Город пустых. Побег из Дома странных детей - Риггз Ренсом. Страница 43

— Есть! — закричал он.

Птица хлопала крыльями и пыталась вырваться, но Гораций держал ее очень крепко.

Осторожно держа голубя в ладонях, он подошел к нам.

— Как мы сможем узнать, странный он или нет? — спросил Гораций, переворачивая голубя, чтобы заглянуть ему под хвост, как будто ожидая увидеть там ярлык.

— Покажи его мисс Сапсан, — предложила Эмма. — Она это сразу поймет.

Итак, мы открыли чемодан Бронвин, сунули голубя внутрь и захлопнули крышку. Голубь заверещал так, как будто его живьем рвали на части.

Я поморщился и крикнул:

— Полегче, мисс С.!

Когда Бронвин снова открыла чемодан, в воздух взвилось облачко голубиных перьев, но самого голубя нигде не было.

— О нет, она его съела! — закричала Бронвин.

— Ничего подобного, — возразила Эмма. — Посмотрите под ней!

Мисс Сапсан поднялась и шагнула в сторону, и под ней действительно оказался голубь, оглушенный, но живой.

— Ну что? — спросил Енох. — Это один из голубей мисс Королек или нет?

Мисс Сапсан толкнула птицу клювом, и та улетела. Затем имбрина выпрыгнула из чемодана, проковыляла через площадь и громким криком разогнала всех остальных голубей. Она предельно ясно давала нам понять, что голубь, которого поймал Гораций, совершенно нормальный, как и все остальные голуби на этой площади. Нам предстояло продолжить поиски.

Мисс Сапсан направилась к собору, нетерпеливо хлопая здоровым крылом. Мы догнали ее на ступенях. Собор нависал над нами, взметнув в небо две колонны, обрамляющие его гигантский купол. С мраморных барельефов на нас гневно смотрели перепачканные сажей ангелы.

— Неужели нам придется осматривать весь собор? — вслух поинтересовался я. — Он ведь такой огромный.

— Ничего, справимся, — ответила Эмма.

Странный звук заставил нас замереть в дверях. Он напоминал доносящуюся издалека автосигнализацию и звучал то низко, то высоко, описывая плавные длинные дуги. Но в 1940-м году не было автосигнализаций. Это была сирена воздушной тревоги.

Гораций съежился.

— Немцы летят! — воскликнул он. — Смерть придет к нам с неба!

— Мы не знаем, что означает этот звук, — заупрямилась Эмма. — Вдруг это ложная тревога или просто проверка.

Но улицы и площадь стремительно опустели. Старики сложили газеты и тоже покинули скамьи.

— Они, похоже, не считают это проверкой, — кивнул в их сторону Гораций.

— С каких это пор мы боимся каких-то несчастных бомб? — поинтересовался Енох. — Хватит хныкать!

— Стоит ли напоминать, — подал голос Миллард, — что это не те бомбы, к которым мы привыкли в Кэрнхолме. Мы понятия не имеем, где разорвутся эти!

— Тем больше оснований хватать то, за чем мы сюда явились, и делать это как можно быстрее! — скомандовала Эмма и шагнула внутрь, вынуждая нас сделать то же самое.

Я был потрясен: изнутри собор выглядел еще более внушительным, чем снаружи. Несколько человек молчаливо молились перед алтарем, опустившись на колени, не обращая внимания на небольшие повреждения стен. Сам алтарь привалило грудой обломков. Сквозь оставленное бомбой отверстие в крыше в собор струился солнечный свет. На упавшей колонне сидел одинокий солдат. Он запрокинул голову и сквозь проломленный потолок смотрел на небо.

Мы медленно шли по проходу, и под ногами у нас хрустели обломки кафельной плитки и бетонная крошка.

— Я ничего не вижу, — пожаловался Гораций. — И вообще, здесь совершенно спокойно могут спрятаться десять тысяч голубей!

— Не смотрите, — произнес Хью. — Слушайте!

Мы остановились, напрягая слух, но вместо характерного воркования голубей слышали неумолчный вой сирены, на фоне которого уже раздавался глухой треск, напоминающий раскаты грома. Я приказал себе сохранять спокойствие, хотя мое сердце бешено колотилось, пытаясь вырваться из грудной клетки.

Это падали бомбы.

— Надо уходить, — произнес я, чувствуя, как меня захлестывает паника. — Где-то поблизости должно быть убежище. Или другое безопасное место, где можно переждать налет.

