Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Книга 1 (худ. Клименко) - Дюма Александр. Страница 45

— О! Если бы вы захотели! — прошептал Атос.

— Тсс! Ведь мы условились, что не будем говорить об этом, — остановил его Монк.

Поклонившись Атосу, он стал подниматься по лестнице и встретился с солдатами, которые спускались в подземелье. Не успел он пройти и двадцати шагов, как в отдалении раздался продолжительный свист.

Монк прислушался; затем, ничего не видя и не слыша, пошел опять вперед. Тут он вспомнил о рыбаке и стал искать его глазами, но рыбак уже исчез. Если бы Монк посмотрел внимательнее, то увидел бы, что этот человек, пригнувшись, полз, как змея, за камнями, скрываясь в тумане, стоявшем над болотом. Сквозь туман он увидел бы также мачту рыбачьей лодки, стоявшей уже в другом месте, у самого берега реки.

Но Монк ничего не видел и, думая, что бояться нечего, шел по пустынной дороге, которая тянулась к лагерю. Исчезновение рыбака показалось ему, однако, странным, и подозрения снова начали тревожить его. Он отпустил с Атосом солдат, которые могли проводить его, а до лагеря оставалась еще целая миля.

Спустился такой густой туман, что в десяти шагах нельзя было ничего различить.

Монку казалось, что он слышит глухие удары весел в болоте, с правой стороны.

— Кто идет? — крикнул он.

Ответа не было. Он взвел курок пистолета, обнажил шпагу и молча ускорил шаг. Он считал недостойным звать на помощь, когда не было очевидной опасности.

XXVII. На другой день

Было семь часов утра, солнечные лучи осветили пруды, когда Атос проснулся, раскрыл окно своей спальни и увидел шагах в пятнадцати сержанта и солдат, своих вчерашних проводников. Накануне они принесли бочонки в квартиру Атоса и возвратились в лагерь.

«Зачем эти люди опять пришли из лагеря?» — вот первый вопрос, который задал себе Атос.

Сержант, подняв голову, казалось, ждал появления незнакомца, чтобы обратиться к нему с вопросом. Атос не мог не высказать им своего недоумения.

— Тут нет ничего удивительного, — отвечал сержант. — Вчера генерал приказал мне охранять вас, и я исполняю его приказание.

— Генерал в лагере? — спросил Атос.

— Разумеется. Ведь вы вчера, прощаясь с ним, видели, что он пошел в лагерь.

— Прекрасно. Я сейчас схожу туда сказать, что вы точно исполнили его поручение, и возьму шпагу, которую я забыл на столе в палатке генерала.

— Отлично, — сказал сержант, — мы сами хотели просить вас об этом.

Атосу показалось, что добродушное выражение на лице сержанта несколько притворно, но приключение с подземельем могло вызвать любопытство этого человека, и тогда не следовало удивляться, что он не сумел до конца скрыть чувства, волновавшие его.

Атос тщательно запер двери и отдал ключи своему верному Гримо, поместившемуся в комнате под лестницей, которая вела в погреб, куда спрятали бочонки. Сержант сопровождал графа де Ла Фер до лагеря. Тут их ждал другой караул, который сменил четырех солдат, провожавших Атоса.

Новым караулом командовал адъютант Дигби. Во время перехода он так неприветливо смотрел на Атоса, что француз недоумевал: откуда сегодня такая строгость и недоверие, когда вчера ему предоставляли полную свободу.

Однако он шел к штабу, не задавая никаких вопросов. В палатке генерала он увидел трех офицеров. Это были лейтенант Монка и два полковника. Атос узнал свою шпагу: она лежала на столе на том самом месте, где он вчера ее оставил.

Никто из этих офицеров не видел раньше Атоса, и, следовательно, никто не знал его в лицо. Лейтенант Монка спросил, тот ли это дворянин, с которым генерал вышел из палатки.

— Тот самый, — отвечал сержант.

— Кажется, я и не отрицаю этого, — сказал Атос высокомерно. — Но теперь, господа, я, в свою очередь, позволю себе спросить вас: что значат ваши вопросы и особенно тон, каким вы их мне предлагаете?

— Сударь, — отвечал лейтенант Монка, — мы задаем вам вопросы потому, что имеем на это право, а если предлагаем их таким тоном, то поверьте, что для этого тоже есть основания.

