Людовик XV и его эпоха - Дюма Александр. Страница 12

— Которая из Бульонов дала вам эти лепешки? — спросил тогда аббата начальник полиции.

— Герцогиня, — отвечал аббат .

— И неудивительно… В когда она дала вам это поручение?

— Третьего дня.

— Где?

— В Тюильри.

— Через кого?

— Через двух людей, которых я не знаю.

— И они вам сказали, что они посланы сделать вам это предложение от имени самой герцогини?

— Они лучше того сделали: они прямо представили меня ей.

— И герцогиня подтвердила своими словами все то, что эти два человека вам говорили?

— Все… От слова до слова.

—  — Справедлив ли в основании ваш донос?

— Совершенно, — отвечал с видом спокойствия и безбоязненности Буве. — Я готов хоть сейчас сделать с герцогиней очную ставку!

Геро на несколько минут задумался.

— Нет, — сказал он, — теперь ничего этого не надо, на то всегда будет время.

Затем, спросив у аббата его адрес, он разрешил ему ехать к себе домой и, оставшись один с Адрианой Лекуврер, сказал ей после некоторого молчания:

— Будьте спокойны, я буду наблюдать за вашей безопасностью.

По уходе Лекуврер и аббата Геро послал тотчас уведомить кардинала Бульонского об этом происшествии. Кардинал приехал взбешенный, раздосадованный и хотел сперва дело это предать гласности, но друзья и родственники Бульонов не захотели этого, дабы не наложить печать стыда и позора на такую известную во Франции фамилию. Однако через некоторое время об этом деле, неизвестно каким образом и через кого, стало известно, и оно породило множество толков.

Герцог Бульонский, увидевшись со своим братом, мужем герцогини Бульонской, и передавая ему слухи, которые носятся о его жене, сказал, что надобно во что бы то ни стало оградить ее от всякого подозрения и что для этого он должен истребовать приказание, подписанное рукой короля, заключить аббата в тюрьму. Этот приказ выхлопотать было нетрудно. Несчастный аббат был арестован и отправлен в Бастилию. Тут снова его стали допрашивать, но он в ответах своих повторял только то, что говорил и прежде. Ему угрожали, стращали усилением наказания, но он не изменял своих ответов. Ему делали различные выгодные для него предложения, сулили золотые горы, однако он не допускал себя подкупить. Поэтому его продолжали содержать в тюрьме, между тем как дело, за которое он лишился свободы, ни на шаг еще не продвинулось вперед. Тогда Адриана, принимавшая живейшее участие в несчастном аббате, написала письмо его отцу. Отец аббата жил в провинции и не знал о несчастье, постигшем его сына. Приехав в Париж, старик Буве стал хлопотать о разборе дела его сына законным образом, о производстве формального следствия, но, потерпев здесь неудачу, решился обратиться со своим ходатайством прямо к кардиналу Бульонскому, который спросил тотчас у герцогини Бульонской, согласна ла она подвергнуть это дело судебному исследованию по всей строгости законов, так как совесть его не позволяет видеть человека, без вины заключенного в тюрьму. Герцогиня предпочла лучше выпустить аббата из тюрьмы, чем завести с ним формальную тяжбу. Аббат был освобожден.

Старик Буве оставался при своем сыне еще два месяца после его освобождения. По истечении их он уехал обратно в провинцию. Аббат, имевший неосторожность остаться дома один, вдруг пропал, пропал без вести, и никто не знал, что с ним сделалось.

Узнав об этом, Адриана поняла, что герцогиня Бульонская только на время притаилась. На самом же деле желание мстить было в ней так же сильно, как и прежде.

Прошло две недели. Адриана не получала никаких известий ни о несчастном аббате, ни о герцогине. Наконец однажды вечером после окончания пьесы, в которой Адриана играла роль Федры, герцогиня Бульонская пригласила ее к себе в ложу. Удивившись такому приглашению, Лекуврер отвечала, что ей неловко прийти в ложу герцогини, потому что она нехорошо одета, но герцогиня стояла на своем: она велела сказать актрисе, что, каков бы ни был ее туалет, она заранее ее в том извиняет.

