Американская трагедия. (Часть 2) - Драйзер Теодор. Страница 54

– Да, сэр.

– Тогда, принимая все это во внимание… нет, вот что, одну минуту, я сперва хочу спросить вас о другом… дайте сообразить… Скажите, когда вы встретились с мисс X, вы все еще любили Роберту Олден?

– Да, сэр, я любил ее.

– До этого времени вы никогда не чувствовали, что она становится вам в тягость?

– Нет, сэр.

– Ее любовь и дружба были вам так же дороги и отрадны, как и прежде?

– Да, сэр?

Говоря это, Клайд вспоминал прошлое, и ему казалось, что он сказал чистую правду. Да, правда, как раз перед встречей с Сондрой он действительно был очень спокоен и счастлив с Робертой.

– А скажите, до встречи с мисс Х были у вас с мисс Олден какие-нибудь планы на будущее? Вы же, наверно, задумывались над этим, – так?

– Н-не совсем (и Клайд нервно облизнул пересохшие от волнения губы)… Видите ли, я вообще ничего не обдумывал заранее, то есть ничего плохого для Роберты… И она, конечно, тоже ничего такого не думала. Просто нас с самого начала несло по течению. Наверно, так вышло потому, что мы были очень одиноки. У нее в Ликурге никого не было, у меня тоже. И тут еще это правило, – из-за него я нигде не мог бывать с нею… а уж когда мы сблизились, так все и пошло само собой, и мы не очень задумывались над этим – ни она, ни я.

– Вы просто плыли по течению, потому что пока с вами ничего не случилось и вы не думали, что может случиться? Так?

– Нет, сэр. То есть да, сэр. Так оно и было. – Клайд ужасно старался безукоризненно повторить эти много раз прорепетированные и очень важные ответы.

– Но должны же вы были о чем-то думать, кто-нибудь один или вы оба. Ведь вам был двадцать один год, а ей двадцать три.

– Да, сэр. Мне кажется, мы… кажется, я думал иногда.

– Что же именно вы думали? Не припомните?

– По-моему, да, сэр, я помню. То есть я знаю точно, я иногда думал, что если все пойдет хорошо и я начну побольше зарабатывать, а она найдет работу в другом месте, то я смогу всюду бывать с ней открыто, а после, если мы с ней будем все так же любить друг друга, можно будет и пожениться.

– Вы в самом деле думали тогда, что женитесь на ней?

– Да, сэр. Определенно думал – именно так, как я сказал.

– Но это было до того, как вы встретили мисс X?

– Да, сэр, это было раньше.

(«Здорово сделано!» – язвительно заметил Мейсон на ухо сенатору Редмонду.

«Великолепный спектакль», – театральным шепотом ответил Редмонд.)

– А говорили вы ей на этот счет что-нибудь определенное? – продолжал Джефсон.

– Нет, сэр, не помню… Как будто ничего определенного не говорил.

– Что-нибудь одно – либо говорили, либо нет. Что же именно?

– Да, право же, ни то, ни другое. Я часто говорил, что люблю ее и хочу, чтобы мы всегда были вместе, и надеюсь, что она никогда меня не оставит.

– Но вы не говорили, что хотите на ней жениться?

– Нет, сэр, что хочу жениться, не говорил.

– Так, так, хорошо… А она? Что она говорила?

– Что она никогда меня не оставит, – с усилием, несмело ответил Клайд, вспоминая последний крик Роберты и ее последний взгляд. И, достав из кармана платок, он принялся вытирать лицо и ладони, покрытые холодным потом.

(«Отличная постановка!» – с издевкой пробормотал Мейсон.

«Неглупо, неглупо!» – небрежно заметил Редмонд.)

– Но скажите, – ровным тоном невозмутимо продолжал Джефсон, – если у вас было такое чувство к мисс Олден, как же вы могли так быстро изменить свое отношение к ней после встречи с мисс X? Разве вы так непостоянны, что ваши мысли и чувства меняются с каждым днем?

– Ну, об этом я раньше никогда не думал… Нет, сэр, я не такой!

– А до того, как вы познакомились с мисс Олден, вам случалось когда-нибудь серьезно любить?

– Нет, сэр.

– Но считали ли вы, что ваши отношения с мисс Олден серьезны и прочны,

– что это настоящая любовь, – пока не встретились с мисс X?

– Да, сэр, я так и считал.

