Роман о Виолетте - Дюма Александр. Страница 8

— Как жаль, — заметила она, — голова твоя в таком месте, откуда ты ничего не разглядишь.

— Наблюдай и за меня тоже, а я и так догадаюсь! Кстати, как там поживает наше местечко?

— Неважно, побаливает при ходьбе.

— Ведь я велел тебе приложить туда небольшую губку, пропитанную настоем алтея.

— Я так и сделала.

— Тебе стало лучше?

— Намного.

— Отлично, сейчас я доведу твое лечение до конца. Я взял кувшин с молоком и поднес его ко рту.

— Боже мой, что ты делаешь? — встревожилась Виолетта.

Я подал ей знак не волноваться и обратить свой взгляд к зеркалу.

Тем временем молоко согрелось у меня во рту; приближая свои губы к маленькой сокрушенной перегородке, поцелуями я в несколько приемов вливал струйку молока в раскрытые лепестки кувшинки, что зовется влагалищем.

При первом же вливании она вскрикнула:

— Ах, как у тебя получается! Как хорошо, теплота проникает до самого сердца. Раньше ты так не делал. Ты научишь меня еще куче всяких приятностей, правда?

Я продолжал ласкать ее, но теперь уже с пустым ртом.

— О, теперь иначе, это мне уже знакомо. Только сейчас еще лучше, чем прежде. О, твой язык… где ты им водишь, доставляя мне такое наслаждение? Боже мой!… Боже мой!… Не выдержу… Нет, не позволю себе забыться, буду противиться… я… я… ах… сдаюсь… Дорогой, любимый, мои глаза закрываются, ничего больше не вижу… душа улетает… я умираю!..

Для влюбленных каждая ночь неповторима; читателю же описание последующих встреч может показаться однообразным, и мы избавим его от излишних подробностей.

В середине следующего дня я набрасывал по памяти портрет Виолетты, когда в два часа пополудни раздался звонок в дверь и слуга доложил мне о приходе графини де Менфруа. Предчувствие не обмануло меня. «Пусть войдет», — оживился я и, дойдя до входа в столовую, сам проводил графиню в спальню, служившую мне и рабочим кабинетом, и художественной мастерской.

Вначале графиня казалась слегка смущенной, однако, чуть поколебавшись, она села в кресло и приподняла вуаль. Передо мной предстала высокая двадцативосьмилетняя женщина с великолепными волосами, согласно тогдашней моде локонами ниспадавшими до плеч; с черными бровями, черными ресницами и черными глазами; прямым носом, губами кораллового цвета, резко очерченным подбородком; четко обозначенные грудь и бедра были все же недостаточно развиты для ее роста.

Видя, что я ожидаю объяснений, она заговорила первой:

— Возможно, вы сочтете мой визит несколько странным, сударь, но именно у вас я рассчитываю навести нужные мне справки.

Я поклонился в ответ:

— Буду весьма польщен, сударыня, если окажусь вам чем-нибудь полезен.

— В вашем доме на нижнем этаже проживает торговка бельем; у нее работает одна юная особа по имени Виолетта.

— Да, это так, сударыня.

— Три дня назад девочка исчезла. Ее подружки и хозяйка на мои расспросы в один голос ответили: они не знают, что с ней сталось. Тогда я обратилась к ее хозяину, объяснив, что проявляю живое участие к этой девочке и готова привлечь к ее розыску полицию; хозяин заявил мне, будто он имеет все основания полагать, что я получу необходимые сведения о ней у вас. Надеюсь, вы соизволите сообщить, где она сейчас находится.

— Видя, как вы к ней расположены, я нисколько не намерен прятать малышку от вас, однако вынужден держать ее подальше от глаз господина Берюше, который снял задвижку с ее комнаты, чтобы захаживать туда в любое удобное для него время. В два часа ночи девочка прибежала ко мне в поисках защиты, и я предоставил ей убежище — только и всего.

— Значит, она здесь? — не удержалась графиня.

— Помилуйте, сударыня, как можно? К счастью, моя холостяцкая квартира свободна, и я привел девочку туда.

— И вы дадите мне адрес?

— С превеликим удовольствием, сударыня. Виолетта мне столько о вас рассказывала.

— Она говорила вам обо мне?

— Да, сударыня, мне известно, как вы были к ней добры; бедняжка сейчас нуждается в поддержке, и я буду всячески способствовать тому, чтобы в вашем лице она обрела покровительницу.