— Герцогиня, право, очень любезна, — сказала Адриана. — Если она не осудит меня за то, что я явлюсь в таком наряде к ней в ложу, то меня осудит публика. Впрочем, скажите ей, что я считаю долгом исполнить ее желание и при выходе из театра встречусь с ней.

При выходе из театра герцогиня Бульонская действительно встретилась с Лекуврер, которая ожидала ее у подъезда. Герцогиня нахваливала ее игру, рассыпала актрисе комплименты, делая это, по всей вероятности, для того, чтобы снять с себя всякое подозрение и прекратить слухи, носившиеся о ней по городу.

На другой день Адриана во время пьесы, в которой она играла, почувствовала себя так худо, что не могла даже докончить пьесы. Об этом принуждены были дать знать, и публика, не совсем доверявшая той любезности, которая оказана была герцогиней актрисе Лекуврер, с живейшим участием спрашивала по окончании спектакля, лучше ей или хуже. Ответы были весьма неутешительные: Адриана так вдруг ослабела, что не смогла даже дойти до своей кареты.

С этого вечера здоровье Адрианы видимым образом стало разрушаться. Однако она старалась, сколько было у нее сил, бороться сама с собою и 15 марта снова явилась на сцене в роли Иокасты.

Тогда только публика могла судить о перемене, происшедшей в любимой ею актрисе: Адриана едва слышным голосом произносила слова и с трудом держалась на ногах. Зрители думали, что в этот вечер она не в состоянии будет докончить своей роли в трагедии.

После трагедии «Эдип» шла комедия «Флорентиец». Все считали невозможным, чтобы Адриана явилась в этой комедии исполнять свою роль, как вдруг, ко всеобщему удивлению, она действительно явилась. Видно было, как она боролась со своим недугом, как старалась сопротивляться самой себе; в этот вечер Адриана была очаровательна!

Но увы! Этот дебют был последним ее дебютом, последним прощанием с публикой.

Через четыре дня она умерла в ужасных мучениях. При вскрытии ее трупа оказалось, что ее кишки сильно были заражены антоновым огнем.

Каким образом и кем была отравлена Адриана Лекуврер, никто не знал.

Нелишним будет заметить здесь, что и духовное начальство также, казалось, разделяло с герцогиней Бульонской чувство мести к актрисе Лекуврер: оно не дозволило хоронить несчастную на церковном кладбище!.. Нанятые носильщики вынесли ее из дома в час ночи и украдкой схоронили на берегу Сены, против Бургундской улицы.

Прекрасный портрет Адрианы Лекуврер хранится и до сих пор еще в Корнелии; портрет рисован художником Коапелем и гравирован Древе-сыном.

Герцог Бульонский, муж герцогини, которую все публично обвиняли в том, что она отравила Лекуврер, пережил артистку только на два месяца.

Обратимся теперь к политическим событиям. Около этого времени корсиканцы попытались в первый раз восстать против генуэзцев. Восстание это, результатом которого было присоединение Корсики к Франции, кончилось только за два года до рождения Наполеона.

Выше мы уже говорили о той радости, с которой было принято известие о рождении у королевы дофина. С не меньшей радостью Франция приняла и другую новость: королева родила второго сына, названного герцогом Анжуйским. С этого времени, если бы только судьба не стала так жестоко преследовать потомство Людовика XV, как преследовала потомство Людовика XIV, старшая линия королевского дома не могла уже пресечься.

Между тем война против янсенистов и молинистов продолжалась: религиозные споры и разногласия были с той и с другой стороны все те же, что и прежде. Правительство приняло строжайшие меры к устранению этих внутренних беспорядков.

В описываемую нами эпоху один король, следуя примеру Карла V, Христины и Филиппа V, отказался от престола, которым впоследствии снова пытался завладеть. Этот король — Виктор-Амедей II. Он отрекся от престола в пользу сына своего Карла-Эммануила и уехал из Турина в Шамбери, где хотел остаться жить под именем графа Тендского.

Искать уединения заставили его не столько дела политические, сколько любовь его к прекрасной графине Сен-Себастьен. Поэтому тотчас по приезде своем в Шамбери он сделал для нее публично то, что Людовик XIV сделал втайне для госпожи Ментенон: он вступил с ней в законный брак.