Звезда Горна - Корн Владимир Алексеевич. Страница 37

Что ж, к такому повороту я был готов. Раз уж продукты дистилляции появились на рынке без моего участия, то я могу налаживать производство, не мучаясь потом совестью, что привнес его в этот мир.

– Шлон, помнится, ты изъявлял желание получить секрет изготовления таких напитков и даже собирался накопить денег, чтобы стать владельцем виноградников и крупным виноделом. Так вот, ты получишь то и другое бесплатно и, надеюсь, через несколько лет возьмешь весь рынок крепких напитков в свои руки.

– Кто? Я? – Лицо Шлона выражало крайнюю степень удивления.

– Конечно, ты. А кто же еще? Ведь ты у нас самый большой ценитель таких напитков, тебе и карты в руки.

Коллайн, присутствующий при разговоре и тоже попробовавший жидкость на вкус, стер улыбку со своего лица.

– Ваша милость, я…

– Не все так просто, Шлон. Владеть твоим предприятием мы будем вдвоем, но моя доля в нем будет чуть больше. Согласись, я ведь тоже рискую и своими деньгами, и своим добрым именем – вдруг тебе взбредет в голову изготавливать нечто, подобное этому. – Я показал на бутылку. – И потом, где гарантия, что ты не станешь основным потребителем своего товара?

– Да я даже в рот не…

Мне пришлось опять перебить его:

– Опять неправильно. Ты что, станешь предлагать покупателям то, чего сам не пробовал? Надеюсь, что со временем ты станешь поставщиком двора ее величества, так что пробовать тебе придется, но найдешь ли ты достаточно сил, чтобы знать меру, вот в чем вопрос.

– Да справлюсь ли я? – засомневался он, но несколько по другому поводу. – Я же никогда не был ни торговцем, ни кем другим, только воином…

– Обязательно справишься, брат, – заверил я его. – Поверь, это не так сложно, как спасать чужую жизнь, не заботясь о своей, а ты это делал, и не раз.

Крепкие напитки всем понравились. Дамам были предложены ликеры, пока всего четыре наименования: персиковый, вишневый, из черешни и из смородины. Мужчины, естественно, предпочитали бренди, но находились и такие, которым больше по вкусу пришлись ликеры.

Потом снова была музыка, танцы, веселье, смех и забавные игры с фантами, легкие закуски… Уже в сумерках, при свете костров, именинник озадачил меня, попросив исполнить несколько песен. Естественно, гитара нашлась незамедлительно, ведь он сам захватил ее с собой. Как мне показалось, получилось отличное сочетание: скрипка Эрариа, гитара и мой голос.

Разъезжались уже в полной темноте, и, наверное, недовольных не было. Императрица так и не покинула нас, как собиралась. Всем пришлись по вкусу новинки в виде ликеров и закусок и мелкие подарки в виде все тех же шоколадных фигурок, завернутых в фольгу из благородных металлов, которыми Анри одаривал всех своих гостей.

Коллайн задержал меня, когда я уже усаживался в карету Янианны, и начал благодарить.

– За что? – удивился я.

– Да за все за это, Артуа. – Он обвел руками вокруг себя. – И еще, естественно, за пистолеты.

– Ну в этом, – я тоже обвел руками вокруг, – целиком твоя заслуга. А мой подарок – так он лежит в комнате у тебя на столе, и надеюсь, что ты ему обрадуешься.

В карете я спросил у Янианны:

– Солнышко, тебе понравилось?

– Да, Артуа, очень. – Ее улыбка на миг осветила полумрак, царивший в карете. Затем она произнесла то, от чего у меня едва не отвисла челюсть: – И всего этого я была бы лишена, если бы сама не приехала сюда.

– Но мы же буквально вчера вечером говорили об этом, и ты ясно дала понять, что у тебя не будет такой возможности…

– Значит, ты плохо меня уговаривал, – услышал я в ответ.

Вот тебе и раз! Ладно, женщины созданы не для того, чтобы их понимали, а для того, чтобы их любили, утешил я сам себя.

Часть дороги мы ехали в полном молчании, причем Яна изредка поглядывала на меня, но я старательно не замечал ее взглядов. Наконец она сама притянула меня к себе, поцеловала, погладила по щеке, и я, естественно, растаял, беспокоясь только о том, чтобы не расплыться по сиденью кареты.

