Жизнь Людовика XIV - Дюма Александр. Страница 37

Шарлотта Монморанси была в пятнадцать лет так хороша собой, что Анри IV влюбился в нее до безумия, и даже думали, что она стала причиной войны, которую король перед тем как его убили намеревался начать во Фландрии. Бассомпьер был также влюблен в нее страстно. В своих записках он, между прочим, говорит: «На всем свете не было такой красоты, такой очаровательной грации и такого совершенства, какими обладала девица Шарлотта Монморанси». Бассомпьер даже хотел на ней жениться, но Анри IV просил его отказаться от этого брака. Бедный король, которому было 55 лет, был влюблен, как юноша. И вот каким образом пробудилась в нем эта страсть.

Это случилось в начале 1609 года. Королева Мария Медичи вознамерилась устроить у себя домашний балет, участвовать в котором пригласила красивейших особ двора, и, следовательно, в их числе находилась принцесса Монморанси, которой тогда было около четырнадцати лет. Однако, по случаю этого балета король и королева сильно поссорились, так как Анри IV хотел, чтобы в нем участвовала г-жа де Море, но королева этому воспротивилась. С другой стороны, королева хотела, чтобы в балете танцевала г-жа Вердеронн, а король решительно на это не соглашался.

Каждый имел на то свои причины, однако Мария Медичи, упрямая и настойчивая в своих желаниях, настояла на своем. Побежденный капризами своей супруги, Анри IV вздумал отомстить ей тем, что решил не присутствовать на репетициях этого противного балета. Тем не менее репетиции шли своим порядком, и так как на репетицию надобно было проходить мимо кабинета короля, то он велел крепко запирать двери, чтобы даже не видеть актеров несчастного праздника.

В один прекрасный день, когда забыли принять указанную предосторожность, король услышал шум в коридоре и верный своему мщению с поспешностью подошел к дверям, чтобы затворить их. На беду влюбчивого беарнца, по коридору в это время проходила м-ль Монморанси. Анри IV остолбенел от такого совершенства и, забыв данную клятву, подобно тому как он забывал множество других клятв, гораздо более важных, не запер дверей, но после некоторой нерешительности побежал вослед за хорошенькой принцессой и явился на репетицию. Между тем, хорошенькие актрисы, повторявшие свои роли в балетных костюмах, заняли свои места. Они были одеты нимфами и танцевали, держа в руках позолоченные стрелы. В то время как Анри IV показался в дверях, принцесса Монморанси, случайно, первой вышла к нему навстречу и подняла свою стрелу таким грациозным движением, что король был поражен в самое сердце.

С того времени дверь кабинета Анри IV не запиралась и его величество, которому теперь было все равно, будет г-жа Море участвовать в балете или нет, дозволил королеве делать все, что она хочет. Тогда-то Анри IV упросил Бассомпьера отказаться от супружества с прекрасной Шарлоттой и вознамерился выдать ее за принца, на которого мог бы впоследствии рассчитывать.

Принц, разумеется, с радостью согласился на такую женитьбу, поскольку имел тогда не более 10 000 ливров дохода. Коннетабль Монморанси, который счел великой честью породниться с принцем крови, назначил в приданое своей дочери 100 000 экю, а король, со своей стороны, подарил молодым имения, некогда конфискованные у герцога Монморанси. Таким образом земли Шантильи, Монморанси, Экуан и Валери перешли во владение дома Конде. Король думал, что принц не будет ревнивым мужем, а вышло наоборот — он держал красавицу-жену взаперти и так смотрел за ней, что влюбленному беарнцу не было возможности даже увидеть ее. Однажды, впрочем, убежденная письмом короля и соглашаясь на неоднократные просьбы она показалась ему вечером в окне с распущенными волосами между двумя факелами. Шарлотта была так прекрасна в своем неглиже, что Анри IV от удовольствия сделалось дурно, а она воскликнула:

— Господи! Неужели бедный король совсем сошел с ума!

