Девять принцев Амбера .Тетралогия - Желязны Роджер Джозеф. Страница 8

— Это ваша работа? — спросил я его.

Он не ответил. Вместо этого он подошел к картине и указал на третьего софирота, которого зовут Вивах. Я присмотрелся. Изображал он, кажется, волшебника перед черным алтарем, и… Нет! Я не мог поверить. Этого не должно было быть… Я почувствовал возникновение контакта с этой фигурой в темном. Это был не просто символ. Он был реален, этот волшебник, и он призывал меня. Он вырос, стал объемным. Стены комнаты вокруг меня начали мерцать и таять… Я уже был почти… там. Это была небольшая поляна посреди густого леса. Вечерело. Кровавый свет освещал алтарь передо мной. Волшебник, лицо которого было закрыто капюшоном, что-то делал с предметом, лежавшим на камне, пальцы его двигались слишком быстро, чтобы я мог уследить за ним. Откуда-то послышалось протяжное, похожее на пение, тихое бормотание. Наконец, волшебник поднял предмет правой рукой, держа его перед собой. Это был черный обсидиановый кинжал. Он положил левую ладонь на алтарь, провел рукой над гладким камнем, отбрасывая все остальное на землю. И взглянул на меня:

— Иди сюда.

Тупая простота этой просьбы заставила меня улыбнуться. Но вдруг я почувствовал, что ноги мои пришли в движение помимо моей воли, и понял, что на меня наложено заклятье в этом краю мрачной тени. И я мысленно поблагодарил другого дядюшку, который обитал в самом дальнем краю, какой только можно вообразить, и заговорил на языке тари, накладывая собственный заговор, которому он меня научил. Воздух пронзил ужасный вопль, словно какая-то ночная птица ринулась вниз на добычу. Волшебник не дрогнул, и ноги мои не были освобождены от оков чужой воли, но теперь я мог поднять руки. Я держал их на нужном уровне, и когда они коснулись края алтаря, я помог себе призывающим заговором, и мог уже ступать, хотя передвигался, как робот на механических ногах. Локти мои согнулись. Волшебник замахнулся кинжалом, целя в мои пальцы, но это уже не имело значения. Я вложил в толчок весь свой вес и покачнул камень алтаря. Он наклонился и перевернулся. Волшебник поспешил отскочить, но алтарь придавил ему вначале одну ногу, а затем и вторую. И как только он упал, я сразу же почувствовал, что свободен от заговора. Я снова мог нормально двигаться, и сознание мое было ясным. Он подтянул ноги к груди и покатился вниз, пока я перепрыгивал через алтарь, чтобы добраться до него. Я бросился в погоню, но он прокатился вниз по некрутому склону и пропал в темноте среди кряжистых деревьев. Едва я достиг края поляны, как увидел глаза, сотни диких глаз, сверкающих в темноте, — внизу и вверху. Пение стало громче и доносилось, казалось, из-за моей спины. Я быстро повернулся. Пение не умолкало. Алтарь по-прежнему лежал на боку. Рядом с ним стояла другая фигура в плаще с надвинутым капюшоном. Этот человек был гораздо выше первого. Он монотонно пел, и голос его был мне знаком. На запястье моем, предупреждая об опасности, пульсировал Фракир. Я почувствовал, как вокруг меня плетется заговор, но на этот раз я был готов. Один только призыв, и ледяной ветер смел этот заговор, словно дым. Одежда моя затрепетала, зашуршала, меняя цвет, покрой и фактуру ткани… Пурпурный и серый… светлые брюки, темный плащ, кружева на груди. Черные сапоги и широкий пояс, за который заткнуты перчатки с отворотами. Мой серебряный Фракир, теперь видимый, сиял браслетом на левом запястье. Я поднял левую руку, прикрыл правой ладонью глаза и вызвал ослепительную вспышку.

— Умолкни, — сказал я.

