Тысяча и один призрак - Дюма Александр. Страница 11

И она произнесла эти слова с восхитительным выражением, предполагающим будущую признательность.

Затем, посмотрев на меня умоляющим взором, спросила:

– И вы этим удовлетворитесь?

– Да, – ответил я.

– Итак, я не ошиблась, у вас благородное сердце. Благодарю вас от имени отца и от своего имени и, если бы даже вам не удалось ничего сделать для меня в будущем, буду признательна вам за прошлое.

– Когда мы увидимся, Соланж?

– А когда вам нужно увидеть меня?

– Завтра, надеюсь, я смогу сообщить вам кое-что приятное.

– Хорошо! Увидимся завтра.

– Где?

– Здесь, если угодно.

– Здесь, на улице?

– Боже мой! Вы видите, что это самое безопасное место. Вот уже полчаса, как мы болтаем у этих дверей, и никто еще здесь не прошел.

– Отчего же мне не прийти к вам или почему вы не можете прийти ко мне?

– Оттого что если вы придете ко мне, то скомпрометируете тех добрых людей, которые дали мне убежище, а если я пойду к вам, я скомпрометирую вас.

– Ну хорошо! Я возьму пропуск у одной моей родственницы и передам его вам.

– Да, чтобы гильотинировали вашу родственницу, если я буду случайно арестована.

– Вы правы, я принесу вам пропуск на имя Соланж.

– Чудесно! Вы увидите, скоро Соланж будет моим единственным, настоящим именем.

– В котором часу?

– В тот самый час, когда мы встретились сегодня. В десять часов, если угодно.

– Хорошо, в десять часов.

– А как мы встретимся?

– О, это нетрудно. В десять часов без пяти минут вы подойдете к двери, в десять часов я выйду.

– Итак, завтра в десять часов, милая Соланж?

– Завтра в десять часов, милый Альберт.

Я хотел поцеловать ее руку, она подставила лоб.

На другой день вечером, в половине десятого, я был на ее улице. В три четверти десятого Соланж открыла дверь. Каждый из нас явился раньше назначенного времени. Я бросился к ней навстречу.

– Я вижу, у вас хорошие вести, – сказала она улыбаясь.

– Отличные! Во-первых, вот вам пропуск.

– Во-первых, о моем отце… – И она оттолкнула пропуск.

– Ваш отец спасен, если он того пожелает.

– Если он пожелает, говорите вы? А что он должен для этого сделать?

– Нужно, чтобы он доверился мне.

– Это уже сделано.

– Вы его видели?

– Да.

– Вы опять подвергали себя риску?

– А что же делать? Это нужно, и Бог да хранит меня!

– Вы все сказали вашему отцу?

– Я сказала ему, что вчера вы спасли мне жизнь и завтра, быть может, спасете его жизнь.

– Завтра, да, именно завтра, если он пожелает, я спасу ему жизнь.

– Каким образом? Скажите. Ну, говорите. Какой бы чудной была наша встреча, если бы все это удалось сделать!

– Только… – сказал я нерешительно.

– Ну?

– Вам нельзя будет ехать с ним.

– Я же вам сказала, что мое решение на этот счет уже принято.

– К тому же я уверен, что немного погодя я смогу достать вам паспорт.

– Будем говорить о моем отце, а обо мне потом.

– Хорошо! Я вам сказал, что у меня есть друзья, не так ли?

– Да.

– Я видел одного из них.

– И что же?

– Вы знаете этого человека по имени, его имя – гарантия храбрости, лояльности и честности.

– И это имя?

– Марсо.

– Господин Марсо?

– Да.

– Вы правы, если этот человек обещал, то он сдержит слово.

– Ну да, он обещал.

– Боже! Какое счастье! Ну скажите, что он обещал?

– Он обещал помочь нам.

– Каким образом?

– Очень простым. Клебер назначил его главнокомандующим западной армией. Он уезжает завтра вечером.

– Завтра вечером? Но мы не успеем ничего приготовить!

– Нам нечего приготовлять.

– Я не понимаю.

– Он возьмет вашего отца с собой.

– Моего отца?!

– Да, в качестве секретаря. Когда они приедут в Вандею, ваш отец даст честное слово, что не будет служить в войсках, противостоящих Франции, а ночью перейдет в Вандейский лагерь. Из Вандеи он отправится в Бретань, а затем в Англию. Как только он устроится в Лондоне, он уведомит вас, я достану вам паспорт, и вы отправитесь к нему в Лондон.