– Ты знаешь, Артуа, тот скрипач – худой длинноволосый юноша…

– Эрариа, – подсказал я.

– Я знаю. Он замечательный музыкант. Но еще он внук той самой женщины, которой ты дал целый золотой… – Она пальчиком поставила на место мою челюсть, которая все же отвисла, и добавила: – Ты был прав.

Глава 14

Семь дорог

Я стоял перед строем своих бойцов – их вместе с Проухвом было тридцать один. Люди отборные, один к одному, в основном в возрасте за тридцать, но некоторые и совсем молодые, как Кармон. Парни были одеты в походную форму, резко отличавшуюся от общепринятой в имперской армии. Никакого многоцветья в одежде, никаких долгополых кафтанов, яркого блеска пуговиц и украшений на ножнах сабель и кинжалов. Камуфляж, кираса, прикрытая разгрузочным жилетом, шлем окрашен в защитный цвет и покрыт сверху веревочной сеткой.

Каждый воин имел широкий кожаный пояс с двумя открытыми кобурами для пистолетов, саблю и кинжал. Помимо этого все были вооружены ружьями и дополнительной парой пистолетов, притороченных к седлам. У всех имелись заводные лошади, а если порыться в чересседельных сумах, то можно было обнаружить еще массу интересных предметов, совсем не присущих данному этапу развития цивилизации.

Начинать этот список можно было четырьмя гранатами, отлитыми из чугуна, имевшими рубчатую форму и чеку, а заканчивать фляжкой со спиртом, предназначение которого было сугубо медицинским.

Все имели копья с ременными петлями для удобства обращения и бунчуком из конского хвоста, служившим не украшением, а защитой древка от потеков крови. Также любой мог похвастать зрительной трубой, короткой, но тем не менее хорошей кратности, непромокаемым плащом и кучей всяких мелочей, таких как иголки с нитками, перевязочный материал и даже увеличительное стекло.

Была у нас и пара штуцеров – ружей, имеющих нарезы, но заряжающихся со ствола. Нарезы давали замечательную точность боя, но заряжать штуцеры – целая морока, пока вобьешь шомполом пулю в ствол, пройдет целая куча времени.

Кирасы были изготовлены из стали лучшего качества и имели продольное ребро жесткости на груди – больше вероятности, что кираса выдержит удар сабли или копья, а пуля даст рикошет. На жилетах были пришиты газыри со свертками патронов из промасленной бумаги.

В знаменитой прусской армии Фридриха, которая бралась за образец в России того времени, умудрялись благодаря этому нехитрому приспособлению делать до пяти выстрелов в минуту. Правда, целиться уже не успевали.

Ружья тоже пришлось тщательно отбирать по качеству стволов и единому калибру.

Вообще-то, отправляя парней в поход в вайховские степи, я не настаивал, чтобы они носили разгрузки, а только лишь попросил протестировать их на предмет удобства и практичности. Не понравятся – смело выкидывайте, напутствовал их я.

Не выкинул никто: все единодушно сошлись во мнении, что новинка стоит того, чтобы взять ее на вооружение.

Завтра мы уходили в поход длительностью не меньше двух месяцев, и сейчас был общий сбор на предмет проверки боеготовности.

Сам я тоже был при сабле, поскольку там, куда мы отправлялись, именно она являлась самым полезным холодным оружием. Шпага создавалась для того, чтобы ее тонкое лезвие могло проникать в сочленения рыцарских доспехов, но с развитием огнестрельного оружия потребность в латах отпала, оставив лишь кирасы да кольчуги сложного плетения. Попытки сделать что-то среднее между шпагой и тяжелой саблей тоже не увенчались успехом, одно получалось в ущерб другому.

Там, куда мы едем, доспехов не будет, и шпага моя, символ дворянства, станет скорее обузой, нежели серьезным оружием.

Сабля, ножны которой я сейчас придерживал рукой, нисколько не хуже моей шпаги. Этот клинок мне подарила ее императорское величество Янианна I, нежно любимая мною Яна.

Когда она в очередной раз спросила меня, что бы мне хотелось в подарок, я искренне заявил, что хочу снова увидеть ее в том замечательном черном платье. Помню, увидев в нем Яну, мне трудно было насмотреться на нее.