Сын Чернобога - Шведов Сергей Владимирович. Страница 19

От таких слов князь Градимир за голову схватился. О Черном Вороне он, конечно, слышал, рассказали добрые люди, но ведь это могло быть наветом на Воислава Рерика, который вроде бы с юных лет служит богу Световиду. Когда же он успел дорожку протоптать в навий мир?

– Вот так же и мы сомневались, – кивнул Гвидон. – Может, тот Черный Ворон и не Воислав Рерик, а кто-то другой. И по сию пору многих сомнение берет. Потому и говорю я тебе – не торопись! И с Рериками рвать не торопись, и жену со двора не торопись гнать, и к воеводе Олегу присмотрись.

– А что тут присматриваться, – с досадой махнул рукой Градимир, садясь на место. – Ведь этот собачий сын всех петухов в Смоленске извел и обчистил многих бояр и мечников едва ли не до исподнего.

– Каких еще петухов? – не понял Гвидон.

– Тех самых, что кур топчут, – вздохнул Градимир. – И как это я сразу не сообразил, что здесь не все чисто. А этот куриный сын долбит и долбит одного за другим.

– Какой куриный сын?

– Петух, говорю, у Олега статей невиданных, ни один из наших против него устоять не смог.

– Так вот ты о чем, – сообразил наконец Гвидон. – Зря вы, однако, своих птиц ему стравливали. Это ведь не простой петух, он яйца несет.

– Да ты в своем уме, боярин Гвидон! – возмутился Градимир. – Когда это петухи яйца несли?

– А из тех яиц, отложенных в навоз, василиски на свет появляются. Голова у василиска петушиная, хвост змеиный, а глаза такие, что человек, взглянувший в них, падает замертво и каменеет.

О василисках Градимир прежде не слышал, но и не доверять словам киевского боярина причин не было. Вот ведь незадача, мало нам колдуна из франкских земель, так тут еще и василиск, способный взглядом убить человека. А ну как снесет петух это проклятое яйцо, а из него вылупится чудище неведомое, и что тогда прикажете князю Градимиру делать?

– Ждать надо, великий князь. Помощь непременно будет.

– А когда?

– Думаю, к зиме мы будем готовы. Как реки встанут, так мы и двинемся в земли кривичей. Тут уж ты не зевай, князь. Сверни головы и петуху, и его хозяину.

Глава 7

СМОЛЕНСК

Олегу поведение Градимира казалось странным. Не мог смоленский князь не знать, кто ночует в ложнице его жены. И если в первый раз князь оплошал по пьяному делу, то последние месяцы он пребывал в похвальной трезвости. Ничто не могло помешать ему воспользоваться супружескими правами, однако князь сторонился Милорады, словно и не было такой женки в его тереме. Своей вины Олегаст ни перед князем, ни перед Милорадой не чувствовал. Любой бы на его месте воспользовался подвернувшейся оказией. Если кого и следует винить в данном случае, так это самого князя и его бояр, которые упились до такой степени, что перепутали чулан с ложницей. Пир пиром, но надо же знать меру в питии.

Однако Милорада винила во всем именно Олега. Якобы он чарами добился расположения невинной девушки и принудил к блуду, с ее стороны нечаянному, а с его, безусловно, греховному. Милорада грозила пожаловаться на охальника опекуну, боярину Никлоту, и дяде, князю Трувару. Олег клялся, что они оба стали жертвами наваждения, и виной всему как раз князь Градимир, известный во всем славянском мире колдун.

– А зачем ему понадобилось свою жену под чужого мужа подкладывать? – вполне резонно спросила Милорада.

– Видишь ли, золотце мое, – задумчиво протянул Олегаст. – Князь Градимир уже был женат, а наследника у него нет. Есть о чем подумать, правда?

– И что с того?

– Мне один холоп сказал по секрету, что князь свою жену Праскену извел то ли чарами, то ли отравою. Не хочу тебя пугать, золотце мое, но и тебя может постигнуть та же участь.

– Да за что же? – сронила слезу несчастная Милорада.

– Так ведь и ты пока праздна, а князю нужен наследник.

– Как же я могу забеременеть, коли он ко мне на ложе не восходит? – вскричала рассерженная Милорада.

– А на что женке ум даден? – спросил Олег, глядя на раскинувшуюся на ложе Милораду ласковыми глазами.