– Завтра! – воскликнула Соланж. – Завтра мой отец уедет!

– Нам нельзя терять времени.

– Но отец не знает об этом.

– Предупредите его.

– Сегодня вечером?

– Да, сегодня вечером.

– Но как это сделать теперь, в этот час?

– У вас пропуск, и вот вам моя рука.

– Действительно, мой пропуск!

Я вручил его ей. Она положила его за корсаж.

– Теперь вашу руку.

Я дал ей свою руку, и мы отправились.

Мы дошли до площади Таран, то есть до того места, где я встретил ее накануне.

– Подождите меня здесь, – сказала она.

Я поклонился и стал ждать.

Она исчезла за углом древнего отеля «Матиньон». Через четверть часа она вернулась.

– Пойдемте, отец хочет повидаться с вами и поблагодарить вас.

Она взяла меня под руку, и мы пошли на улицу Гильом, против отеля «Мортемар».

Подойдя к дому, она вынула из кармана ключ, открыла маленькую боковую дверь, провела меня во второй этаж и постучала условленным стуком.

Дверь открыл человек лет пятидесяти, одетый как рабочий-переплетчик.

– Сударь, – сказал он, – Провидение послало нам вас, и я смотрю на вас как на его посланца. Правда ли, что вы можете меня спасти, а главное, что вы хотите меня спасти?

Я все рассказал ему. Я сказал, что Марсо поручил мне привести его к нему в качестве секретаря и требует от него лишь обещания: не сражаться против Франции.

– Я охотно даю вам это обещание и повторю его ему.

– Благодарю вас от его и моего имени.

– Но когда уезжает Марсо?

– Завтра.

– Отправиться к нему я должен сегодня ночью?

– Когда вам будет угодно. Он ждет вас.

Отец и дочь переглянулись.

– Полагаю, отец, что было бы благоразумнее отправиться к нему сегодня вечером, – сказала Соланж.

– Хорошо. Но если меня остановят, у меня нет пропуска.

– Вот вам мой пропуск.

– А вы?

– О, меня знают.

– Где живет Марсо?

– По Университетской улице, сорок, у сестры своей, мадемуазель Дегравье-Марсо.

– Вы пойдете со мной?

– Я пойду за вами, чтобы, когда вы войдете в дом, отвести мадемуазель домой.

– А как узнает Марсо, что я именно то лицо, о котором вы говорили?

– Вы передадите ему эту трехцветную кокарду как знак признательности.

– А чем я могу отблагодарить моего спасителя?

– Вы предоставите мне спасение вашей дочери, как она вверила мне ваше спасение.

– Идем!

Он надел шляпу и потушил огонь.

Мы спустились при свете луны, светившей в окна лестницы.

У двери он взял под руку дочь и по улице Сен-Пьер направился на Университетскую. Я шел сзади в десяти шагах.

Мы дошли до дома номер сорок, никого не встретив. Я подошел к ним.

– Это хорошее предзнаменование, – сказал я. – Теперь хотите ли вы, чтобы я подождал или чтобы я пошел с вами?

– Нет, не компрометируйте себя больше; ждите мою дочь здесь.

Я поклонился.

– Еще раз благодарю вас и до свидания, – сказал он, держа меня за руку. – Нет слов, чтобы выразить вам те чувства признательности, которые я питаю к вам. Надеюсь, что Бог поможет мне когда-нибудь высказать вам всю мою признательность.

Он вошел. Соланж последовала за ним. Но прежде, чем войти, она также пожала мне руку. Через десять минут дверь открылась.

– Ну что? – спросил я.

– Ну! – воскликнула она. – Ваш друг достоин быть вашим другом; он так же деликатен, как и вы. Он понимает, что я буду счастлива, если смогу остаться с отцом до его отъезда. Его сестра устроит мне постель в своей комнате. Завтра, в три часа пополудни, мой отец будет вне всякой опасности, а вы, если лелеете надежду получить благодарность от дочери, которая обязана вам спасением своего отца, приходите на улицу Феру, как сегодня, в десять часов вечера.

– О, конечно, я приду. Ваш отец ничего не поручил передать мне?