Призраки бизонов. Американские писатели о Дальнем Западе - Линдсей Вэчел. Страница 47

— Последний поворот, дорогая, — сказал он наконец. Они шли согнувшись, словно против сильного ветра. Джек уже поднял руку, собираясь показать жене ее новый дом, едва станет виден, но, повернув за угол, они вдруг лицом к лицу столкнулись с человеком в рубашке свекольного цвета, лихорадочно запихивающим патроны в огромный револьвер. Увидев их, человек тотчас же отбросил этот револьвер в сторону, молниеносно выхватил из кобуры другой и нацелил дуло прямо в грудь жениху.

Наступила тишина. У Поттера язык словно прилип к небу. Инстинктивно он мигом высвободил руку из сжимавших ее рук жены и поставил саквояж на песок. Лицо невесты пожелтело, как выцветшая от времени ткань. Подобно жертве, прикованной к месту взглядом вмеи, она не могла пошевельнуться.

Двое мужчин стояли на расстоянии трех шагов друг от друга. Тот, что был с револьвером, смотрел уже по-другому: спокойно и жестоко.

— Хотел подобраться ко мне незаметно, — сказал он. — Хотел подкрасться ко мне… — Глаза его стали еще более злыми. Поттер едва заметно двинул рукой, но противник яростно вскинул револьвер: — Нет, не делай этого, Джек Поттер! И не пытайся достать оружие! Даже глазом не моргни… Пришло время мне рассчитаться с тобой, рассчитаться на свой вкус. Никто не помешает мне сделать это. Так что, если тебе неохота все время торчать под дулом, смекай, что я сейчас скажу. Поттер посмотрел на своего врага.

— У меня нет при себе оружия, Сатана, — сказал он, — клянусь, нет. — Он немного успокоился и почувствовал себя увереннее, но где-то в глубине сознания пронеслось видение пульмановского вагона: узорная бархатная обивка цвета морской волны, начищенные до блеска медь, серебро, зеркала, тускло мерцающее дерево, от

свечивающее словно масло, разлитое по поверхности воды, — великолепие свадебного торжества. — Ты же знаешь, я не пасую, когда доходит до драки, но у меня нет

при себе оружия. Придется тебе стрелять одному.

Лицо его врага побагровело. Он шагнул вперед, размахивая револьвером прямо перед грудью Поттера.

Эй ты, щенок, не говори мне, что ты не вооружен. Не говори мне такой чепухи. Во всем Техасе нет человека, который видел бы тебя без оружия. И не думай, что можешь обвести меня вокруг пальца. — Его глаза сверкнули, и он тяжело, как насос, задышал.

И не думаю надувать тебя, — ответил Поттер. — Я другое думаю — ты круглый дурак, Сатана. Я сказал, что у меня нет с собой оружия, значит, его у меня нет.

И если собираешься подстрелить меня, советую начинать. Такого шанса у тебя больше не будет.

Объяснение убедило Вильсона.

Да, но если ты действительно не взял оружия, то почему ты его не взял? — Он осклабился. — Никак был в воскресной школе?

У меня нет оружия, потому что я возвращаюсь с женой из Сан-Антона. Я женился, — сказал Поттер. — И если б я мог предположить, что всякие бездельники

вроде тебя будут ошиваться около моего дома, то взял бы оружие, можешь не сомневаться.

Женился?! — сказал Сатана, еще не поняв до конца, что же произошло.

Да, женился. Я женился, — отчетливо повторил Поттер.

— Женился?! — пробормотал Сатана, как будто только сейчас заметив рядом с Джеком растерянную, подавленную женщину. — Нет, — сказал он, будто видел не ее, а пришельца из неведомых миров. Он отшатнулся на шаг, и его рука, держащая револьвер, безвольно повисла вдоль тела. — А это, это и есть твоя госпожа?

Да, это она и есть.

Вновь наступила тишина.

Так, — проговорил Вильсон. — Думаю, хватит.

Действительно хватит, если ты думаешь так. Пойми, я не хотел причинять тебе зла. — Поттер поднял свой саквояж.

