Путешествие в Египет - Дюма Александр. Страница 11

IV. ПЛАВАНИЕ ПО НИЛУ

Дома в Розетте кирпичные и в большинстве своем пяти-шестиэтажные; нижние аркады опираются на разной величины колонны розового гранита, найденные среди развалин древней Александрии.

Нил, омывающий город, образует здесь удобную гавань. На его берегах простираются рисовые поля, их нежно-зеленый цвет контрастирует с темной массой черных смоковниц и пальмовых рощ, исчезающих за горизонтом.

Чиновник французского консульства господин Кап принял нас весьма радушно и представил жене и дочери. В обществе этих дам мы встретили еще одного соотечественника, некоего господина Амона - искусного ветеринара, выпускника школы Альфор 13, который вот уже пять или шесть лет состоял на службе у паши Египта; в Розетте он женился на девушке-коптке. Как известно, копты - христиане; таким образом, этот брак никак не затронул его религиозных убеждений; однако необычность ситуации заключалась в самой процедуре женитьбы. Когда господин Амон твердо решил жениться, он навел справки, есть ли в округе девушка на выданье. Особа, к которой он обратился, специалистка по подобным услугам, взялась за поиски и несколько дней спустя дала утвердительный ответ. Она сыскала для него красивую коптскую девушку четырнадцати лет. Господин Амон захотел увидеть ее. Ему ответили, что это невозможно, поскольку подобное требование противоречит местным устоям, тем не менее он вправе задать любые вопросы, даже если на первый взгляд они покажутся весьма нескромными, и получит честные ответы. Вероятно, ответы оказались весьма лестными для избранницы, ибо уже на следующий день ее родители получили соответствующий выкуп. К тому же был выбран день церемонии; в назначенный час господин Амон, с одной стороны, и родители невесты - с другой, встретились у кади. Деньги были пересчитаны, девушка послужила распиской, и супруг удалился, уводя супругу. Только у себя дома он снял покрывало. Его ни в чем не обманули, и господин Амон и по сей день не может нарадоваться этому браку, хотя он брал жену как кота в мешке.

Однако не следует думать, что так бывает всегда. Часто случаются жестокие разочарования. Тогда обманутый муж отсылает супругу обратно к родителям, вручив ей второй выкуп, равный первому. Он сохраняет за собой это право даже в том случае, если его разочарование - чисто моральное, когда, прожив какое-то время, супруги убеждаются в несходстве характеров. Став свободными, уже на следующий день после развода по взаимному согласию они вправе вступить во второй, третий или четвертый брак. Господин Амон поведал нам эти подробности, когда сопровождал нас в пригород Розетты для осмотра мечети Абу-Мандур, стоящей па берегу Нила. Это истинно восточное сооружение расположено в дивном месте: оно возвышается на самом краю обрыва, над рекой, так что между основанием мечети и другим берегом, где среди рисовых полей рассеяны небольшие домики, остается довольно узкое пространство. Над белыми стенами мечети, украшенными фестонами, поднимается купол в форме перевернутого сердца, увенчанный полумесяцем; из одного угла кружевных галерей устремляется ввысь точеная мадана, тогда как противоположная часть здания будто опирается на песчаный холм; вокруг мечети зеленеет пальмовая роща; несколько пальм, взметнувшись в небо, пробили насквозь темную крону раскидистой смоковницы, словно украшая ее султанами.

Истинные правоверные утверждают, что это святой дервиш Абу-Мандур держит на своих плечах горы песка, которые словно собираются поглотить мечеть и преградить путь Нилу.

Любопытное для европейцев зрелище ожидало нас по возвращении в Розетту: в тени на ступенях мечети безмятежно возлежал совершенно голый сантон (бродячий дервиш, блаженный); и "костюм" и поза были для него вполне естественны, и он ждал, когда набожные женщины, живущие по соседству, принесут ему пропитание; внезапно среди своих кормилиц он заметил одну, по-видимому давно ему приглянувшуюся, и немедленно почтил ее своими ласками, принять которые та сочла для себя за честь. Это странное зрелище ни у кого не вызвало возмущения, более того, когда несколько дней назад какой-то достойный мусульманин прикрыл своим плащом эту пару, крайне походившую на киника Кратеса и его жену Гиппархию 14, его действия расценили как проявление излишней щепетильности.

