Шевалье де Мезон-Руж (другой перевод) - Дюма Александр. Страница 14

Он прислонился к камину.

— И все-таки, — спросил он, — почему вы хотели убить меня?

— А вот это секрет, гражданин, — ответил Диксмер. — Но я вам его открою. Как вы уже знаете, я хозяин кожевенной мастерской. Большинство кислот, которые я применяю для выделки кож, являются запрещенным товаром. Короче, контрабандисты, работающие на меня, подумали, что готовится донос в Совет Коммуны. Увидев, что вы собираете сведения, я испугался. А мои контрабандисты испугались еще сильней меня, увидев ваш красный колпак и решительный вид. И не стану от вас скрывать, что ваша смерть была делом решенным.

— Уж это-то я хорошо знаю, черт возьми, — воскликнул Морис, — вы не сообщили мне На этот раз ничего нового. Я слышал ваш спор и видел карабин.

— Я у вас попросил прощения, — ответил Диксмер со смиренным видом. — Поймите же, благодаря теперешним беспорядкам, мы, я и мой компаньон господин Моран, сколачиваем себе приличное состояние. У нас есть фурнитура для военных ранцев, ежедневно мы изготовляем их от полутора до двух тысяч. У муниципалитета нет времени проверять наши счета. Таким образом мы можем немножко грешить. А, кроме того, как я уже сказал, материалы мы получаем контрабандой. Все это позволяет нам зарабатывать хорошие деньги.

— Черт возьми! — сказал Морис. — Теперь я понимаю ваш страх: один донос, и все это прекращается. Но теперь-то вы знаете, кто я, и должны успокоиться, не так ли?

— Теперь, — ответил Диксмер, — я даже не потребую с вас слова.

Потом, положив руку Морису на плечо, Диксмер посмотрел на него с улыбкой:

— Ну, а теперь, когда вы среди друзей, я могу вас спросить: зачем вы пришли сюда, молодой человек? Разумеется, — добавил хозяин кожевенной мастерской, — если вы захотите промолчать, то вольны сделать это.

— Но, кажется, я вам об этом говорил, — пробормотал Морис.

— Да, о какой-то женщине, — сказал буржуа, — было что-то связанное с женщиной.

— Боже мой! Гражданин, — сказал Морис. — Я прекрасно понимаю, что должен вам все объяснить. Да, я искал одну женщину, которая накануне сказала мне, что живет в этом квартале Я не знаю ни ее имени, ни положения, ни адреса. Знаю только, что безумно влюблен, что она — маленького роста…

Женевьева была высокой.

— Что она блондинка, и что у нее живое лицо…

Женевьева была брюнеткой с большими задумчивыми глазами.

— Гризетка, — продолжал Морис. — Чтобы ей понравиться, я и надел этот популярный наряд.

— Ну вот, все и объяснилось, — сказал Диксмер с выражением такого ангельского доверия на лице, что никто не смог бы в нем усомниться.

Женевьева, чувствуя, что заливается краской, отвернулась.

— Бедный гражданин Линдей, — сказал Диксмер, смеясь, — как ужасно вы провели здесь время, а уж вам-то я бы желал зла в самую последнюю очередь. Такой преданный патриот, брат! А ве: ть я и в самом деле подумал, что какой-то злоумышленник использует ваше имя.

— Не будем больше об этом, — сказал Морис, который понял, что пора уходить, — укажите мне обратный путь и забудем…

— Указать вам дорогу? — воскликнул Диксмер. — Вы хотите нас покинуть? Нет, нет, сегодня я, вернее мы, я и мой компаньон, даем ужин, на котором будут и те бравые молодцы, которые хотели вас зарезать. Я бы очень хотел, чтобы вы поужинали с нами. Вы увидите, что они вовсе не такие дьяволы, как на первый взгляд.

— Но, — сказал Морис, вне себя от радости, что может еще несколько часов находиться возле Женевьевы, — я не знаю, следует ли мне согласиться.

— Как, следует ли согласиться!? — воскликнул Диксмер. — Я думаю, что следует: на ужине будут такие же преданные патриоты как и вы. Да и я не поверю, что вы простили меня до тех пор, пока мы не преломим хлеб за одним столом.

Женевьева не произнесла ни слова. Морис терзался.

— Я ведь сам не знаю, — бормотал молодой человек, — боюсь, не буду ли вам мешать, гражданин… Этот костюм… Мой ужасный вид…

Женевьева робко взглянула на него.