Верю, что это так, Джек, — сказал Вильсон. Он тупо смотрел в землю. — Женился! Да… — Он не учился рыцарским поступкам, просто случилось так, что в этой

необычной ситуации в нем вдруг проснулся и заговорил дух старых рыцарских времен. Он поднял свой второй револьвер, потом каждый из них засунул в кобуру, повернулся и пошел прочь. Его сапоги оставляли в вязком песке воронки, похожие на колокола…

Стивен Крейн

ГОЛУБОЙ ОТЕЛЬ

Отель «Палас» в форте Ромпер был светло-голубой окраски, точь-в-точь как ноги у голубой цапли, которые выдают ее всюду, где бы она ни пряталась. В силу этого отель «Палас» столь громогласно заявлял о себе, что его кричащая голубизна превращала ослепительный зимний пейзаж Небраски в серую болотистую немоту. Он торчал на равнине одиночкой, но в метель города из «Паласа» совсем не было видно, хотя их отделяло друг от друга каких-нибудь двести ярдов. Однако по дороге со станции приезжие должны были проходить мимо этого отеля, прежде чем ступить за черту низких деревянных домишек, из которых состоял форт Ромпер, и, разумеется, никто из них не мог миновать «Палас», не взглянув на него. Хозяин голубого отеля, Пат Скалли, проявил талант истинного стратега в выборе окраски для своего заведения. Правда, когда длинный трансконтинентальный экспресс, покачивая на ходу пульмановскими вагонами, пролетал в ясные дни мимо форта Ромпер, его пассажиров ошарашивало это зрелище, и строгий вкус восточных штатов, признающий лишь красновато-коричневые тона да различные оттенки темно-зеленого, выражал при виде него ужас, чувство жалости и негодование—все в одном коротком смешке. Но жителям этого затерянного среди равнин городка и людям, приезжавшим сюда из подобных же мест, Пат Скалли угодил как нельзя более. У форта Ромпер и у тех пристрастий, у той самовлюбленности, роскоши и богатства, что ежедневно проносились мимо него по рельсам, палитры были разные.

Но, как будто броская прелесть голубого отеля была недостаточно притягательна, Скалли взял себе за правило ходить на станцию и утром и вечером, к приходу почтовых поездов, останавливающихся в форте Ромпер, и обольщать тех приезжих, которые, случалось, в нерешительности стояли на платформе с саквояжами в руках.

Однажды утром, когда обледенелый паровоз подтащил к станции длинный товарный состав с единственным пассажирским вагоном, Скалли превзошел самого себя, уловив в свои сети сразу троих постояльцев. Один из них был быстроглазый и все почему-то поеживающийся швед с большим глянцевитым дешевым чемоданом; второй — загорелый, рослый ковбой, который добирался на ферму где-то у границы с Дакотой; третий — маленький молчаливый человек откуда-то с востока, непохожий на жителя восточных штатов и не считавший нужным вдаваться в подробности о себе. Скалли буквально взял их в полон. Он был такой расторопный, веселый, ласковый, и приезжие, видимо, решили, каждый сам по себе, что отделываться от него будет верхом жестокости. Они шли по скрипучим деревянным мосткам следом за шустрым маленьким ирландцем. На голове у него сидела плотно надвинутая мохнатая меховая шапка. Два красных уха топырились из-под нее, точно вырезанные из жести.

Но вот Скалли, весьма замысловато и шумно выражая свое гостеприимство, поднялся вместе с постояльцами на крыльцо голубого отеля. Комната, в которую они вошли, была совсем маленькая. Она представляла собой как бы капище огромной железной пгчки, стоявшей посредине и гудевшей грозно, словно разгневанное божество. Бока ее светились в нескольких местах, раскаленные до желтизны. Возле печки сын Пата, Джонни, играл в педро с седовато-рыжим стариком фермером. Они ссорились. Фермер то и дело поворачивался к стоявшему за печкой ящику, полному бурых от табачной жижи опилок, и, кипя от раздражения, посылал туда плевок за плевком.