Пришествие землян - Брэкетт Ли Дуглас. Страница 25

Там был тяжелый металлический брус — деталь системы ручного управления скоростью вращения. Я вытащил его из гнезда. Потом повернул выключатели на силовой установке. Я вырвал все провода, разбил брусом все соединения, сокрушил все зубчатые колеса и малые оси, стараясь проделать это как можно быстрее. Потом снова поднялся в комнатку с большой осью. Она все еще вращалась, но медленнее, гораздо медленнее.

Сверху раздался крик, и я увидел Дуани. Я подскочил к лесенке и заставил ее подняться обратно на платформу. Шар еще вращался, однако вот-вот должен был остановиться. Белые огоньки поблескивали на кристаллических выступах. Я вскарабкался на перила, цепляясь за стойки. Цепи на запястьях и лодыжках мешали мне, но до Шара я все же смог дотянуться. Дуани пыталась стащить меня вниз. По-моему, она кричала. Я подтянулся и разбил столько кристаллов, сколько смог.

Больше не было ни движения, ни света. Я спрыгнул обратно на платформу и уронил брус. Дуани забыла обо мне — она смотрела на город.

Разноцветные огни еще горели — темно и тускло, как тлеющие угли. Башни из бирюзы и нефрита все так же возвышались в свете лун, но теперь было видно, что они растрескались и потемнели от времени, и все их великолепие пропало. Они выглядели покинутыми и очень печальными. Ночь сгущалась у их подножия. Улицы, площади и торговые ряды опустели, мраморные мостовые лежали безжизненные и заброшенные. Со стен города исчезли все солдаты и знамена, и никакого движения не было видно у ворот.

Рот Дуани открылся в беззвучном крике. И, как будто в ответ, со всех окрестных холмов раздался протяжный вой, похожий на волчий.

— Зачем? — прошептала Дуани. — Зачем?

Она повернулась ко мне, и на лице ее была жалость. Я привлек ее к себе:

— Я не мог позволить тебе умереть! Умереть за видения, за тени, ни за что! Посмотри, Дуани! Посмотри на Шандакор!

Я хотел заставить ее понять.

— Шандакор разрушен, безобразен и пуст. Это мертвый город, а ты — живая! Городов на свете много, а жизнь у тебя только одна!

Дуани продолжала смотреть на меня, но я не мог заглянуть ей в глаза. Она сказала:

— Все это мы знали, Джонросс.

— Дуани, ты только ребенок и рассуждаешь, как ребенок. Забудь о прошлом, думай о завтрашнем дне! Мы сможем пройти мимо варваров. Корин же смог. А потом…

— А потом ты останешься человеком — а я никогда им не буду.

Снизу, с темных пустых улиц донесся плач. Я пытался удержать Дуани, но она выскользнула у меня из рук.

— Я даже рада, что ты человек… Ты никогда не поймешь, что ты наделал.

И она убежала вниз по лестнице — убежала прежде, чем я успел ее остановить.

Я спускался следом за ней, звеня своими цепями, вниз, по бесконечным лестницам. Я выкрикивал ее имя, но изящная золотистая фигурка мелькала далеко впереди на темных пустых улицах — все дальше и дальше… Цепи волочились за мной по земле и мешали идти. Ночь поглотила ее.

Я остановился. Гнетущая тишина пустого города обрушилась на меня, и я испугался этого незнакомого мертвого Шандакора. Я звал Дуани и искал ее повсюду на темных разрушенных улицах. Теперь я понимаю, как долго я ее искал.

Потому что когда я нашел ее, она была уже вместе с остальными. Последние обитатели Шандакора, мужчины и женщины, молча шли, растянувшись длинной цепочкой по направлению к зданию с плоской крышей — очевидно, это и был Дом Сна. Женщины шли впереди.

Они шли умирать, и на их лицах больше не было гордости. Там была боль, боль и усталость, и они шли медленно, не глядя по сторонам, не желая смотреть на жалкие полуразрушенные улицы, которые я лишил славы и великолепия.

— Дуани! — закричал я и рванулся вперед, но она не обернулась и не покинула свое место в цепочке. Я увидел, что она плачет.

Рул обратился ко мне с выражением усталого презрения на лице, и это было хуже самых страшных проклятий:

— К чему нам убивать тебя теперь?

— Но это я сделал все это! Я!

— Ты всего лишь человек.

