Корсиканские братья - Дюма Александр. Страница 8
VIII
— Вы не один, месье Люсьен? — спросил разбойник.
— Пусть это вас не волнует, Орланди, месье — мой друг, он слышал о вас и захотел навестить вас. Я не стал отказывать ему в этом удовольствии.
— Добро пожаловать к нам в провинцию, месье, — проговорил разбойник, поклонившись и сделав затем несколько шагов в нашу сторону.
Я поприветствовал его как можно вежливее.
— Вы, наверное, уже давно пришли сюда? — спросил Орланди.
— Да, двадцать минут назад.
— Точно, я слышал голос Диаманта, когда он выл на Мучио, и уже прошло четверть часа, как он ко мне присоединился. Это доброе и верное животное, не так ли, месье Люсьен?
— Да, именно так, Орланди, доброе и верное, — ответил Люсьен, гладя Диаманта.
— Но если вы знали, что месье Люсьен здесь, — спросил я, — почему вы не пришли раньше?
— Потому что у нас встреча в девять, — ответил разбойник, — и как неправильно приходить на четверть часа раньше, так и на четверть часа позже.
— Это упрек мне, Орланди? — спросил, улыбаясь, Люсьен.
— Нет, месье, у вас, возможно, для этого были причины, вы ведь не один, и, возможно, из-за месье вы нарушили свои привычки, потому что вы, месье Люсьен, Пунктуальный человек и я это знаю лучше, чем кто-либо, Слава Богу! Вы, месье, достаточно часто из-за меня беспокоитесь.
— Не стоит благодарить меня за это, Орланди, потому что этот раз, возможно, будет последним.
— Мы не могли бы перекинуться парой слов по этому поводу, месье Люсьен? — спросил разбойник.
— Да, если хотите, идите за мной…
— Как прикажете…
Люсьен повернулся ко мне.
— Надеюсь, вы меня извините? — спросил он меня.
— О чем вы говорите, конечно!
Оба отошли и поднялись в пролом, через который нас увидел Орланди. Они остановились там, выделяясь на фоне крепости в свете луны, которая как бы омывала контуры их темных силуэтов жидким серебром.
Теперь я мог рассмотреть Орланди более внимательно.
Это был высокий мужчина с длинной бородой и одетый практически так же, как и молодой де Франчи, за исключением того, что его одежда носила следы постоянного проживания в лесу, где жил ее хозяин: колючего кустарника, через который ему неоднократно приходилось спасаться бегством, и земли, на которой он спал каждую ночь.
Я не мог слышать, о чем они говорили, во-первых, потому что они были шагах в двадцати от меня, а во-вторых, потому что они говорили на корсиканском диалекте.
Но я по их жестам сразу понял, что разбойник очень горячо опровергал доводы молодого человека, которые тот приводил со спокойствием, делающим честь той беспристрастности, с которой он вмешался в это дело.
В конце Концов жестикуляция Орланди стала не такой быстрой и энергичной и речь, кажется, не была уже такой напористой; он опустил голову и, наконец, через какое-то время протянул руку молодому человеку.
Совещание, по всей вероятности, закончилось, так как оба вернулись ко мне.
— Мой дорогой гость, — сказал мне молодой человек, — вот Орланди, который хочет пожать вам руку, чтобы поблагодарить вас.
— За что? — спросил я.
— За желание быть одним из его поручителей. Я уже согласился от вашего имени.
— Если уж вы дали согласие за меня, то вы, наверное, понимаете, что я соглашусь, даже не зная, о чем идет речь.
Я протянул руку разбойнику, который оказал мне честь, коснувшись кончиков пальцев.
— Таким образом, — продолжил Люсьен, — вы можете сказать моему брату, что все улажено, как они хотели, и даже, что вы подписали контракт.
— Речь идет о свадьбе?
— Нет, пока нет, но, возможно, это произойдет.
Разбойник высокомерно улыбнулся.
— Мир, потому что вы этого очень хотели, месье Люсьен, — сказал он, — но не союз: до предательства еще не дошло.
— Нет, — сказал Люсьен, — это будет решено, по всей вероятности, в будущем. Но давайте поговорим о других вещах. Вы ничего не слышали, пока я разговаривал с Орланди?
— Вы имеете в виду то, о чем вы говорили?
— Нет, я имею в виду то, о чем говорил фазан недалеко отсюда.
