Звезда Горна - Корн Владимир Алексеевич. Страница 41

– Скоро перевал, но сегодня мы до него не доберемся. Там, наверху, – деревянный мост через пропасть, а за ним спуск по горному серпантину. Когда спустимся с перевала, нашим темпом до Тромера останется четыре дня. Ходко идем, не иначе послезавтра догоним его сиятельство, – сообщил мне, подъехав, Нектор.

Но получилось совсем иначе: мы потеряли на перевале два полноценных дня.

Когда отряд взобрался на перевал, нашим глазам открылась следующая картина: от моста остались только обугленные останки, среди которых уже копошились строители. Прибыли они из расположенного на другом берегу обрыва селения с лаконичным названием Тог. Увидев нас, строители очень обрадовались: теперь появилась возможность перебраться через двадцатиметровую пропасть по веревке, надежно закрепленной на нашей стороне.

Пока парни крепили ее, я подозвал Нектора и поинтересовался, есть ли объездной путь. Тот отрицательно покачал головой – не знаю, вполне возможно, что и существует, но ему он неведом. Перебравшиеся на нашу сторону строители рассказали, что объезда как такового нет, но можно спуститься с перевала назад, перебраться через Арну, пройти некоторое расстояние по ее левому берегу и форсировать ее снова. Этот путь займет те же три-четыре дня, что и на постройку нового моста. Но если господа дадут своих людей, чтобы помочь в строительстве, то постройка займет времени намного меньше.

Почему бы и нет? Я и сам с удовольствием помахал топором, валя вековые сосны и обрубая сучки почти лигой ниже перевала. Затем бревна лошадьми буксировали наверх, впрягая по паре голов. Коллайн тоже порывался схватиться за топорище, видя, как ловко получается у меня. Но я отослал его пристреливать штуцер, который был изготовлен специально для него, намекнув, что хорошо бы использовать мишенью молоденького оленя или еще какую-нибудь вкусную живность. Анри понял намек правильно, и вечером наш лагерь заблагоухал похлебкой из свежего мяса.

От топора у меня на следующий день горели ладони и ломило плечи, но все же дело того стоило: я заметил, что парни поглядывают в мою сторону с уважением.

Ночью из ущелья дул пронзительный ветерок, но в нашем арсенале имелось достаточное количество палаток, одинаково непроницаемых как для влаги, так и для ветра.

Анри попытался выяснить, кто и зачем сжег мост. Строители только пожимали плечами, а их начальник, деревенский староста, предположил, что мост сожгли бандиты – такое бывает раз в несколько лет, заверил он. Им же самим жечь – никакого смысла, если господин думает об этом. Ответственность за состояние моста и его целостность лежит на жителях Тога, которые с этого только и имеют что небольшую скидку в податях.

К вечеру второго дня мост был закончен, и я сам обновил его, проехав первым на Вороне. Мы перебрались на другую сторону и заночевали. Продолжать путь в надвигающейся темноте по незнакомому пути нам отсоветовали.

Взяв с утра на отдохнувших лошадях повышенный темп, к вечеру мы преодолели приличное расстояние, покрыв почти тридцать лиг. Дорога, спустившись с перевала, снова пошла вдоль Арны и стала более каменистой. Лес отдалился от нее, встав темной стеной вдоль высокого речного берега. Когда мы останавливались на ночлег, деревенька Тог осталась далеко позади, мы проскочили ее не задерживаясь. Лишь Шлон успел на ходу выразить восхищение молодицам, уступившим нам дорогу. Комплимент им понравился, и они проводили отряд улыбками, махая нам вслед платочками.

Мы в очередной раз перешли с рыси на шаг, чтобы дать отдохнуть лошадям, рассчитывая пересесть на заводных после привала. Но тут из-за поворота дороги показалось селение, вернее, не селение, а то, что от него осталось: деревня была выжжена дотла. И случилось это не далее чем вчера, с ходу определил Нектор.

На мой вопрос, как она называется, он лишь покачал головой: так далеко я еще не забирался. Доехав до околицы, мы остановились, каменея лицами: те, кто это сделал, были настоящими зверями.

Прямо у наших ног лежал труп мужчины, которого долго волочили за конем на аркане, перед тем как истыкать всего копьями и бросить.