И господин Кан, и господин Амон предложили нам приют, но, боясь стеснить их, мы отказались и решили расположиться на старом подворье капуцинов - в просторном обветшалом здании, где остался всего один монах этого ордена - живой обломок среди руин прошлого. Бедный старец, подобно солдатам Улисса, некогда отведал плоды лотоса и потерял память: вот уже двадцать лет ни одна весточка из этого мира, забывшего о его существовании, не долетала до его ушей, и он отвечал Европе безразличием на безразличие. Своей праведной жизнью, просторными одеждами на восточный манер он заслужил уважение арабов, да, я совсем забыл упомянуть, что этому в немалой степени способствовала и его борода.

Мы отправились провести вечер у одного из друзей господина Амона - достойнейшего турка, пожертвовавшего самой известной заповедью Корана из-за пристрастия к вину. Помещение, где он принимал нас, отличалось скромностью, как и почти все восточные гостиные: вдоль стен комнаты стоял огромный диван, а в центре бил прелестный фонтан, струи которого падали в мраморную чашу восьмиугольной формы, вокруг с большой изысканностью было расставлено несколько горшков с яркими цветами, покрытыми жемчужными каплями. словно на них выпала утренняя роса, эти растения придавали огромному залу уютный и веселый вид. Турок принял нас в компании своих друзей, рассадил среди них и велел принести трубки и кофе. Полчаса спустя подали лимонад, приготовленный его женами; увы, это не внесло оживления в беседу, протекавшую на редкость вяло, поскольку требовалось переводить и то, что изрекали мы, и то, что нам отвечали. Любой, самый остроумный диалог не выдержит подобного испытания; к тому же это умственное напряжение настолько утомило и собеседников и переводчиков, что мы не сговариваясь встали и раскланялись. Турок же, следует отдать ему должное, не стал нас задерживать.

Назавтра из Александрии приехали господин Тейлор, майор Беланже и господин Эйду - полковой штаб- лекарь. Последний прибыл не столько из любопытства, сколько из филантропических побуждений, вызвавших у пас большое расположение к нему. Он был наслышан об ужасной болезни - воспалении глаз,- столь частой в Египте, и готов был подвергнуть опасности собственные глаза, дабы спасти наши.

Ничто не задерживало нас в Абу-Мандуре, к тому же мы стремились поскорее увидеть Каир, поэтому на следующий день, 6 мая, наняли самую большую, около сорока футов длиной, джерму с несколькими латинскими парусами огромной величины. Когда все уже было готово к отплытию, обнаружилось, что дует встречный ветер; пришлось запастись терпением и отправиться в бани.

Как и в Александрии, это была самая большая и красивая городская постройка; как и в Александрии, я прошел через испытания густым паром и кипящей водой; но то ли мои легкие расширились, вдыхая песок, то ли кожа загрубела под лучами египетского солнца, но на сей раз я не испытал никаких страданий, даже процедура массажа принесла мне полное удовлетворение, и под руками банщика я без труда принимал такие позы, которые сделали бы честь Мазюрье и Ориолю 15. Утром 7 мая нас разбудили, объявив хорошую новость: ветер изменил направление. Пребывание в Абу- Мандуре нам уже наскучило, ибо, несмотря на пристрастие к баням, я все же не мог привыкнуть к чужой для себя стихии, поэтому мы тронулись в путь, испытывая неподдельную радость. День стоял восхитительный; ветер дул, словно подчиняясь нашим приказам, а матросы, выполняя необходимые маневры, пели, чтобы подбодрить себя и грести в едином ритме. Мы попросили перевести две их песни: первая, состоящая из нескольких куплетов, прославляла Аллаха, вторая излагала собрание философских сентенций и размышлений, связанных между собой по смыслу, самой оригинальной и достойной из них нам показалась следующая: "Земля - тлен, все ничтожно в этом мире!"