Остановить бога (СИ) - Григорьева Юлия. Страница 61

— Так может альвам свою силу девке отдать? — встрял один из чародеев.

— Невозможно, — ответил Вералон. — Не справится она с нашей магией. Другая сила у нас, совершенно другая.

— Вы просто опасаетесь… — начал тот же чародей и осекся под недобрым взглядом Дарея.

— Ты прежде, чем пресветлых в трусости обвинять, на себя посмотри. Древнему народу давно никому ничего доказывать не надо. — гневно воскликнул чародей, и Вералон мягко улыбнулся, положив ему руку на плечо, успокаивая.

— Друг мой, в чем-то он прав. — сказал альв. — Мы тоже своей силой поделимся. Но отправим вслед за всеми, чтобы Анариэль успела подготовиться к новому для себя. Она сумеет смешать все вместе и использовать. Думаю, и одного альва хватит. И это буду я. Теперь ты спокоен, Углеша?

— Да, — ответил, выразивший недовольство чародей и вернулся к своим.

— Ты уверен? — тихо спросил альва Дарей.

— Это будет интересно, — улыбнулся Вералон. — Интересно почувствовать себя… человеком.

— Ты будешь уязвим, пока девочка не закончит. А если у нее ничего не выйдет, то…

— То уязвимы станем все мы, — прервал его альв. — Друг мой, стоит взглянуть на этого "бога" повнимательней. Он смог собрать всю силу жизни, что была в роду Святомира, он приобрел непомерную мощь. Однажды он сможет разобраться с нашей магией… если мы не остановим его. Я рискую ради своего народа, Дарей.

— Хорошо, — кивнул чародей. — Я тебя понял.

Совет закончился только к ночи. Чародеи долго спорили, десять из ста отказались наотрез отдавать свою силу. Их поняли, не осудили, но отчуждение явно чувствовалось. Эти десять чародеев покинули совет первыми. За ними ушли князья и воеводы. Вскоре в шатре осталось семеро: хозяин шатра: Милятин, Всемила, Дарей, Радмир, Ярополк и разбойник с полянским государем, который оказался крайне полезным, ненавязчиво подтолкнув чародеев к нужному решению.

— Надо пойти своих проверить, — сказал Ярополк.

— Отдохни, Ярушко, — ласково обратилась к нему Всемила. — Завтра тяжелый день.

— Хорошо… матушка, — ответил тысячник и, кивнув остальным, вышел из шатра.

— Не морщись, — она насмешливо посмотрела на Радмира. — Он сирота, а в дороге как сын стал. — и неожиданно добавила. — Помолвка еще не свадьба, Радмир.

Женщина весело подмигнула изумленному воину и потянулась, разминая уставшую спину. Мужчины поняли намек и вышли из шатра, оставив ее одну. Дарей взглянул на товарища, Радмир улыбался, легко и радостно. Чародей покачал головой и усмехнулся. Молодость… Лихой повертелся возле них и исчез в неизвестном направлении.

— Чую, уйдет он отсюда с новой ватагой, хитрый лис, — тихо засмеялся Дарей, глядя вслед бывшему атаману. — Что грустный такой, твое величество? — чародей перешел на привычное семиреченцам обращению к государю.

— Думаю я, — ответил Краснослав. — Эта сволочь оставила мое царство без мужиков, нашлепал из них перевертышей. И как царству без рати? Надо с Семиречьем дружбу налаживать.

— Ты погоди пока, дай завтрашнему утру наступить, — охладил его пыл Милятин.

— Я царь, мне наперед думать положено, — ответил Краснослав. — А славный настой ты мне дал, в руках сила появилась.

— К утру сможешь меч держать, но все ж вперед не лезь, слабоват еще. — ответил главный царский чародей.

— Поможете родовой завет снять, отменю хулу на чародеев, с вами жить проще, — совершенно серьезно ответил полянский самодержец.

— Дождемся утра, — первый раз улыбнулся царю Милятин.

Глава 39

— Белава, — голос прошептал в самое ухо спящей девушке. — Белава-а…

Она нехотя разлепила красные опухшие от слез глаза. Рядом с ней парила призрачная женщина. Призрак приземлился на край постели и покачала головой.

— Всю ночь проплакала? Что этот изверг опять сделал?

— Даже вспоминать не хочется, — ответила Белава и потерла лицо руками. — Он ищет тебя.

— Пущай ищет, — усмехнулась Чеслава. — У него больше нет надо мной власти. Жаль остальных пробудить не успели, убрал их куда-то. Я не смогла найти.

— Как ты проходишь его защиту? — девушка с интересом посмотрела на призрака.