— Милостивые государи, — отвечал Атос, — вы не знаете меня, но я должен сказать вам, что признаю здесь равным себе только генерала Монка. Где он? Проведите меня к нему. Если он хочет спросить меня о чем-нибудь, я отвечу ему и надеюсь, что удовлетворю его. Еще раз спрашиваю: где генерал?

— Черт возьми! Вы лучше нас знаете, где он! — вскричал лейтенант.

— Я?

— Конечно, вы.

— Я вас не понимаю, — возразил Атос.

— Сейчас поймете. Прошу вас только говорить тише. Что сказал вам вчера генерал?

Атос презрительно улыбнулся.

— Улыбка не ответ! — вскричал один из полковников, вспылив. — Прошу вас отвечать.

— А я заявляю вам, что буду отвечать только при генерале.

— Но вы сами знаете, — сказал тот же полковник, — что требуете невозможного.

— Вот уже два раза вы отказываетесь исполнить мое желание. Разве генерала здесь нет?

Атос спросил таким естественным тоном и выразил такое удивление, что офицеры переглянулись. Тогда, как бы с молчаливого согласия двух остальных офицеров, заговорил лейтенант.

— Сударь, — начал он, — генерал расстался с вами вчера у аббатства?

— Да.

— Куда вы пошли?

— Не мне отвечать на это, а тем, кто провожал меня. Спросите у своих солдат.

— Но если мы хотим узнать от вас?

— Повторяю, что я здесь никому не подчинен. Я знаю только генерала и буду отвечать ему одному.

— Но распоряжаемся здесь мы. Мы составим военный совет, и когда вы будете стоять перед судьями, вам придется им ответить.

Офицеры думали, что Атос испугался этой угрозы; но его лицо выразило только удивление и презрение.

— Англичане или шотландцы будут судить меня, подданного французского короля, находящегося под покровительством британской чести! Вы сошли с ума, господа! — произнес Атос, пожимая плечами.

Офицеры опять переглянулись.

— Так вы уверяете, — сказали они, — что не знаете, где находится сейчас генерал?

— Я уже ответил вам на этот вопрос.

— Но ваш ответ неправдоподобен.

— Однако это правда. Люди моего звания не имеют обыкновения лгать. Я уже сказал вам, что я дворянин, и когда при мне шпага, которую я из деликатности оставил вчера здесь на столе, никто не смеет говорить мне того, чего я не желаю слушать. Сейчас я без оружия. Вы уверяете, что вы мои судьи? Так судите меня. А если вы палачи, то убейте меня.

— Но позвольте… — начал более вежливым тоном лейтенант, которого поразили гордость и хладнокровие Атоса.

— Сударь, я явился с полным доверием к вашему генералу, чтобы переговорить с ним о чрезвычайно важных делах. Он принял меня, как принимают немногих; об этом вы можете спросить своих солдат. Если он принял меня таким образом, то, верно, знал мои права на уважение. Вы не думаете, надеюсь, что я открою свои и особенно его тайны?

— Что было в этих бочонках?

— Разве вы не спрашивали об этом солдат? Что ответили они вам?

— Что там порох и пули.

— Откуда солдаты знают это? Они, наверное, вам сказали?

— Они говорят, что узнали это от генерала; но мы не так легковерны.

— Берегитесь, вы подвергаете сомнению не мои слова, а слова вашего начальника.

Офицеры снова переглянулись.

Атос продолжал:

— В присутствии ваших солдат генерал просил меня подождать неделю: через неделю он даст мне ответ. Разве я бежал? Нет, я жду.

— Он просил вас подождать неделю! — воскликнул лейтенант.

— Да, просил, и вот доказательство: в устье реки стоит на якоре мое судно; я мог сесть на него вчера и отплыть. Но я остался, чтобы исполнить желание генерала: он просил меня не уезжать, не повидавшись с ним, и назначил свидание через неделю. Повторяю вам, я жду.

Лейтенант повернулся к полковникам и заметил вполголоса:

— Если этот дворянин говорит правду, то надежда не потеряна. Генерал, вероятно, ведет какие-то столь тайные переговоры, что счел неосторожным сообщить о них даже нам. Тогда возможно, что он вернется через неделю.