнив, какое имя носит сейчас бывшая возлюбленная государя Шотландии, кивнул:- А! Ну да. Ты девчонке-то чего наплел? Она об меня чуть глаза не сломала.

— Ну дак… — замялся проводник, — я это… Сказал, что от поклонника письмо. Дюже знатного. И того, приврал чуток, мол, ее хозяйка ждет не дождется письма этого… Ну, а что? Внутрь ведь еще нос сунет, не дай боже! А там…

— Минуточку… — медленно протянул лорд МакЛайон, впившись взглядом в улыбающееся лицо бродяги. — А что "там"? Ты что же, подлец, печать сломал?!

— Эх! — рыкнул Творимир, простирая карающую длань над головой мгновенно съежившегося Финви. Тот побелел лицом и пискнул:

— Да ничего я не ломал, окститесь, сударь!..

— Да?..

— Ей-богу, не ломал! Клянусь святой Бригиттой!.. Только ежели на свитке печать королевского двора Шотландии, то ведь и дураку понятно, что не служанке такие письма читать!

— Что-о-о?.. — ахнул Ивар. — Так ты, поросенок, еще и в геральдике разбираешься?! Причем не только своей страны, но и чужой?! Творимир, я идиот… Надо было тебя послушать.

— Эх, — согласно кивнул бывший воевода, закатывая рукава. Финви пошатнулся:

— Милостивые государи, побойтесь бога, да за что же?! Что я вам сделал плохого?.. Не желаете платить — не надо… Только не убивайте-е-е!!

…Убивать, тем не менее, не стали. Затащили за угол чьего-то сарая, приперли к стене и основательно потрясли на предмет давно мучавших Ивара вопросов: кто такой, откуда столько знает и как его за эти самые "познания" раньше не пришибли? Насмерть перепуганный Финви, никогда не отличавшийся особенной стойкостью, посмотрел в серо-стальные глаза королевской ищейки, оценил возможности русича и, шмыгнув носом, принялся "колоться"…

Мать его и правда была из Коннемары. Родилась в бедной крестьянской семье, трудилась с утра до ночи, собирая водоросли, гоняя на выпас тощую коровенку — единственный оплот семейного благополучия, возилась с кучей братьев и сестер. Потом наверняка вышла бы замуж и годам к тридцати превратилась в сгорбленную старуху, изможденную работой и частыми родами… Если бы на пороге пятнадцатой весны судьба ей, наконец, не улыбнулась. Роль "судьбы" сыграл некий дворянин, которого неизвестно по какой причине вдруг занесло в эти суровые края. Он был с юга Ирландии, из Лимерика. А еще он был хорош собой, богат и не чужд прекрасного… В общем, молодые люди встретились, полюбили, и дворянин, отвалив родителям девушки солидный куш, увез красавицу с собой. Разумеется, он на ней не женился. Как минимум потому, что на тот момент был уже женат. Впрочем, девушка и так была всем довольна: ее поселили в собственном домике неподалеку от поместья возлюбленного, она ни в чем больше не нуждалась, работать ей тоже не приходилось. Пронзенный стрелой Амура дворянин наезжал к своей пассии не реже двух раз в неделю, она ежегодно рожала ему детей — но, увы, ни один из старших братьев и сестер Финви долго не прожил… Он был последним, и его появление на свет стоило жизни его матери. Отец будущего побродяжки тяжело переживал утрату. И, наверное, поэтому решил сберечь хотя бы то единственное, что от нее осталось — сына. Он нашел ему кормилицу, позже, когда мальчик подрос, поселил в своем поместье и души в отпрыске не чаял. Выучил Финви читать и писать, рассказывал о мире, обещал, как малыш подрастет, взять его с собой в поход… В общем, конец этой истории был куда более прозаичен, чем начало. Когда Финви стукнуло девять, добрый (и, увы, немолодой) папа умер. А у этого самого папы, помимо Финви, имелось еще пятеро сыновей — причем рожденных от законной супруги. Которым отцовские забавы никогда не нравились, и которым еще меньше нравился сводный братец. Их было шестеро, а наследство — одно. Поэтому сразу после похорон Финви оказался на улице…

— А что ж ты к материной родне не пошел? — помолчав, спросил Ивар, глядя на повесившего нос бродягу. Тот махнул рукой:

— Я ж ведь и не знал их вовсе. А Коннемара большая… Да и кому нужен лишний рот, сударь?

— Ну, я так понял, что за твою мать им неплохо перепало! Глядишь, приняли бы, чего уж там?

— Это навряд ли. Опять же, с деньгами они могли и в место получше перебраться! Где их искать-то, столько лет спустя?.. — Финви тяжело вздохнул — воспоминания о беззаботном детстве нагоняли на него тоску. — Так и пошел бродить. Повезло, хоть грамоту знаю! Где кому письмишко накропаю, где историю расскажу из былин — покормят… Так вот и живу. Жил, точнее, покамест вы не пришли.

— Ты и сейчас пока еще не умер, — хмуро отозвался лорд МакЛайон. — Геральдику-то откуда знаешь? Тоже папина заслуга?

— Его, — грустная улыбка тронула губы бродяги. — У меня знаете какая память на картинки!.. Один раз увижу — и всё, запомнил! А в отцовском поместье много всякого было. Свитки, гобелены старинные, с гербами по полям… И монастырь у нас стоял неподалеку. Папа туда много жертвовал, его аббат уважал, ну, и я частенько бывал, понятно… В монастыре такая библиотека!

— Просвещенный у тебя родитель, однако, — пробормотал Ивар. — И со связями. Чего ж ты к монахам-то не подался? И сыт был бы, и обут-одет, и при деле.

— Чтоб там служить, — серьезно сказал Финви, — вера нужна! Настоящая. И постриг принять. В господний храм — да заради сытого брюха?.. Нет, сударь. Не по мне такое. Я уж лучше померзну…

— Ты гляди, Творимир, какой нам праведник попался! — насмешливо фыркнул королевский советник. — Пробы негде ставить… Один вопрос — и что с ним теперь делать?

— Эх, — поразмыслив, махнул рукой русич. Командир вздернул брови:

— Уверен?

— Эх! — кивнул тот. Финви, мало что понимая в этом странном диалоге, настороженно переводил взгляд с одного "наемника" на другого. Ивар помолчал, сосредоточенно выстукивая пальцами по деревянной стене сарая, тряхнул головой и сказал, наконец:

— Ладно. Рискнем. — он посмотрел на бродяжку:- Значит, так, образованный ты наш!.. Можешь выдохнуть, бить не будем. И даже заплатим всё, что обещали… Но есть одно условие.

— Все, что вам будет угодно! — едва не прослезился от благодарности парень. Ивар хмыкнул:

— Ты поосторожнее с обещаниями, балбес. Выполнять ведь придется… Теперь что касается "условия": с этой минуты и до тех пор, пока мы с Творимиром не покинем берегов Ирландии, ты поступаешь к нам на службу. Пока что — мальчиком на побегушках, дальше видно будет… А на тот случай, если захочешь сдернуть пораньше, запомни: вот он, — лорд кивнул на молчащего русича, — тебя при необходимости найдет даже под землей. А когда найдет, церемониться не станет… И я тебе в таком случае очень не завидую.

— Да понял я, понял, — окончательно сник Финви. Признаться, он именно слинять в ближайшее время и планировал… Но, подняв голову, встретился взглядом со льдистыми глазами русича и понял, что дело — швах. Придется служить. "С другой стороны, — подумал он, — хоть живой останусь!.. Еще и при денежках, если повезет… Странные какие-то наемники. Клянусь святой Бригиттой — очень странные!"