Прусский террор - Дюма Александр. Страница 92

Уже у двери он вспомнил, что забыл дать генералу спой новый адрес (он теперь жил у Ленгарта).

Он подошел к столу, написал на своей визитной карточке название улицы, номер дома и подал ее генералу.

— Извините, — сказал он, — нужно, по крайней мере, чтобы ваше превосходительство знали, где меня искать.

— Разве вы не мой сосед? — спросил генерал.

— Нет, — сказал Бенедикт, — с позавчерашнего дня я отсюда переехал.

В тот же вечер, ибо после дуэли он рассчитывал сразу уехать из Франкфурта (в случае если он не получит раны, что могло бы его задержать), Бенедикт разнес на прощание свои визитные карточки во все дома, где его принимали, и сходил за деньгами к своему банкиру. Задержавшись у банкира, он пробыл у него до одиннадцати часов вечера, затем распрощался с ним и решил, наконец, вернуться к Ленгарту. Но, когда он проходил по Росс-Мар-кту, к нему обратился офицер и попросил следовать за ним, действуя, как он сказал, по поручению коменданта города.

Бенедикт не стал противиться и вошел с ним в первую же кордегардию, где по знаку офицера его окружили солдаты.

— Сударь, — сказал ему офицер, — потрудитесь прочесть вот этот документ, касающийся вас непосредственно.

Бенедикт взял бумагу и прочел:

«По приказу полковника, коменданта города, и в качестве меры для поддержания общественного порядка, Бенедикту Тюрпену дан приказ покинуть Франкфурт немедленно по сообщении ему данного предписания. Если он откажется подчиниться по доброй воле, его принудят к этому силой. Шесть солдат и один офицер препроводят его на вокзал Кёльнской железной дороги и будут сопровождать в вагоне до границы прусской территории.

Исполнить данное предписание надлежит сегодня же, до наступления полуночи.

Подписано…»

Бенедикт огляделся: у него не было никакой возможности защититься.

— Господа, — сказал он, — если бы я знал, каким образом избежать исполнения того предписания, которое вы только что дали мне прочесть, заявляю, я сделал бы все возможное, чтобы вырваться из ваших рук. На вашей стороне сила. Великий человек, который занимает пост вашего министра и которым я искренне восхищаюсь, хотя вовсе его не люблю, сказал: «Сила выше права», что вполне перекликается со словами Цицерона: «Cedant arma togae» note 30. Готов подчиниться силе. Только я был бы чрезвычайно обязан одному из вас, если он сходит на улицу Боккенхейм, семнадцать, к содержателю карет внаем по имени Ленгарт, и будет добр попросить его привезти мне мою собаку: она очень мне дорога. Я воспользуюсь также случаем и дам ему при вас несколько поручений, естественных для человека, вынужденного неожиданно покинуть город, где он прожил три недели.

Офицер приказал одному из солдат исполнить желание Бенедикта.

— Сударь, — сказал офицер Бенедикту, — я знаю, что вы были связаны дружбой с тем человеком, кого мы все любили. Я подразумеваю Фридриха фон Белова. Хотя я не имею чести быть с вами знакомым, мне было бы крайне неприятно, чтобы вы уехали из этого города, увозя с собою дурное воспоминание обо мне. Я получил приказ арестовать вас, и в этих условиях мне приходится его выполнить. Надеюсь, вы простите мне эти действия: они совершенно не зависят от моей воли, но я постарался выполнить их как можно любезнее.

Бенедикт протянул ему руку.

— Я сам был солдатом, сударь, и поэтому говорю вам, что признателен за это ваше разъяснение, хотя вы могли его и не делать.

Через минуту пришел Ленгарт с Резвуном.

— Дорогой Ленгарт, — сказал ему Бенедикт, — я неожиданно уезжаю из Франкфурта. Будьте любезны собрать все мои вещи и прислать их мне через два-три дня и большой скоростью, если только вам самому не захочется лично привезти их мне в Париж, где вы еще не были и где я постараюсь устроить вам две недели приятных развлечений. Не ставлю вам условий, вы и сами знаете, что плохого с вами не случится, если вы положитесь на меня.

— Ах, я поеду, сударь, поеду, — сказал Ленгарт, — будьте спокойны.