— Мне остается только поблагодарить вас, сударь. Раз несчастная малютка не решилась обратиться за помощью ко мне, я рада, что она нашла приют у такого человека, как вы.

Тем временем я написал адрес: «Улица Нёв-Сент-Огюстен, второй этаж, двойная дверь с зеленой бархатной обивкой», а затем поставил подпись — «Кристиан».

В этом доме меня знали только под таким именем.

— Разрешите задать вам один вопрос, — обратилась ко мне графиня, — когда вы рассчитываете ее увидеть?

— Сегодня вечером, сударыня.

— Она не собиралась выходить из дома после полудня?

— Уверен, вы застанете ее за чтением: она упивается романом (и я намеренно выделил название) «Мадемуазель де Мопен».

— Это вы заставили ее читать такую книгу?

— О нет, сударыня, она читает то, что ей хочется самой.

— Сначала я заеду за покупками на улицу Мира, а оттуда отправлюсь к ней.

Я раскланялся с графиней и проводил ее до лестницы; затем побежал на балкон, наблюдая, как ее экипаж проследовал по Риволи и свернул на Вандомскую площадь.

Тут я схватил шляпу, сбежал по лестнице и в один миг очутился на улице Сент-Огюстен. У меня был ключ от коридора; обогнув спальню, я бесшумно проник в туалетную комнату, откуда через нарочно устроенное отверстие стал наблюдать за Виолеттой, раскинувшейся на кушетке; на ней не было ничего, кроме полураспахнутых халата и сорочки, на коленях покоилась раскрытая книга, пальчиком она рассеянно теребила маленький розовый бутончик своей груди — забавлялась, извлекая его, точно земляничку, из черных зарослей рассыпанных по груди волос.

Едва я обосновался на своем наблюдательном пункте, как Виолетта встрепенулась, и мне стало ясно, что она услышала шум со стороны лестничной площадки. Действительно, кто-то постучал в дверь.

Девушка протянула руку к шнурку звонка, но, видно, вспомнив, что горничную отослали, поднялась и мелкими шажками осторожно двинулась к двери.

Стук продолжался.

— Кто там? — спросила Виолетта.

— Ваша подруга.

— Моя подруга?

— Да, графиня. Я пришла с разрешения Кристиана; у меня от него записка.

— Ах, да, конечно! — воскликнула Виолетта, узнав голос графини и вспомнив о нашем с ней разговоре. — Добро пожаловать.

И она впустила графиню.

Вошедшая гостья прежде всего поторопилась запереть дверь.

— Вы одна? — спросила она Виолетту.

— Совершенно одна.

— Где ваша горничная?

— У портнихи.

— Тем лучше! Я была почти уверена, что застану вас и, желая насладиться вашим обществом, отослала свой экипаж, а обратно поеду в фиакре. Вы готовы уделить мне часок-другой?

— Охотно.

— И вам приятно меня видеть?

— Весьма.

— Неблагодарная девчонка!

Тем временем графиня сняла шляпку, вуаль, кашемировую шаль и осталась в свободном черном атласном платье, сверху донизу застегнутом на пуговицы из розового коралла. Такие же кораллы красовались в ее ушах.

— Неблагодарная? — повторила Виолетта. — В чем вы укоряете меня?

— Вместо того чтобы разыскать меня, вы доверились какому-то мужчине!

— Я не знала ни вашего имени, ни адреса, ни номера дома. Сегодня в два часа вы собирались зайти за мной в магазин, припоминаете?

— Конечно, я пришла, но птичка уже упорхнула, и новая клетка, признаться, получше старой, с чем вас и поздравляю.

— По-вашему, здесь красиво?

— Восхитительно! Если уж эти художники берутся за отделку квартиры, то проявляют отменный вкус!

И она приблизилась к Виолетте.

— Ах, да, милая малютка, — произнесла она, — ведь я вас еще не поцеловала.

Обеими руками она схватила девочку за голову и горячо поцеловала в губы. Виолетта невольно уклонилась от поцелуя, однако графиня удержала ее.

— Посмотри-ка (она перешла на «ты»), как прекрасно смотрится твоя очаровательная головка на фоне черного атласного платья.

Она подвела девочку к зеркалу, расположенному между двумя окнами; восхитительные белокурые локоны графини ниспадали Виолетте на лицо, смешиваясь с ее черными волосами.