Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1 - Дюма Александр. Страница 26

В то самое время, когда Ролан возвращался к республиканцам, Бранш-д'Ор уехал, и напротив генерала Харти и Синих остался только Кадудаль с сотней шуанов. Отряд, оказавшийся ненужным, разделился надвое — одна часть отправилась в Плюмергат, другая к Септ-Аве. Дорога теперь была открыта.

Бранш-д'Ор вернулся к Кадудалю.

— Какие будут приказания, генерал?

— Только одно, — отвечал генерал шуанов. — Возьми восемь человек и следуй за мной. Когда молодой республиканец, с которым я завтракал, упадет вместе с убитой лошадью, вы броситесь на него и возьмете в плен, прежде чем он сможет оказать сопротивление.

— Да, генерал.

— Я хочу, чтобы он остался цел и невредим.

— Я понял, генерал.

— Выбери, кого ты возьмешь с собой. Когда он даст тебе слово не сопротивляться, поступишь по своему усмотрению.

— А если он не даст такого слова?

— Тогда свяжите его, чтобы он не мог бежать, и сторожите до конца сражения.

Бранш-д'Ор вздохнул.

— Невесело, — сказал он, — стоять сложа руки, пока другие развлекаются.

— Бог милостив, — отвечал ему Кадудаль, — не печалься, для каждого найдется дело, — и увидев, что республиканцы приготовились к бою, приказал: — Подайте ружье!

Ружье было подано, и он выстрелил в воздух.

В ту же минуту в рядах республиканцев ударили барабаны, возвещая начало атаки. Кадудаль поднялся на стременах.

— Дети, — обратился он звучным голосом к шуанам, — все ли помолились утром?

В ответ раздалось почти единодушное: «Да! Да!»

— Если кто из вас не успел или забыл прочитать утреннюю молитву, пусть прочтет ее сейчас!

Пятеро или шестеро крестьян опустились на колени и стали молиться. Барабанная дробь приближалась.

— Генерал, генерал! — слышались нетерпеливые голоса, — Они приближаются!

Генерал указал на молившихся шуанов.

— Справедливо, — отозвались нетерпеливые.

Шуаны один за другим поднимались с колен, одни раньше, другие позже, в зависимости от того, длинна или коротка была их молитва.

Республиканцы прошли уже треть расстояния, разделявшего противников, когда последний из молившихся встал с колен. Выставив штыки, республиканцы шли тремя шеренгами по тридцать человек. Офицеры замыкали строй. Ролан ехал крайним в первой шеренге, генерал Харти — между первой и второй. Верхом были только они. Среди шуанов был один всадник — Кадудаль.

Бранш-д'Ор привязал свою лошадь к дереву, чтобы сражаться пешим с восемью товарищами, которым было поручено взять в плен Ролана.

— Генерал, — сказал Бранш-д'Ор, — молитва окончена, все готовы.

Убедившись, что это действительно так, Кадудаль крикнул:

— Вперед, ребята, повеселимся!

Лишь только приказ был отдан, шуаны рассыпались по долине с криком «Да здравствует король!», размахивая шляпами и потрясая ружьями.

В отличие от республиканцев, они наступали не сомкнутыми рядами, а рассыпались цепью, образовав большой полумесяц, в центре которого находился Кадудаль на лошади.

Началась перестрелка. Почти все люди Кадудаля были браконьерами, иначе говоря, отличными стрелками. Помимо дальнобойных английских карабинов они были вооружены ружьями.

Хотя казалось, что шуаны, первыми открывшие огонь, были еще далеко, но несколько вестников смерти все же посетили ряды республиканцев.

— Вперед! — скомандовал генерал Харти.

Его солдаты продвигались, выставив штыки, но через несколько секунд перед ними уже никого не было.

Сто шуанов Кадудаля уже не были толпой, теперь это была цепь стрелков по пятьдесят человек на каждом фланге. Генерал Харти приказал своим солдатам выстроиться в подобие каре и скомандовал:

— Огонь!

Это мало помогло. Республиканцы целились в отдельных стрелков, а шуаны вели огонь по целому отряду, каждый их выстрел попадал в цель. Ролан понял, что занятая республиканцами позиция крайне невыгодна. Он огляделся и увидел в дыму Кадудаля, неподвижного, словно конная статуя. Предводитель роялистов ждал его. Ролан испустил крик и ринулся прямо к нему.

