Пришествие землян - Брэкетт Ли Дуглас. Страница 17

После этого он мгновенно терял сознание, впадая в летаргический сон.

Система. Каждый раз одно и то же, без изменений.

Но это же бессмыслица! Простое совпадение!

Совпадение три раза подряд? А как догадался Тор-Эш, что ребенок у Фрэзера? Он ведь знал это наверняка.

Три раза подряд, образец, схема. Если это повторится в четвертый раз… Тогда он будет знать наверняка.

Но может ли он позволить себе этот четвертый раз?

Безумие, бред. Ну каким образом настроение маленького ребенка способно влиять на взрослого мужчину?

Фрэзер снова схватил Бишу за плечи. На него накатило отчаяние. Он был с ней груб; он даже не подозревал, что может быть таким грубым с ребенком. Но это не помогло. Она посмотрела на него словно издалека — без возмущения, без интереса.

Значит, это не простая хандра. Что-то другое.

Что же?

…Иногда рождается ребенок…

Фрэзер рывком бросил вездеход вперед — по дорожке света его же фар. Яркая щель в черной незапамятной тьме ночи.

Ему было жутко. Он боялся Биши. И все же он не мог поверить.

В Караппу! Что бы там ни было, в Караппе найдется кто-то, кто знает, что это такое, кто сможет помочь. Не спи: не давай занавесу упасть снова.

Думай. Ясно, что это не проклятие, это исключено. Ясно, что это не болезнь. И не воздействие окружающей среды или каких-то атмосферных явлений — ничего подобного прежде не наблюдалось. А кроме того, Тор-Эш: он понял, в чем дело.

Что он там говорил про древние расы? Что говорили о них преподаватели колледжей? Слишком много и слишком мало. Слишком мало учебного времени на такое огромное количество рас.

…Они могли видеть без глаз и слышать без ушей, они властвовали над стихиями…

Фрэзер напрягся, мучительно вспоминая. Он взглянул на ребенка. Древние расы. Рецессивные гены, старые семена, до сих пор дающие всходы. Что это за гены? Какие особенности организма заложены в них? Экстрасенсорные таланты? Да, многие марсиане обладают паранормальными способностями, но тут что-то другое. Что же, что?!

Какие-то остатки, клочки разрушенного, разрозненного…

По кому или чему она так тоскует, сама того не сознавая?

Разгадка пришла к нему внезапно — ясная, как дневной свет. Страница забытого учебника, хранившаяся все эти годы в глубинах подсознания, смутное воспоминание о людях, которые пытались сублимировать жизнь в умирающем мире путем создания некоего ментально-психического симбиоза, организации жизни в тесных общинах, с единым коллективным разумом, единым коллективным потенциалом. Общими усилиями эти общины сумели достичь такого могущества, такой силы контроля над разумом, что в течение нескольких веков правили почти четвертой частью Марса, оставив после себя бесчисленные легенды.

И вот теперь этот ребенок.

Нормальный и здоровый во всех отношениях — кроме одного. Мозг девочки не был самодостаточным. Наследственность сыграла с беднягой скверную шутку — она явилась на свет как часть того самого коллективного разума, сообщества сверхвзаимозависимых интеллектов и душ, которого — увы! — больше не существовало на Марсе. Мозг Биши действовал подобно батарее, расходуя свою энергию в процессе жизнедеятельности и мышления, и когда энергия иссякала, батарее требовалась подзарядка извне, поскольку в ней отсутствовала способность к регенерации. А потому мозг Биши отсасывал, крал энергию у других, ничего не подозревающих людей — этакий невинный бессознательный вампир, опустошающий чужие умы и души, когда ему нужно.

Как раз сейчас Биша была занята именно этим. В своем племени она отнимала жизнь у двадцати человек, так что никто из них пока что не умер. Но Фрззер был один. Он уже не мог полностью удовлетворить ее потребности — вот почему промежутки между обмороками так сократились.

Невежественные марсиане оказались правы. А мудрый землянин Фрэзер фатально ошибся.

Если он высадит ее сейчас здесь, прямо посреди пустыни, то останется жить.

