Госпожа де Шамбле - Дюма Александр. Страница 18
Прежде чем она закрыла за собой дверь, до меня донеслись звуки рыдания.
Я еще раз оглядел гостиную, и царившая в ней роскошь привела меня в ужас.
— О Господи! — прошептал я. — Возможно ли, чтобы у женщины, которая принесла своему мужу двухмиллионное приданое, не осталось через четыре года замужества ни одного луидора для погорельцев! О Боже, Боже! Госпожа де Шамбле беднее и несчастнее тех страдальцев; она заслуживает сожаления больше, чем те, кому она дала подаяние!
Приложив кольцо к губам, я выбежал из гостиной. Мне не хватало воздуха, я задыхался.
Эта женщина ни разу не пожаловалась в письмах своей кормилице, позволяя ей верить, что она счастлива.
Госпожа де Шамбле и в самом деле была ангелом!..
В тот же вечер я отнес кюре тысячу франков: четыреста франков от лица Альфреда и шестьсот франков от имени г-жи де Шамбле. Эти шестьсот франков составляли стоимость кольца по оценке лучшего ювелира Эврё.
IX
Я не забыл, что Грасьен, будущий супруг Зои, сказал мне: «Я верю, что когда-нибудь получу тысячу экю в наследство от американского или индийского дядюшки, которого у меня нет, и тогда заведу собственное дело».
У меня еще оставалось пять тысяч пятьсот франков от моего выигрыша, и триста франков, как говорил Грасьен, должна была вернуть мне Зоя.
На следующий день после свидания с г-жой де Шамбле, во время которого я приподнял край завесы, окутывавшей ее жизнь, что произвело на меня чрезвычайно сильное впечатление, я выехал в Берне, снова ничего не сказав Альфреду: мне не хотелось никого посвящать в свои дела.
Впрочем, мой друг, следует отдать ему должное, никогда не задавал вопросов.
Я лишь спросил Альфреда, можно ли взять дня на два-три одну из его верховых лошадей, и, получив утвердительный ответ, приказал оседлать коня, навьючил его легким багажом и поехал в Берне окольным путем, так как не желал выдавать своих планов.
Целью моей поездки был Берне.
Я сделал остановку в Бомон-ле-Роже, чтобы дать передышку лошади, и два часа спустя прибыл в Берне, где остановился в гостинице «Золотой лев».
Я совсем не знал Берне, так как мне еще не доводилось здесь бывать, и поэтому был вынужден навести справки у хозяина гостиницы.
Прежде всего я спросил, где находится поместье г-на де Шамбле.
Оно было расположено на Курских холмах, в долине Шарантон, обязанной своим названием здешней реке. Эта прелестная речушка извивается по краю парка и служит его естественной границей несколько ниже того места, где два ее рукава расходятся возле церкви Культуры (так ее называют местные жители), а затем вновь соединяются за пределами города, продолжая струиться к югу.
Это было все, что мне требовалось знать.
Я направился к дому г-на де Шамбле.
Это было современное здание с фронтоном эпохи Империи, с прямыми и однообразными линиями, присущими архитектуре начала XIX века.
Зато вокруг дома раскинулся великолепный парк. Он находился примерно в полукилометре от последних домов города или, скорее, селения, в центре которого возвышалась церковь.
Среди этих домов выделялось невысокое, привлекательное на вид строение, на котором висело объявление. Это был живописный домик из дерева и бутового камня, облицованный кирпичом.
Видимые деревянные части дома были выкрашены в зеленый цвет; в тот же цвет были выкрашены и ставни; на гребне его соломенной крыши расцвело целое поле ирисов, радостно подставлявших свои венчики солнцу.
Двери и окна были закрыты, но в объявлении, висевшем, как я уже говорил, над дверью, говорилось, что дом сдается внаем.
По этому вопросу следовало обращаться к г-ну Дюбуа, по адресу: Церковная улица, № 12.
Улица эта находилась неподалеку. Я отправился к г-ну Дюбуа.
Хозяина не оказалось на месте: старик совершал свою ежедневную прогулку, но его юная племянница предложила показать мне домик.
