Кофе с перцем и солью - Ролдугина Софья Валерьевна. Страница 15

Зельда говорила и говорила, яростно, с чувством. А я… Я все меньше понимала, что происходит. Слова едва долетали сквозь ровный гул, в виски словно иглы вворачивали, а пол и потолок будто стремились схлопнуться.

— Ну, Зельда, мне ты когда-то сказала, что я сам гоняюсь за мертвецами, так что ничего удивительного, что мы с этой леди в конце концов встретились… Она мне поможет раскрыть дело «бромлинского коллекционера»?

— Кого-кого? Не знаю таких! — сердито фыркнула Зельда. Я встряхнула головой, прогоняя слабость. Не помогло. — Знаю только, что ежели ты за этой девицей пойдешь, с мертвецом да со слугой мертвецким встретишься! И молись, чтоб они тебя с собою не утащили, дурака этакого…

— Занятное предсказание… Мисс Энн?.. Мисс Энн, вам плохо?

Комната уплыла куда-то… Я сделала шаг — и меня вдруг накрыло волной жара, и что-то твердое врезалось в ребра… Неужели обморок? О, только не здесь…

— Да что ж это такое, второй раз уже… Воды, Зельда!

«Надо было позавтракать… После вчерашнего — обязательно», — пришла ко мне первая разумная мысль за все утро…

А потом, кажется, я все же лишилась чувств.

Пришла в себя я на заваленной одеялами и подушками кровати гадалки. Откуда я узнала, что именно это захламленное ложе принадлежало именно хозяйке дома? Об этом мне, «адовой неженке», громко поведала сама Зельда.

— Вот ведь свалилась на мою голову! Ух, не жрут они, видите ли, пропорцию блюдут, а мне потом возись! Протри уже глаза, хилая морда, хватит валяться, коль проснулась!

Ну, «хилую морду» я спустить уже не могла, а потому села на кровати, выпрямила спину, грозно нахмурила брови… Но не успела сказать ни слова — мне в руки сразу же сунули миску с бульоном.

— Пей давай, дуреха, — буркнула Зельда, подбирая юбки и усаживаясь рядом со мной. Эллис все так же с независимым видом рассматривал полки, ковры на стенах, рисунки на потолке и пряно пахнущие травяные веники по углам. Будто и не случилось ничего особенного — графини у него на глазах, наверное, каждый день в обморок падают. — У нас в доме гости не голодают. И не зыркай глазищами, не отравлю. Хороший суп, Лайзо сам вчерась варил.

— Лайзо? — переспросила я только для проформы, уже смирившись с необходимостью перекусить подозрительным бульоном. Голова по-прежнему кружилась. А запах от миски шел умопомрачительный… или мне так с голоду казалось?

— Лайзо — младшенький мой, — с охотой пояснила Зельда, вскидывая черные, будто насурьмленные, брови. Кажется, мой обморок ее несколько смягчил. Думаю, сработали материнские инстинкты, о которых писал в своей возмутительной книжке алманец Брейд. — Весь в отца пошел — красавец, не человек — огонь. Как до сих пор не оженился — не знаю.

— Может, молод? — я осторожно отхлебнула бульон. Он показался мне вкуснее самых лучших деликатесов Георга. Головокружение потихоньку отступало.

Эллис, приступивший к изучению очередного «веника» на стене, быстро глянул на нас и вздохнул. Ну, конечно, мужчинам такие разговоры не интересны…

«Он в первую очередь не мужчина, а детектив», — подумала я неожиданно и так удивилась этой мысли, что чуть не выронила горячую миску прямо себе на колени.

— Да уж постарше тебя будет, пташечка, — хмыкнула гадалка. Наверняка она заметила мое замешательство, но вряд ли правильно истолковала. — Двадцать шестой годок идет… Ешь, ешь. Нравится? Небось, после лордовых-то яств нос воротишь?

Я представила свое поведение со стороны — и почти устыдилась. Если судить по справедливости, Зельда вовсе не обязана была за мною ухаживать. После наших ссор и препирательств это было похоже на шаг к примирению… И не важно, что мне по большому счету нет дела до этой гадалки, а ей — до меня. Эллису отчего-то захотелось нас… подружить? Для чего? Неужели он хочет, чтобы мы общались и дальше? Не только я и Зельда, разумеется… боже, что за ужасное знакомство для леди… но и я и… Эллис?

Эта мысль ошарашила меня настолько, что я поспешила запить ее большим глотком бульона и чуть не поперхнулась.

«Супчик» был вкусным, но слегка… переперченным. Не для моего голодного желудка.