Чуть дальше, на траве, у самого плетня крайнего дома, лежало тело молодой девушки, совсем девчонки, которую долго насиловали, а затем еще живой вспороли живот. И она, эта девочка, ползла к плетню своего дома, еще не веря, что все это случилось с ней и она умрет. Нет, она не может умереть – ведь она еще так молода, а вчера папа привез из города красивые бусы, и один парень сказал ей, что она и сама очень красивая…

Она ползла к плетню, а выпавшие из живота кишки волочились за ней, и сейчас над ними кружили жирные зеленые мухи.

Чувствуя, что сейчас на глазах выступят слезы и у меня не получится их удержать, я до боли прикусил губу.

Мы проехали через деревню в гробовом молчании и остановились на противоположном ее краю. От деревни мало что осталось – ее спалили дотла, и от пепелищ исходил жуткий сладковатый запах сгоревшего человеческого мяса. Было много трупов, в основном мужских, но попадались и детские, и тела совсем старых людей. Стояла абсолютная тишина: ни лая собак, ни рева голодных домашних животных, ни кудахтанья птиц…

– Командир, там живой кто-то есть, – почему-то шепотом сказал Шлон.

За заросшим крапивой, полуразрушенным от ветхости сараем сидел на коленях старик, крепко прижимая к себе маленького мертвого мальчика. Голова ребенка была откинута далеко назад, а взгляд его широко открытых незрячих глаз был устремлен в небо. Старик не шевелился и не произносил ни звука, лишь изредка его тело сотрясала короткая дрожь.

Мы осторожно отъехали от него и остановились.

– Что будем делать, командир? – спросил все тот же Шлон.

Я оглядел парней: все выглядели мрачновато, но спокойно, лишь Кармон судорожно пытается сдержать тошноту.

– Я слышал, что егеря могут распутать любой след, а у нас их двенадцать человек, пусть и бывших.

– Артуа… – начал Коллайн.

Нет, Анри, ты не черствый человек. Ты просто человек долга, а долг у нас сейчас один – прибыть в Тромер вовремя. Да, мне будет неудобно оправдываться за опоздание, потому что я не стану прикрываться именем императрицы. Но мы ни за что не проедем, Анри.

Я уже набрал воздух в легкие, чтобы сказать – знаю, что мы здорово опаздываем, но сейчас меня больше интересует вопрос, что делать с заводными лошадьми – ведь они будут только задерживать нас, когда услышал:

– Артуа, у тебя кровь на подбородке.

Я ладонью смахнул кровь с подбородка, только сейчас почувствовав боль в прокушенной губе…

Мы погнались за бандитами, бросив заводных лошадей на огороженном поле, с которого уже некому будет снимать урожай. Впереди отряда ехало три тройки следопытов, стараясь охватить как можно больше площади, чтобы не потерять след.

– Как же так, ваша милость, – недоуменно спрашивал меня Прошка, – даже вайхи, наверное, не такие злодеи.

– Все начинается с того, Проухв, когда кто-нибудь убьет невинного человека. Может быть, в первый раз ему будет трудно это сделать, но во второй – значительно легче, а затем он будет получать от этого удовольствие. И тогда престанет быть человеком, а станет зверем. Ты знаешь, Проухв, есть такое животное, медведь. Обычно он сторонится человека, но стоит ему хоть раз попробовать человеческого мяса – и все, он становится людоедом, который постоянно охотится на людей. Те, которых мы преследуем, перестали быть людьми, их, как медведей-людоедов, уже нельзя изменить, их можно только уничтожить.

Мы догнали бандитов на следующий день к вечеру. Они пытались замести свои следы, и делали это довольно искусно. Но не смогли обмануть людей, собравшихся у меня в отряде.

Сначала на месте их ночной стоянки мы обнаружили два трупа молодых женщин, которых они не удосужились даже прикрыть ветками или лапником. И наконец, уже перед самой темнотой, мы настигли бандитов, которые встали лагерем, готовясь к ночлегу. Для стоянки они выбрали небольшой луг на берегу бурной речушки.

«Больше сотни, – думал я, рассматривая лагерь через бинокль. – Для банды это очень много, не иначе в этих чащобах действительно существует если и не королевство, то, по крайней мере, большие селения, способные прокормить столько народу. Эти явно пришли за женщинами, их и сейчас осталось не меньше двадцати, бедняжки».