Длинная очередь подвинулась еще немного, и маленькие ножки Дуани оказались на целый шаг ближе к последней двери.

Рул поднял голову и взглянул на небо:

— До рассвета еще есть время. По крайней мере, женщины будут избавлены от копий варваров.

— Позвольте мне пойти с ней!

Я попытался последовать за Дуани, найти себе место в цепочке, и тогда поднялась рука Рула с оружием. А потом осталась только боль. Я лежал, как лежал когда-то Корин, а они молча уходили в свой Дом Сна.

Меня нашли варвары, когда пришли в город после восхода солнца, все еще не веря своим глазам. Думаю, они боялись меня. Скорее всего, они сочли меня колдуном, который неизвестно как сумел уничтожить весь народ Шандакора.

Потому что они разбили мои цепи, залечили раны и даже дали мне потом ту единственную вещь из всей их добычи, которую я хотел получить, — фарфоровую головку молодой девушки.

Я сижу в своем кресле в Университете, в том, которого я так жаждал, и мое имя занесено в списки первооткрывателей. Я знаменит, меня уважают — меня, человека, уничтожившего величие целой расы!

Почему я не пошел за Дуани в Дом Сна? Я мог бы вползти туда! Я мог подтащить свое тело к двери!.. И, о Боже, как бы мне хотелось, чтобы я это сделал!

Я хотел бы умереть вместе с Шандакором.

2031: БАГРОВАЯ ЖРИЦА БЕЗУМНОЙ ЛУНЫ

Из обзорного «пузыря» двухтурбинного «Годдарда» Харви Селден наблюдал, как постепенно увеличивается, приближаясь, желтовато-коричневое лицо планеты. Он уже мог различить красные пятна пустынь, где гуляли песчаные смерчи, темные участки растительности, похожие на сморщенный шелк, пару раз поймал яркий блик воды, сверкнувший на каком-то канале. Он сидел неподвижно, в блаженном восхищении. Он очень боялся, что эта встреча разочарует его: миллион раз с самого детства он наблюдал картину посадки на Марс на трехмерном экране, что давало почти реальные ощущения. Но настоящая реальность имела несколько иной, неповторимый привкус опасности, волнующий и будоражащий.

В конце концов, это чужая планета…

Наконец-то, Марс…

Он даже немного рассердился, когда заметил, что в обзорную кабину вошел Бентам. Бентам был третьим пилотом, а в его возрасте это равносильно признанию в том, что ты неудачник. Причина же неудач со всей очевидностью отпечаталась на его физиономии, и Харви от души сочувствовал Бентаму, как сочувствовал бы любому человеку, страдающему алкоголизмом. С другой стороны, Бентам был приятен в общении и с большим уважением относился к обширным познаниям Селдена в марсианской истории. Так что Селден кивнул и улыбнулся.

— Потрясающе, — сказал он.

Бентам посмотрел на стремительно несущуюся навстречу планету.

— Это всегда производит впечатление. У вас есть знакомые на Марсе?

— Пока нет. Но когда я зарегистрируюсь в Бюро…

— А когда вы это сделаете?

— Завтра. Я имею в виду, отсчитывая от момента посадки, разумеется… Ужасно странная штука этот провал во времени, правда?

Они раза три—четыре облетели вокруг планеты, сужая орбиту, что было равносильно трем-четырем земным суткам.

— Значит, на данный момент вы здесь никого не знаете, — подытожил Бентам.

Селден покачал головой.

— Отлично, — сказал Бентам. — Сегодня я ужинаю у своих марсианских друзей. Почему бы вам не пойти со мной?

— Да я бы с удовольствием, — с воодушевлением начал Селден. — Но вы уверены, что ваши друзья не будут против? Ну, сами понимаете, незваный гость, да еще в последний момент…

— Они не будут против, — заверил его Бентам. — Я успею их подготовить. Где вы остановитесь?

— В «Кахора-Хилтоне».

— Отлично. Заеду за вами около семи. — Бентам улыбнулся. — По кахорскому времени.

Он вышел, оставив Селдена терзаться запоздалыми сомнениями.

Пожалуй, Бентам не тот человек, который должен ввести Селдена в марсианское общество. И все же он офицер и с некоторой натяжкой сойдет за джентльмена. К тому же давно болтается на Марсе. Конечно, у него куча знакомых, и какое это негаданное везение — оказаться сразу после прилета в марсианском доме и познакомиться с марсианской семьей!