Он остановил вездеход и посмотрел на Бишу. Она казалась такой маленькой и беспомощной, и он любил ее. В конце концов, Биша не виновата. Что-то нужно делать, как-то помочь ей — и в большом многолюдном городе она не будет столь смертоносна.

Переживет ли он еще одно погружение в бездны мрака?

Фрэзер не знал. Но однажды Биша уже убежала от него, по собственной воле, чтобы спасти ему жизнь. Он был обязан хотя бы попытаться помочь ей.

Он обнял ее.

Занавес рухнул.

Фрэзер медленно открыл глаза. Вокруг стояла полная, мертвая тишина — и сияло медное солнце. Он проснулся — словно медленно отползая от края бездонной пропасти — и вдруг понял, что в машине очень тихо. Он был один. Фрэзер окликнул Бишу, но ему никто не ответил.

Он вылез из вездехода. Он шел вперед, зовя ее… А потом увидел следы. Следы зверей, на которых ездят кочевники. Они подходили к машине сзади. Цепочка маленьких следов от ножек Биши тянулись навстречу к ним.

Он перестал звать. Его крик был слишком громким, слишком ужасным. Он побежал вперед, по следам маленьких ножек. В конце цепочки лежала маленькая бесформенная груда тряпья, в которой больше не было жизни.

Она нарушила свое обещание. Она ослушалась и оставила его, сонного, в безопасности, чтобы в одиночку встретиться с наездниками, которым была нужна она, а не он.

Такую крохотную могилу Фрэзер выкопал очень быстро.

Потом сел в вездеход и поехал вперед. Больше ему ничего не угрожало, но он гнал машину как одержимый, видя все, как в тумане. Он мечтал об одном — скорее попасть на Землю. Лишь бы не возвращаться в тот белый дом на холме, в котором отныне вечно будет жить призрак маленькой девочки.

2024: ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ШАНДАКОРА

Глава 1

В винный погребок вошел незнакомец в темно-красном плаще, лицо его было скрыто низко надвинутым капюшоном. В дверях он на миг остановился, и одна из изящных темных хищниц, что всегда обитают в подобных местах, подошла к нему, позвякивая серебряными колокольчиками, — кроме них, на ней почти ничего не было.

Я видел, как женщина улыбнулась человеку в плаще. И вдруг улыбка застыла на ее лице, а с глазами как будто что-то случилось. Она больше не смотрела на незнакомца, она смотрела сквозь него, причем возникало странное впечатление, что он просто стал невидим.

Женщина прошла мимо. Я не заметил, подала ли она какой-нибудь знак окружающим, но вокруг незнакомца мгновенно образовалось пустое пространство. И никто на него не смотрел. Люди не отворачивались, они просто не замечали вошедшего.

Незнакомец начал пробираться сквозь толпу. Он был очень высоким и двигался с плавной и мощной грацией. Люди как бы случайно отходили с его пути. Воздух казался густым от резких запахов и пронзительного смеха женщин.

Два высоких, сильно захмелевших варвара затеяли драку, вспомнив о какой-то давней межплеменной вражде, и ревущая толпа расступилась, чтобы очистить для них место. Серебряная свирель, барабан и местная арфа наполняли комнату древней дикой музыкой. Гибкие коричневые тела мелькали и кружились среди смеха, криков и дыма.

Незнакомец шел, не обращая внимания на шум, не касаясь никого, невидимый, одинокий. Проходя мимо, он взглянул в мою сторону — быть может, потому, что я один из всей толпы не просто видел его, а смотрел, не отрывая глаз. Его черные глаза сверкнули из-под капюшона, как горящие угли. В них читались страдание и гнев.

Я мельком увидел скрытое капюшоном лицо. Только мельком, однако этого было достаточно. Зачем ему понадобилось показывать мне свое лицо в барракешском винном погребке?

Незнакомец прошел дальше. В темном углу, куда он направлялся, не было места, но оно немедленно образовалось: целое кольцо свободного места, отделяющее незнакомца от толпы, — ров вокруг замка. Я видел, как он сел и положил монетку на край стола. Подошла служанка, взяла монетку и поставила на стол кружку вина. Выглядело это так, будто она обслуживала пустой стол.