— Я же мертвая, Белавушка, — усмехнулась Чеслава. — К телу привязки нет, это тело преграды чует, а для меня уже ничего нет. А его ловушки вижу, пока обхожу. Сильно больно он тебя тогда? — она сочувственно посмотрела на юную чародейку.

Белава снова откинулась на подушки. Тогда- это было три дня назад, когда Чеслава притащила ей пузырек со змеиным ядом, честно спертый призраком у какого-то лекаря. Девушка даже сама уселась на колени Благомилу, чтобы закрыть от него кубок, куда быстро вылила содержимое пузырька. Потом долго с надеждой следила за тем, как довольный ее покладистостью "бог" пьет свое вино с хитрой улыбкой.

— Где яд-то сумела раздобыть? — вдруг спросил он, все так же лукаво глядя на нее. — Чувствую его запах в вине.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — ответила побледневшая девушка.

— Драгоценная моя, ты забыла, что я не из этого мира? Я бы яд оттуда не почувствовал, а здешние запахи мне нос режут. А уж как пахнет змеиный яд, я отлично знаю, сам когда-то пару раз им пользовался.

— Так ты сдыхаешь или нет? — насупилась Белава.

— Нет, — расхохотался он. — Во мне столько силы жизни, что она сразу от отравы избавляет. Ты расстроена?

— Будто не догадываешься, — не стала врать девушка.

— Ты понимаешь, что ты сделала глупость? — он вдруг стал серьезным. — Ты помнишь, что бывает за глупость? — и не дожидаясь ее ответа продолжил. — Я старался тебе понравится, я был внимательным и нежным, я не покушался на то, что очень хочу получить, ожидая твоего согласия. Ты не оценила, решив отравить меня. И прежде, чем я накажу тебя за это, мне просто любопытно узнать, что ты собиралась делать, когда я умру?

— Сбежать отсюда, — почти шепотом ответила Белава, лихорадочно соображая, что он собрался делать.

— Как? Из моей обители нет выхода. Никакого! Вторая глупость. Белавушка, ты меня очень расстроила, очень.

Он встал, глядя ей в глаза, в которых заплескался страх, резко поднял со стула и почти бросил на стол.

— Что ты собираешься делать? — пролепетала она, пытаясь слезть с другой стороны.

— Сидеть, — рявкнул Благомил. — Не заставляй меня вновь подчинять тебя. Это мне не нравится так же как и тебе. Безвольная кукла- это скучно.

Он взял ее за щиколотки и дернул на себя, оказавшись между ногами девушки. Взял за волосы и, не обращая внимания на ее попытки вырваться, впился в губы.

— Ах, ты ж змей! — раздался голос Чеславы. — Ты что же это удумал? Снасильничать девку решил? Ужо я тебе! — и в "бога" полетела одна из тяжелых ваз, стоявших возле стены.

Благомил вскрикнул, получив увесистый удар в спину, следующую вазу он отбил, вскинув руку, второй он продолжал удерживать вырывающуюся Белаву. Призрачная женщина продолжала кидать в него все, что только попадало ей под руку.

— Ты разбудила ее? — яростно зашипел "бог", вновь обернувшись к Белаве. — Как сумела?

— Родная кровь- сильная вещь, — усмехнулась чародейка и рассмеялась, радуясь этой малюсенькой победе.

— Больше никого не разбудишь, — ответил он, отгородил их от бушующего призрака и вернулся к прерванному занятию, сминая ее сопротивление грубо и жестко.

— Ненавижу тебя, ненавижу! — кричала она, все еще пытаясь вырваться из его сильных рук.

Неожиданно под ее пальцы попало что-то холодное, и девушка с яростной надеждой сжала нож, взметнула, направляя в шею Благомилу, но тот резко увернулся, больно сжав запястье Белаву, вынудив выпустить из рук нож. Его глаза сузились, холодно взглянув на девушку.

— Тварь мерзкая, — кричала она. — Чтобы тебя скособочило, чтоб ты прахом обернулся, чтоб у тебя там все поотсыхало, ненавижу!

Бешенство накрыло ее, и Белава, уже не задумываясь о последствиях, врезала кулаком "богу" в челюсть, тут же затрясла рукой и разразилась такой отборной бранью, что он даже опешил. Однако, рвать на ней платье перестал и, взвалив на плечо, оказался в узилище, собираясь оставить тут беснующуюся чародейку. Она извернулась и вцепилась ногтями ему в лицо. Благомил вскрикнул и невольно выпустил Белаву. Она шмякнулась на пол, тут же вскочила и бросилась в новую атаку, нанося удары руками и ногами куда придется. Он некоторое время закрывался от разъяренной девки, наконец, не выдержал и дал пощечину. Девушка некоторое время хлопала глазами, держась за горящую щеку, потом села на деревянный лежак, посмотрела на него с застывшей насмешкой в глазах.