— Мы приглашаем от чистого сердца, — сказала она.

— Согласен, гражданка, — ответил Морис, кланяясь.

— Хорошо, пойду успокою наших приятелей, — сказал Диксмер, — а вы пока согрейтесь, дорогой друг.

Он вышел. Морис и Женевьева остались одни.

— Ах, сударь, — сказала молодая женщина с интонацией, которой напрасно старалась выразить упрек, — вы нарушили и данное вами слово, вы не сумели сохранить тайну.

— Как! — воскликнул Морис, — сударыня, разве я вас скомпрометировал? В таком случае, простите меня. Я удаляюсь и никогда…

— Боже! — воскликнула она, вставая. — Вы ранены в грудь. Рубашка вся в крови.

И действительно, на тонкой белой рубашке Мориса, которая была в таком странном контрасте с его грубым костюмом, виднелось большое пятно запекшейся крови.

— О! Сударыня, не беспокойтесь, — сказал молодой человек. — Один из контрабандистов уколол меня кинжалом.

Женевьева побледнела и взяла его за руку.

— Простите меня, — прошептала она, — за то зло, которое я вам причинила. Вы спасли мне жизнь, а я чуть не стала причиной вашей смерти.

— Разве я не вознагражден за все, ведь я нашел вас? Неужели вы хоть на мгновение усомнились, что я искал только вас, а не другую женщину.

— Пойдемте со мной, — перебила Женевьева, — я дам вам белье… Не нужно, чтобы наши гости видели вас в таком виде: это было бы для них страшным упреком.

— Я вам ужасно мешаю, правда? — сказал Морис, вздыхая.

— Вовсе нет, я выполняю свой долг.

И она добавила:

— И выполняю его даже с удовольствием.

Женевьева проводила Мориса в большую туалетную комнату, обставленную очень элегантно и изысканно, чего Морис никак не ожидал увидеть в доме хозяина кожевенной мастерской. Этот Диксмер действительно казался миллионером.

Потом она открыла все шкафы.

— Берите, — сказала она, — вы здесь у себя дома.

И ушла.

Когда Морис вышел, он увидел вернувшегося Диксмера.

— Пойдемте, к столу! — сказал он, — ждут только вас.

Глава IX

Ужин

Когда вместе с Диксмером и Женевьевой Морис вошел в столовую, расположенную в той части здания, где он побывал вначале, стол был уже накрыт к ужину, но зала была еще пуста.

Начали входить приглашенные, всего — шестеро. Это были мужчины, приятные внешне и в большинстве своем молодые, одетые по последней моде. На двоих или троих были даже якобинские куртки и красные колпаки.

Диксмер представил им Мориса, огласив при этом все его звания и перечислив достоинства.

Затем, повернувшись к Морису, сказал:

— Вы, гражданин Линдей, видите всех, кто помогает мне в деле. В силу особенностей нашего времени, благодаря революционным принципам, стершим все границы, мы живем по законам святого равенства. Каждый день мы дважды собираемся за этим столом. Итак, к столу, граждане, к столу!

— А мсье Моран? — робко спросила Женевьева. — Разве мы не будем его ждать?

— И то правда, — ответил Диксмер. — Гражданин Моран, о котором я уже вам говорил, гражданин Линдей, это мой компаньон. Если можно так выразиться, он отвечает за мозговую сторону нашего дела: ведает делопроизводством, заведует кассой, оформляет счета, выдает и получает деньги, то есть, занят больше нас всех. И из-за этого иногда опаздывает. Я схожу за ним.

В эту минуту дверь отворилась и вошел гражданин Моран.

Это был невысокого роста человек, черноволосый, с густыми бровями. Он был в очках с зелеными стеклами, которые обычно носят люди, чьи глаза устают от работы. За очками прятались черные глаза, блеск которых не могли скрыть даже стекла. Как только он произнес первые слова, Морис сразу узнал этот голос, мягкий и повелительный одновременно, который он постоянно слышал во время ужасного спора, узнал именно по мягкости. Моран был одет в черный костюм с большими пуговицами, на нем была рубашка из белого шелка с тонким жабо, которое он в течение всего ужина часто теребил рукой. Морис не мог не восхищаться белизной и превосходной формой этой руки, что поражало, ведь это была рука торговца.