Но это еще не псе. Король хотел иметь ее портрет и поручил Фердинанду, одному из лучших художников, сделать его. Бассомпьер, сделавшись наперсником короля с того времени как перестал быть соперником, ждал, пока художник окончит работу, и как только портрет был готов, понес его королю со всей поспешностью, так что из опасения, как бы краски не стерлись за недостатком лака, портрет натерли свежим коровьим маслом. Портрет весьма неплохо переда-па л оригинал, и Анри IV при получении его от радости наделал много глупостей, не свойственных ни летам его, пи положению.

Но неожиданное несчастье постигло запоздалую любовь короля. Однажды ему сказали, что принц, сделавшись еще ревнивее, увез жену в замок Мюре, расположенный близ Суассона. Король пришел в отчаяние и стал еще более энергично преследовать принцессу, всячески стараясь увидеться с ней наедине. Однажды он узнал, что де Треньи, сосед принца Конде по замку Мюре, пригласил принца и принцессу на обед. Анри тотчас переоделся почтальоном, залепил один глаз пластырем и поскакал на лошади на ту дорогу, по которой они должны были ехать, успев вовремя. Хотя принц не обратил внимания на почтальона, прекрасная Шарлотта тотчас узнала короля.

Однако принц узнал об этой новой выходке монарха и усилил присмотр за женой. Тогда принцесса, побуждаемая своими родственниками, а в особенности отцом, коннетаблем, решилась подписать прошение о разводе. Узнав об этом и не желая возвращать приданое, принц уехал с женой в Брюссель. Но и здесь супруги не избежали преследования — маркиз Кевр, посланник в Нидерландах, получил приказание похитить прекрасную Шарлотту; уведомленный вовремя, принц отправился в Милан.

В это время, собираясь в поход, Анри IV был убит, и принц возвратился в Париж, однако Мария Медичи, устав от его беспрестанных интриг, в одно прекрасное утро велела Теминю арестовать его и отправить в Венсенн. Он находился в заточении три года и, к общему удивлению, принцесса добровольно последовала за своим мужем в тюрьму. Мы уже говорили, что во время заточения у принцессы родились дочь и сын, который получил титул герцога Энгиенского.

Этот молодой человек, был столь же храбр и неустрашим, сколь отец его труслив, и хотя а битве при Рокруа ему было не более 22 лет, он уже пользовался большим уважением в войске.

Под его начальством служили Гассион, Лаферте-Сенсктер, л’Опиталь, д’Эспенан и Сиро де Вито. Гассион, который был впоследствии маршалом Франции, умер холостым, говоря, что жизнь человеческая не стоит того, чтобы передавать ее другому. Это был один из храбрейших офицеров, и Ришелье называл его не иначе как «Война». Генерал дон Франческо Мелло дал ему более поэтическое имя — «Лев Франции».

Лаферте-Сенектер был внуком того самого Франсуа Сенектера, который защищал Мец в то время как Карл IV его осаждал, и которому герцог де Гиз, запертый вместе с ним в Меце, посвятил следующий куплет:

Да, Сенектер в войне бывал.

Он в Мец со шпагою въезжал,

Но шпагу он не обнажал.

Маршал л’Опиталь был тем самым дю Галлье, братом Витри, который убил маршала д’Анкра и о котором Лозьер, младший брат Теминя, открыто говорил: «Не поручат ли и мне убить кого-нибудь изменнически, чтобы попасть в маршалы Франции подобно Витри?» д’Эспенан и Сиро были храбрыми воинами, неоднократно доказавшими свое мужество.

Неприятельская армия под командой дона Франческо Мелло, в подчинении которого были генерал Бек и граф Фуэнте, состояла из 28 000 человек. Под командой герцога Энгиенского было 15 000 пехоты и 7000 конницы.

За два дня до сражения герцог вместе с известием о смерти короля получил приказание не начинать никакого решительного дела. Но молодой генерал мало думал, об этом приказании, так как Франческо Мелло объявил, что возьмет Рокруа в три дня, а через неделю явится под стенами Парижа. Герцог Энгиенский поспешил преградить ему путь.

Рокруа лежит в долине, окруженной лесом и болотом, куда нельзя вступить иначе, как через длинные и затруднительные проходы, исключая движение со стороны Шампани, где надо было бы пройти четверть лье лесом и пустошами. Эта долина, пересеченная ручьем, может вместить две армии до 30 000 каждая, но надо было добраться до долины.