— А теперь, — сказал Бенедикт, — думаю, пришел час ехать на вокзал. У вас, конечно, стоит у дверей карета, так поедем же, если более ничто вас не задерживает и вы не желаете дать мне в дорогу другого компаньона. Едем!

Солдаты выстроились по пути к карете, которая стояла У двери. Всегда радуясь перемене места, Резвун первым прыгнул в карету, как бы приглашая хозяина последовать за ним. Бенедикт пошел в карету за Резвуном, а офицер — вслед за Бенедиктом; четыре солдата последовали за своим офицером, еще один поместился на сиденье рядом с кучером, а другой — сзади, и они поехали на вокзал Кёльнской железной дороги.

Паровоз прогудел как раз в ту минуту, когда арестованного ввели на вокзал, так что им даже не пришлось терять время в зале ожидания: они немедленно прошли к поезду. Офицер приказал открыть вагон. По привычке Резвун прыгнул туда первым, и хотя обычно не разрешается, особенно в Пруссии, возить собак в первом классе, Бенедикту удалось добиться для Резвуна милости остаться в их обществе.

На следующее утро они были в Кёльне.

— Сударь, — сказал Бенедикт офицеру, — у меня есть привычка каждый раз, когда мне приходится проезжать этот город, делать здесь запас туалетной воды от Джованни Мариа Фарина. Если вы не торопитесь, делаю вам два предложения: первое — слово чести оставаться добрым спутником и не покидать вас до самой границы, второе — добрый завтрак для всех вас, при том условии, однако, что позавтракаем по-братски, без различия чинов и за одним столом. Затем мы с вами сядем в двенадцатичасовой поезд, если только вы не согласитесь положиться на мое слово в том, что я отправлюсь прямо в Париж.

Офицер улыбнулся.

— Сударь, — сказал он, — мы сделаем все по вашему желанию. Мне хотелось бы утвердить вас во мнении, что только по приказу мы бываем вынуждены поступать как грубияны и палачи. Вы хотите побыть здесь, побудем здесь! Вы даете мне слово, я принимаю его. Вы желаете позавтракать вместе с нами всеми, я принимаю предложение, хотя это и выходит за рамки прусских обычаев и дисциплины: мы оставим за собою только одну предосторожность, и больше для того, чтобы оказать вам уважение, а не потому, что сомневаемся в вашем слове: мы проводим вас на Южный вокзал. Теперь, где вы хотите, чтобы мы с вами встретились?

— В гостинице «Рейн», через час, если пожелаете, господа.

— Мне не приходится говорить вам, сударь — прибавил офицер, — что меня могут разжаловать из-за того, как я повел себя с вами.

Эти несколько слов он сказал по-французски, чтобы солдаты его не поняли.

Бенедикт кивнул ему с видом, который означал: «Вы можете быть совершенно спокойны, сударь».

Бенедикт пошел к Соборной площади, где и находился магазин Джованни Мариа Фарина, а офицер, со своей стороны, тоже двинулся с солдатами по городу.

Бенедикт купил запас одеколона, и ему это было тем более легко, что, не будучи обременен другими вещами, он сразу мог взять в дорогу свои покупки. Затем он отправил ящик в гостиницу «Рейн», где имел обыкновение останавливаться в Кёльне.

Там же он заказал превосходный завтрак, какой только мог ему обещать метрдотель, затем принялся ждать своих гостей, которые и прибыли в условленное время.

Завтрак вышел вполне веселым; выпили за Пруссию, за Францию, причем пруссаки подавали пример любезности. Когда же завтрак кончился, Бенедикт в сопровождении своего эскорта прибыл на вокзал и по приказу властей получил в свое распоряжение целый вагон уже не вместе с шестью солдатами и офицером, а исключительно для себя одного.

Поезд отошел в полдень; когда он тронулся, офицер, пожимая руку Бенедикту, вручил ему письмо, но просил прочесть его только после того, как поезд уже отправится в путь.

Оба молодых человека попрощались друг с другом, пожелав когда-нибудь еще встретиться, то ли друзьями, то ли врагами.

Едва только поезд отошел, Бенедикт вскрыл письмо и сразу посмотрел на подпись.