Зельда окинула меня подозрительным взглядом.

— Что вы, мне очень нравится, — уверила я гадалку, чтобы не показаться невежливой. — У вашего сына легкая рука.

Гадалка нахмурилась — и расхохоталась. Ей вторил смех Эллиса, бархатный и пьянящий, словно кофе с ликером.

— Ну, учудила, ну, повеселила, — утирала слезы она. — За это и еще на хайрейн предсказать не жалко.

От неловкости бульон я выпила залпом. Оглянулась в поисках салфетки, разумеется, не нашла, и облизнула губы.

— А что смешного в моих словах?

— Ничего, если подумать, — улыбнулся Эллис и уселся в кресле, по-кошачьи щуря глаза. Под пристальным и немного насмешливым взглядом детектива мне захотелось гордо выпрямиться и состроить чопорное лицо.

Но, к сожалению, сейчас мой облик был далек от аристократического и вряд ли даже самая строгая гримаса произвела бы впечатление на Норманна. Где уж там изображать негодование и холодность, когда на щеках румянец от горячего бульона, юбки смяты да еще и задираются с одного края, а ворот расстегнут…

— «Легкая рука», это ж надо сказануть! Сослепа стреляла, да в яблочко попала! Не вздумай так Лайзо в глаза называть, пташечка, — отсмеявшись, посоветовала Зельда.

— Почему? — поинтересовалась я с искренним любопытством.

Но гадалка не ответила. Только передернула плечами и забрала у меня пустую миску.

— Эллис? — обернулась я к детективу. Тот широко улыбнулся.

Неужели все-таки услышу сегодня что-нибудь интересненькое?

— Лайзо по молодости промышлял воровством, — быстро глянув на Зельду, начал Эллис. — Удачливым был, зараза, а еще — смелым и наглым. Сколько таких молодых и нахальных перегорает, хватанув больше, чем полагается — не сосчитаешь. Но Лайзо по прозвищу Легкая Рука попался всего раз, в четырнадцать лет. И надо же такому случиться — именно мне… Занятная история тогда вышла.

— Расскажите, — неожиданно для себя попросила я. Зельда, пристроившая миску на шкафу, переходила по комнате от одной связки трав к другой, отщипывала куцые веточки, складывая их в коробочку, ворчала недовольно… Но попыток прервать Эллиса не предпринимала.

Значит, никаких особенных тайн я не узнаю. Скорее всего, выслушаю одну из тех семейных легенд, которые так приятно вспоминать вечерами у камина.

Эллис, словно угадав мои мысли, улыбнулся — уютно и по-домашнему.

— Времени у нас немного, мисс Энн, поэтому пока расскажу только суть. Надеюсь, вы когда-нибудь лично познакомитесь с Лайзо и услышите от него подлинную и наиполнейшую версию, — произнес он с неуловимыми нотками сожаления. — Что же до истории… Я в те времена только-только начинал службу и был, пожалуй, слишком рьян. Но понятие «долг перед обществом» толковал по-своему. Серьезных дел мне не поручали, но в грязь на донышке бромлинского «блюдца» помакали вдоволь, — усмехнулся он каким-то воспоминаниям. — И чем дольше я слонялся по улицам, охраняя спокойствие нашего чудесного города, тем больше укреплялся в мысли, что делаю бесполезное дело. Мелкие воришки, побывавшие за решеткой, возвращались на свободе к прежней жизни, а то и скатывались еще ниже. А мне, юному наивному идеалисту, хотелось не просто нести кару преступникам, но и предотвращать новые кражи, убийства… И тогда я видел только один способ, как добиться этого.

— Ввести смертную казнь за любое преступление? — цинично выгнула я бровь.

Зельда только фыркнула, но промолчала, а Эллис сердито тряхнул головой. Пряди легли причудливо, белый цвет почти поглотил черный. В полумраке комнаты детектив на мгновение показался мне седым.

— Не говорите глупостей, мисс Энн, — произнес он почти грустно. — Жестокость порождает только жестокость. Многих людей на преступление толкает отчаяние. Голод, болезни близких, несчастная любовь… Нет, мисс Энн, казнями общество не излечишь. Да и вообще город без преступлений — мечта, которой не суждено сбыться, — он задумчиво опустил ресницы. — Казни — не выход, а каждого перевоспитывать самому — жизни не хватит. Тогда я, конечно, все это понимал. Но желание сделать хоть что-то действительно полезное не проходило. И очень удачно мне подвернулся один воришка. Мальчишка-гипси, умный, ловкий — и совершенно испорченный.