— Но мы совсем близко! — воскликнула Бронвин. — Мы не можем все оставить!

Следующий взрыв раздался совсем рядом, и остальные тоже занервничали.

— Возможно, Джейкоб прав, — произнес Гораций. — Давайте переждем в безопасном месте и вернемся, когда бомбежка закончится.

— На самом деле безопасных мест не существует, — сообщил ему Енох. — Эти бомбы способны проникать даже в самые глубокие убежища.

— Они не могут проникнуть в петлю, — вмешалась Эмма. — И если об этом соборе написана история, то здесь должен быть и вход в петлю.

— Возможно, — протянул Миллард. — Очень даже возможно. Дайте мне книгу, и я попытаюсь это выяснить.

Бронвин открыла чемодан и вручила Милларду книгу.

— Посмотрим, — произнес он, переворачивая страницы.

Наконец он остановился на странице, озаглавленной как «Голуби Святого Павла».

Вокруг падают бомбы, а мы читаем сказки, — подумал я. — Я сошел с ума и угодил в страну безумцев.

— Слушайте внимательно! — произнес Миллард. — Если где-то поблизости есть вход в петлю, эта легенда может сообщить нам, где он находится. К счастью, это совсем короткая история.

Рядом с собором разорвалась бомба. Пол задрожал, а с потолка нам на головы посыпалась штукатурка. Я стиснул зубы и сосредоточил свое внимание на дыхании.

Миллард невозмутимо откашлялся.

— «Голуби Святого Павла»! — произнес он своим громким и звучным голосом.

— Название мы уже знаем! — проворчал Енох.

— Читай быстрее, пожалуйста, — поддержала его Бронвин.

— Если вы будете и дальше меня перебивать, мы проведем здесь всю ночь, — огрызнулся Миллард, а затем продолжил чтение: — «Много странных лет назад до того, как в Лондоне появились башни, шпили или другие высокие сооружения, там жила стая голубей, которые вбили себе в голову, что им хочется вить гнезда очень высоко, подальше от суеты и шума общества людей. Голуби даже знали, как построить высокую башню, потому что они прирожденные строители. Они вообще гораздо умнее, чем мы готовы признать. Но жителей древнего Лондона не интересовали высокие здания, поэтому однажды ночью птицы проникли в спальню самого трудолюбивого человека, которого им удалось найти, и нашептали ему на ухо план строительства величественной башни.

Утром этот человек проснулся взволнованным. Ему приснился — во всяком случае, он так считал — величественный храм с высоченным шпилем, возведенный на самом высоком холме города. Несколько лет спустя ценой неимоверных усилий храм был построен. Он огромной башней возвышался над городом, и в нем было множество укромных уголков, где могли гнездиться голуби, которые остались очень довольны собой.

Но однажды на город напали викинги. Они сожгли башню до основания, и голубям пришлось найти другого архитектора, нашептать ему на ухо свой план и снова терпеливо ожидать, пока им возведут новую башню, еще выше и величественнее прежней. И башню построили, и она оказалась очень величественной и очень высокой. А потом сгорела и она.

Так продолжалось сотни лет. Башни уничтожались пожарами, а голуби нашептывали планы строительства еще более величественных и высоких башен все новым поколениям архитекторов, черпавших вдохновение в своих ночных видениях. Хотя эти архитекторы так ни разу и не осознали, в каком долгу перед птицами, все же они относились к ним с большой нежностью и позволяли им располагаться в нефах и звонницах подобно талисманам и хранителям храмов, которыми они и в самом деле являлись».

— Все это нам никак не помогает, — заметил Енох. — Переходи к той части, где говорится о входе в петли!

— Я перехожу к тому, к чему перехожу! — огрызнулся Миллард. — «Наконец, после того как было построено и уничтожено множество церквей, планы голубей стали настолько честолюбивыми, что они очень долго не могли найти человека, достаточно умного для их осуществления. Когда им это наконец удалось, человек долго сопротивлялся, пребывая в уверенности, что холм проклят, потому что до сих пор все построенные на нем церкви сгорали. Он пытался выбросить эту идею из головы, но голуби возвращались и ночь за ночью шептали ему на ухо план строительства. И все же он продолжал бездействовать. Поэтому они прилетели к нему среди дня, чего никогда не делали прежде, и рассказали ему на своем странном смеющемся языке, что он единственный человек, которому под силу выстроить для них башню, а значит, он просто обязан это сделать. Но он отказался и выгнал их из своего дома с криками: „Кыш, кыш, пошли отсюда, грязные создания!“