Любимцы Мидаса - Лондон Джек. Страница 4

Джон, вы все еще продолжаете удивляться, почему я избегал веселого общества и уходил от друзей? Стоит ли продолжать объяснения? Этот рассказ уже все прояснил вам. Три недели назад умерла Аделаида Ледлоу. С тех пор я стал жить в ожидании и страхе. Вчера состоялось мое утверждение в правах наследства, о чем было доведено до всеобщего сведения, а сегодня рано утром довели до моего сведения, что женщина средних лет будет убита в Гольден-Гэтпарке, недалеко от Сан-Франциско. Телеграммы вчерашних газет принесли все подробности кошмарного убийства — подробности, которые вполне сходятся с теми, которые я узнал, так сказать, авансом.

Борьба бесполезна. Бороться с неизбежным я не могу. Я всей душой был предан мистеру Хэлю и сделал все, что было в моих силах. Признаться, я сам не понимаю, почему за мою преданность я должен быть так вознагражден. Я не смею обмануть выраженное мне доверие, как и не смею нарушить данное слово. Но все же я решил, что не буду дольше пассивным виновником этой бойни. Те миллионы, которые я получил на днях, я возвращаю законным наследникам. Пусть крепкие и выносливые сыновья Эбена Хэля попробуют отстоять свои права и свое богатство.

Когда это письмо попадет в ваши руки, меня уже не будет в живых. «Любимцы Мидаса» всемогущи. Полиция абсолютно беспомощна. Я узнал от нее, что подобные письма получали и получают другие миллионеры. Но неизвестно, как много их, потому что, если один из них уступает «Любимцам Мидаса», на его уста накладывается печать молчания. Те же, кто еще борется, пожинают ту же кровавую жатву, что и мы. Игра подходит к концу. Федеральное правительство ничего не может сделать. Мне сообщили, что такие же организации возникли и в Европе. Общество потрясено в самых основах своих. И малые княжества, и великие державы может не сегодня завтра охватить пожар. Вместо того чтобы массы пошли против классов, класс пошел на класс. Мы, стражи человеческого прогресса, повергнуты в прах. Закон и порядок обанкротились самым постыдным образом.

Власти убедительно просили меня держать все это в глубокой тайне. Пока мог, я делал это; теперь я не в силах больше молчать. Это превратилось в вопрос общественной важности — в вопрос, чреватый чрезвычайно тяжелыми последствиями, и я полагаю, что мой долг заключается в том, чтобы до ухода из жизни предупредить всех о страшной опасности. Последняя моя просьба к вам, Джон, сводится к тому, чтобы вы обнародовали мое письмо. Не бойтесь ничего! Судьба всего человечества находится ныне в наших руках. Пусть пресса выпустит мое письмо в миллионах оттисков! Пусть электрические провода разнесут эту весть по всему миру! Где бы люди ни встретились и ни разговорились, пусть первым делом заговорят об этом! И тогда, когда общество поймет наконец современное положение, оно всей своей мощью уничтожит это гнусное порождение наших дней.