— Действительно, мне показалось, что я слышал кудахтанье, но я подумал, что ошибся.
— Вы не ошиблись; есть один петух, который сидит на большом каштане, месье Люсьен, в ста шагах отсюда. Я его слышал, когда проходил мимо.
— Ну и хорошо, — радостно сказал Люсьен — его нужно завтра съесть.
— Я бы его уже снял, — сказал Орланди, — если бы не опасался, что в селении подумают, что я стреляю совсем не по фазану.
— Я это предусмотрел, — сказал Люсьен. — Кстати, — добавил он, поворачиваясь ко мне и вскидывая на плечо свое ружье, которое он только что зарядил, — окажите честь.
— Минуту! Я не настолько уверен в своем выстреле, как вы, а мне очень хочется съесть свою часть этого фазана, поэтому стреляйте вы.
— Конечно, — сказал Люсьен, — у вас нет привычки, как у нас, охотиться ночью, и вы, конечно, выстрелите слишком низко. Однако, если вам нечем заняться завтра днем, вы сможете взять реванш.
IX
Мы вышли из развалин со стороны, противоположной той, через которую входили.
В момент, когда мы оказались в кустарнике, фазан обнаружил себя, вновь начав кудахтать.
Он был примерно в восьмидесяти шагах от нас или чуть ближе, скрытый в ветвях каштана, подходы к которому были затруднены растущим всюду густым кустарником.
— Как же вы к нему подойдете, чтобы он вас не услышал? — спросил я Люсьена. — Мне кажется, это не легко сделать.
— Да нет, — ответил он мне, — если бы я смог его только увидеть, я застрелил бы его отсюда.
— Как это отсюда? Ваше ружье может убить фазана с восьмидесяти шагов?
— Дробью нет, а пулей да.
— А! Пулей, можете не продолжать, это совсем другое дело. И вы правильно сделали, что взяли на себя выстрел.
— Вы хотите его увидеть? — спросил Орланди.
— Да, — ответил Люсьен, — признаюсь, это доставило бы мне удовольствие.
— Тогда подождите.
И Орланди принялся имитировать кудахтанье курочки фазана.
Почти сразу же, не видя фазана, мы заметили движение в листве каштана. Фазан поднимался с ветки на ветку, отвечая своим кудахтаньем на призывы, которые посылал ему Орланди.
Наконец он появился на верхушке дерева и был хорошо виден, выделяясь в неясной белизне неба.
Орланди замолк, и фазан замер.
Люсьен сразу же снял ружье и, прицелюсь, выстрелил.
Фазан мешком упал вниз.
— Иди, ищи! — приказал Люсьен Диаманту.
Собака бросилась в кусты и через пять минут вернулась, держа фазана в зубах.
Пуля пробила птицу насквозь.
— Прекрасный выстрел, — сказал я, — не могу не высказать моего восхищения вами и вашим замечательным ружьем.
— О! — сказал Люсьен. — В том, что я сделал, моей заслуги меньше, чем вы думаете: один из стволов имеет резьбу и стреляет как карабин.
— Неважно! Даже если это был выстрел из карабина, он заслуживает всяческих похвал.
— Ого! — воскликнул Орланди. — Из карабина месье Люсьен попадает с трехсот шагов в пятифранковую монету.
— А из пистолета вы стреляете так же хорошо, как из ружья?
— Ну, — сказал Люсьен, — почти, с двадцати пяти шагов я всегда выбиваю шесть из двенадцати по лезвию ножа.
Я снял шляпу и поприветствовал Люсьена.
— А ваш брат, — спросил я его, — он так же силен?
— Мой брат? — переспросил он. — Бедный Луи! Он никогда не прикасался ни к пистолету, ни к ружью. И я все время опасаюсь, как бы в Париже не случилось с ним беды, потому что, будучи смелым человеком и желая поддержать честь нашей Корсики, он позволит себя убить.
И Люсьен опустил фазана в большой карман велюровых брюк.
— А теперь, — сказал он, — мой дорогой Орланди, до завтра.
— До завтра, месье Люсьен.
— Я знаю вашу точность; в десять часов вы, ваши друзья и родственники, будете в конце улицы, не так ли? Со стороны горы, в этот же час, на другом конце улицы будет находиться Колона также со своими родственниками и друзьями. Мы будем на ступенях церкви.