– Врешь ты все, коварный франк! Сам ты ко мне в ложницу аки тать пробрался.

– А я говорю, заколдовал он меня и чарами принудил с тобой возлечь.

– Значит, ты меня не любишь! – вскричала сбитая с толку Милорада.

– Как же это не люблю! Я буквально таю от страсти, ночей не сплю, только о тебе и думаю, золотце мое. И зачаровал он не только меня, но и тебя, иначе ты, мужняя жена, никогда бы не впустила в свою ложницу залетного молодца.

Милорада порозовела. Ей поведение законного Мужа тоже казалось странным. Князь Градимир ходил словно с завязанными глазами и за все это время ни разу не переступил порог ложницы своей жены. Уже и бояре шептались по этому поводу и челядины похихикивали в кулак. Боярин Стемир прямо ляпнул князю, что негоже де кривицкому владыке обижать невниманием жену. Градимир стрельнул в сторону навязчивого боярина глазами, но не проронил в ответ ни слова.

Было над чем задуматься Милораде. Но раз князь хочет, чтобы жена его забеременела от чужого человека, то вправе ли она противиться его воле?

– Конечно, не вправе, – охотно подтвердил Олег. – Зачем же злить попусту колдуна. Чай дело-то нехитрое.

– А ты точно знаешь, что он колдун?

– Золотце мое, – сказал Олег, обнимая Милораду. – Ты посмотри, что в его тереме делается. Уж который день все его челядины в навозе копаются.

– В навозе-то зачем? – не поняла Милорада.

– Мечник Кудияр сказал мне, что они ищут волшебное яйцо. В нем заключена великая тайна, и кто той тайной владеет, тот правит миром.

Милорада всхлипнула. До своего замужества она ни разу не покидала родного Пскова, зато сказок от мамок и нянек наслушалась с избытком. Были в тех сказках и злые колдуны, зачаровывавшие невинных девушек, но Милорада и представить себе не могла, что ее в замужестве ждет та же участь. Хорошо, Олег рядом. Он хоть и франк, но зато мир повидал и, наверное, найдет управу на злого колдуна, который хочет погубить невинную душу.

– Не сомневайся, белая моя лебедушка, в обиду тебя не дам. А на колдуна мы найдем управу, эка невидаль.

О беременности Милорады первым узнал Олег, он и сообщил об этом боярину Стемиру, первому ближнику кривицкого князя. Стемир был чреваст, лупопглаз, но далеко не глуп, а потому странное поведение князя пугало его не на шутку. Создавалось впечатление, что Градимир тронулся умом. А чем еще объяснить, что он не только челядинов, но и мечников заставил в дерьме копаться? Разбросали навоз по всему двору, не пройти, не проехать, а вонь в тереме стоит такая, что впору удавиться.

– Может, порчу кто навел? – предположил Олег.

– Может, и навел, – недобро глянул на него Стемир. – На тебя все кивают, добрый молодец.

– Клевета, – возмутился Олег. – А ты волхвов пригласи, боярин. Коли в тереме нечисто, так они это разом определят. В крайнем случае можно принести искупительную жертву.

– А ты точно знаешь, что княгиня беременна?

– Мне челядинка сказала, а там кто ее знает. Ты, боярин Стемир, свою жену пошли к Милораде, пусть она опытным глазом посмотрит.

Боярыня Любомира подтвердила слова разбитного франка. Княгиня действительно забеременела, чем прибавила ближникам князя Градимира кучу забот. Ну и как прикажете относиться к подобному известию? С одной стороны, вроде бы радоваться надо смоляном, с другой – их одолевали сомнения, которые даже волхвы, призванные на помощь, до конца не разрешили. Не обнаружили они в тереме навьего духа, хотя очистительную жертву на всякий случай принесли, зарезали на жертвенном камне подсвинка и черную курицу.

Боярыня Любомира тайно привела к Милораде Макошину ведунью. Она пристально осмотрела жену князя Градимира и никакого изъяна в ней не нашла, а про плод сказала, что зачат он от честного мужа, а не от беса, благословив тем самым Милораду на легкие роды, а во избежание навьих проказ нашила на ее одежду обереги. После заверений Макошиной ведуньи смоленские бояре вздохнули с облегчением. Были у них, конечно, разные соображения по поводу честного мужа, участвовавшего в зачатии, но тут уж дело житейское, не имеющее к навьему миру никакого отношения.