Я согласился. Девочка взяла ключ и повела меня туда. Она шла впереди бодрым и торопливым шагом, явно гордясь тем, что взялась выполнить столь ответственную для ее возраста задачу.
Я собирался осмотреть планировку домика, чтобы убедиться, насколько он мне подходит.
На первом этаже располагались большая комната, в которой можно было разместить лавку или магазин, маленькая комната, служившая столовой, и кухня.
На втором этаже оказалось только две комнаты.
Все здесь было спланировано так безыскусно, как в деревянных домиках, которые родители дарят детям, — десятки таких игрушек пылятся в коробках вместе с деревьями, вырезанными из бумаги.
Дом был окружен небольшим садом. Из сада и из окон открывался вид на поместье Шамбле.
Я спросил, велика ли годовая арендная плата. Девочка сообщила, что она составляет сто пятьдесят франков.
Тогда я поинтересовался, не продается ли этот дом.
Девочка ответила, что не знает — об этом следует спросить у ее дяди, г-на Дюбуа. Это имя покоробило меня во второй раз: оно показалось мне знакомым.
В тот же миг за моей спиной послышался шум. Оглянувшись, я увидел старика и тут же понял, что это и есть владелец дома.
Это был человек лет шестидесяти, с маленькими живыми глазками, крючковатым носом и седеющими волосами.
Мы поздоровались, и я задал ему тот же вопрос, что и племяннице.
— Ну, конечно, дом продается, — сказал г-н Дюбуа, — но смотря по какой цене.
Как известно, житель Нормандии никогда не выражается определенно.
— Сколько же он стоит? — спросил я.
— Сколько дадите.
— Я не могу назначать цену, ведь продавец вы, и вас надо об этом спрашивать.
— В объявлении сказано, что дом сдается внаем, а не продается.
— Значит, вы не хотите его продавать?
— Я этого не говорил.
Я начал сердиться:
— Милейший, я очень спешу, решайте побыстрее.
— Тем лучше! — воскликнул старик.
— Тем лучше? — переспросил я.
— Да, я люблю иметь дело с теми, кто спешит.
— Я тоже доволен, что имею дело с вами, но вы должны ответить мне определенно.
Старик посмотрел на меня с беспокойством и спросил:
— Что значит «определенно»?
— Это значит, что следует отвечать только «да» или «нет» на такой простой вопрос, как «Вы хотите продать свой дом?».
— А не пойти ли нам к господину Бланшару? — предложил Дюбуа.
— Кто такой господин Бланшар?
— Нотариус.
— Пойдемте к господину Бланшару.
— Пойдемте.
Девочка осталась на пороге дома. Дядя махнул ей рукой, как бы говоря, что мы, возможно, еще вернемся.
Итак, мы отправились к нотариусу.
Почтенный чиновник оказался на месте.
Маленький клерк лет двенадцати — пятнадцати, в лице которого, видимо, был представлен весь штат конторы, провел нас в кабинет своего начальника.
Нотариус был в белом галстуке, как и подобает нотариусу, и что-то писал. Его очки с зелеными стеклами были приподняты на лоб.
Как только мы вошли, он быстро опустил их на переносицу.
Я сразу понял, что зеленые очки метра Бланшара служат ему не для чтения, а для защиты от клиентов. Метр Бланшар тоже был нормандец.
— Приветствую вас, господин Бланшар, и всю вашу компанию, — промолвил крестьянин, хотя нотариус был совершенно один. — Этот господин хочет непременно купить мой дом.
Он указал на меня пальцем.
— Вот я и пришел узнать, можно ли его продать.
Нотариус поздоровался со мной, а затем обратился к старику:
— Разумеется, друг мой, вы можете продать этот дом, ведь он принадлежит вам.
— Ах, господин Бланшар, вы знаете, что деньги мне не нужны, и я решусь его продать, только если мне дадут за него хорошую цену.
— Сударь, — сказал я нотариусу, — я очень спешу. Будьте добры, если это в вашей власти, попросите господина Дюбуа изъясняться быстрее. Вероятно, в Берне есть и другие дома, которые продаются или сдаются внаем.
— Да уж конечно, — ответил нотариус.
— Ну да, — вступил в разговор крестьянин, — дома-то наверняка есть, но не такие, как мой.