Кадудаль поскакал навстречу, словно желая сократить разделявшее их расстояние, но остановился в пятидесяти шагах от Ролана.

— Внимание! — сказал он Бранш-д'Ору и своим шуанам.

— Не беспокойтесь, генерал, мы готовы, — отозвался тот.

Кадудаль достал из седельной кобуры пистолет и зарядил его. Ролан, перехватив саблю, зарядил свой, пригнувшись в седле. Когда между ними оставалось не больше двадцати шагов, Кадудаль медленно поднял пистолет.

Вот осталось десять шагов. Прогремел выстрел.

У лошади Ролана на лбу была белая звездочка, и пуля попала точно в ее середину. Смертельно раненная лошадь вместе с всадником рухнула к ногам Кадудаля. Кадудаль, пришпорив свою, перепрыгнул через поверженного противника. Бранш-д'Ор с шуанами, державшиеся рядом с генералом, словно свирепые ягуары набросились на придавленного мертвой лошадью Ролана.

Молодой человек бросил саблю и попытался выхватить пистолеты, но два шуана уже держали его за руки, остальные вытаскивали его из-под лошади.

Все было сделано так ловко, что стало ясно — этот маневр был продуман заранее. Ролан рычал от бешенства. Бранш-д'Ор подошел к нему, сняв шляпу.

— Я не сдаюсь, — крикнул Ролан.

— Можете не сдаваться, господин де Монтревель, — учтиво отвечал Бранш-д'Ор.

— Почему же? — спросил Ролан, утомленный борьбой, столь же безнадежной, сколь и бесполезной.

— Потому, сударь, что вы уже пленник.

Это было настолько очевидно, что возразить на это было нечего.

— Тогда убейте меня! — вскричал Ролан.

— Мы не собираемся убивать вас, сударь.

— Так чего же вы хотите?

— Дайте нам слово, что не примете больше участия в сражении, тогда мы отпустим вас, вы будете свободны.

— Никогда! — крикнул Ролан.

— Простите, господин де Монтревель, — отвечал ему Бранш-д'Ор, — однако то, что вы делаете, нечестно.

— Нечестно! Ах, мерзавец! Ты оскорбляешь меня, потому что уверен, что я не могу ни убить, ни проучить тебя!

— Я не мерзавец и не оскорбляю вас, господин де Монтревель. Просто я говорю, что вы, не признавая своего поражения, вынуждаете нас сторожить вас и лишаете генерала девяти солдат, которые могли бы ему понадобиться. Разве так поступил с вами генерал Круглая Голова? У него было на триста солдат больше, и он их отослал. Теперь нас всего девяносто один против ста.

Ролан залился краской, но тотчас же лицо его покрылось смертельной бледностью.

— Ты прав, Бранш-д'Ор, — признал он. — Случайно я попал в плен или нет, но я сдаюсь. Иди, сражайся со своими товарищами.

Шуаны испустили радостные крики, отпустили Ролана и, восклицая «Да здравствует король!», кинулись в гущу сражавшихся, размахивая шляпами и потрясая ружьями.

VII

БЕЛЫЕ И СИНИЕ

Ролан стоял свободный, но обезоруженный как своим падением, так и данным словом. Он сел на пригорок, покрытый плащом, который еще недавно служил скатертью во время завтрака. Отсюда было видно все поле боя, и, если бы его глаза не застилали слезы стыда, он не упустил бы ни одной подробности сражения.

В дыму и пламени, яростный и неуязвимый, словно дух войны, гарцевал Кадудаль. Постепенно Ролан стал яснее различать происходившее — жар гнева осушил слезы стыда.

Там и сям посреди зеленеющих всходов, едва пробившихся сквозь толщу земли, он видел трупы дюжины шуанов. Республиканцы, взятые в кольцо на дороге, потеряли вдвое больше солдат. В стороне от гущи сражавшихся, словно раненные змеи, ползали раненые и пытались подняться.

Раненные республиканцы продолжали драться штыками, шуаны — ножами. Те из них, кто оказался слишком далеко друг от друга и не мог вступить в поединок, заряжали ружья, стреляли, встав на колено, и снова падали на землю.

Борьба было беспощадной, неутомимой и ожесточенной. Воздух над полем боя был пропитан ненавистью, всегда сопровождающей гражданскую войну, войну без пощады, без жалости, без сострадания.