– А потом, после этой встречи?

– Ну, потом… потом уже все стало по-другому.

– Вы хотите сказать, что после того, как вы раз или два увидели мисс X, мисс Олден стала вам совершенно безразлична?

И тут Клайда осенило:

– Нет, сэр, не то. Не совсем так, – поспешно и решительно возразил он.

– Я продолжал любить ее… даже очень, правда! Но я и опомниться не успел, как совсем потерял голову из-за… из-за… мисс… мисс…

– Ну да, из-за этой мисс X. Это мы знаем. Вы безумно и безрассудно влюбились в нее – так?

– Да, сэр.

– И дальше что?

– Дальше… ну… я уже просто не мог относиться к мисс Олден, как раньше.

При этих словах лоб и щеки Клайда снова стали влажны.

– Понятно! Понятно! – громко и подчеркнуто, чтобы произвести впечатление на присяжных и публику, заявил Джефсон: – Сказка Шехерезады – чаровница и очарованный.

– Я не понимаю, что вы говорите, – растерянно сказал Клайд.

– Я говорю о колдовстве, мой друг, о том, что человек подвластен чарам красоты, любви, богатства – всего, чего мы подчас так жаждем и не можем достичь, – такова чаще всего любовь в нашем мире.

– Да, сэр, – простодушно согласился Клайд, справедливо заключив, что Джефсон просто-напросто хотел блеснуть красноречием.

– Но вот что я хочу знать. Если вы так любили мисс Олден, как говорите, и добились таких отношений с нею, которые следовало освятить браком, как же вы настолько не чувствовали своих обязательств, своего долга перед нею, что у вас могла явиться мысль бросить ее ради мисс X? Как это произошло, хотел бы я знать, – и я уверен, что это интересует также и господ присяжных. Где было ваше чувство благодарности? И чувство нравственного долга? Может быть, вы скажете, что у вас нет ни того, ни другого? Мы хотим это знать.

Поистине, это был допрос с пристрастием – нападение на собственного свидетеля. Но Джефсон говорил только то, что был вправе сказать, и Мейсон не вмешался.

– Но я…

Клайд смутился и запнулся, как будто его не научили заранее, что нужно ответить: казалось, он мысленно ищет какого-нибудь вразумительного объяснения. Да так и было в действительности, потому что, хоть он и зазубрил ответ, но, услышав этот вопрос на суде и вновь оказавшись лицом к лицу с проблемой, которая так смущала и мучила его в Ликурге, он не сразу вспомнил, чему его учили… Он мялся, поеживаясь, и наконец произнес:

– Видите ли, сэр, я как-то почти не думал об этом. Я не мог думать с тех пор, как увидел ее. Я иногда пробовал, но у меня ничего не выходило. Я чувствовал, что одна она нужна мне, а не мисс Олден. Я знал, что это нехорошо… да, конечно… и мне было очень жалко Роберту… Но все равно, я просто ничего не мог поделать. Я мог думать только о мисс Х и не мог относиться к Роберте по-старому, сколько ни старался.

– Вы хотите сказать, что вас из-за этого ничуть не мучила совесть?

– Мучила, сэр, – отвечал Клайд. – Я знал, что поступаю нехорошо, и очень огорчался за нее и за себя; но все равно, я не мог иначе. (Он повторял слова, написанные для него Джефсоном; впрочем, прочитав их впервые, он почувствовал, что все это чистая правда: он и в самом деле тогда испытывал известные угрызения совести.)

– Что же дальше?

– Потом она стала жаловаться, что я бываю у нее не так часто, как раньше.

– Иными словами, вы стали пренебрегать ею?

– Да, сэр, отчасти… но не совсем… нет, сэр.

– Ну, хорошо, а как вы поступили, когда поняли, что так сильно увлеклись этой мисс X? Сказали мисс Олден, что больше не любите ее, а любите другую?

– Нет, тогда не сказал.

– Почему? Может быть, по-вашему, честно и порядочно говорить сразу двум девушкам, что вы их любите?

– Нет, сэр, но ведь это было не совсем так. Видите ли, тогда я только что познакомился с мисс Х и еще ничего ей не говорил. Она бы не позволила. Но все-таки я тогда уже знал, что не могу больше любить мисс Олден.

– Но ведь у мисс Олден были на вас известные права? Уже одно это должно было бы помешать вам ухаживать за другой девушкой – вы этого не понимали?