Песнопение прекратилось. Капюшон сдуло с опущенного лица, и я увидел перед собой искаженные страхом черты Виктора Мелмана.

— Хорошо. Ты меня призывал, — произнес я, и вот он, я, да поможет тебе небо. Ты сказал, что мне все станет ясно. Еще ничего не ясно. Начинай.

Я сделал шаг вперед.

— Говори! Добровольно или под кинжалом, но ты заговоришь. Выбирай сам, как лучше.

Он откинул голову и взревел:

— Хозяин!

— Давай, вызывай своего хозяина любыми средствами, — подбодрил я его. — Я подожду. Потому что он тоже должен ответить мне.

Он снова позвал, но ответа не было. Виктор бросился наутек, но я был готов к этому и произнес призывающий заговор высшего уровня. Лес вокруг поляны рассыпался в прах до того, как он успел добежать до деревьев. И прах их исчез, унесенный ураганным ветром, который прилетел оттуда, где должна была быть полная неподвижность и тишина. Ветер вихрем окружил поляну, возводя непроницаемую стену со всех сторон, уходящую в бесконечность сверху и снизу. Мы стали единственными обитателями круглого острова в ночи, всего в сотню метров в диаметре, и края его медленно сходились.

— Он не придет, — сказал я. — И тебе отсюда не уйти. Он не в силах тебе помочь. Никто тебе здесь не поможет. Тут царствует высшее волшебство, и не оскорбляй его, профан, своим присутствием. Знаешь ли ты, что лежит за стеной смерча? Хаос… И я отдам тебя Хаосу, если ты не расскажешь мне о Джулии, о своем хозяине и о том, как ты осмелился перенести меня сюда.

Он отшатнулся в сторону от границы Хаоса и повернулся лицом ко мне.

— Верни меня в мой дом, и я расскажу тебе все, прошу тебя.

Я покачал головой.

— Убей меня, и ты никогда не узнаешь правду!

Я пожал плечами:

— В таком случае ты все равно мне расскажешь, чтобы остановить свои мучения. А потом я отдам тебя Хаосу, — и я двинулся на него.

— Подожди! — он поднял руку. — Подари мне жизнь за то, что я тебе скажу.

— Я не торгуюсь. Говори.

Смерч вертелся вокруг нас, и наш островок медленно уменьшался. Сквозь шум ветра доносились голоса, бормочущие полупонятные слова, мелькали обрывки и куски силуэтов. Мелман отшатнулся, видя перед собой крошащийся край реальности.

— Хорошо, — громко сказал он. — Да. Джулия пришла ко мне, как мне это и обещали, и я кое-чему научил ее… не тому, чему стал бы учить ее год назад, а кое-чему из нового, чем я сам овладел лишь недавно. Так мне тоже было велено сделать.

— Кто велел? Назови имя своего хозяина!

Он поморщился и объяснил:

— Хозяин был не настолько глуп, чтобы сообщать свое имя. Ведь тогда я смог бы попытаться обрести над ним власть. Как и ты, он не человек, а существо из какой-то иной плоскости.

— Это он дал тебе картину с Деревом?

Мелман кивнул.

— Да, и он на самом деле переносил меня в каждый софирот. Там существует магия. Там я обрел силу.

— А Карты? Их тоже он нарисовал? И дал тебе, чтобы ты передал их Джулии?

— Я ничего не знаю ни о каких Картах.

— Вот этих! — воскликнул я, извлекая Карты из-под плаща и рассыпая их веером, словно фокусник. Я подошел к нему, сунул их ему в лицо и позволил как следует рассмотреть. А затем убрал их, прежде чем он догадался, что Карты — это возможность побега.

— Раньше я их никогда не видел.

Граница эрозии нашего островка продолжала приближаться к нам. Мы отодвинулись поближе к центру.

— И это ты послал существо, убившее Джулию?

Мелман энергично потряс головой.

— Нет, не я. Я знал, что она должна умереть, потому что он сказал, что ее смерть приведет тебя к нему. И еще он сказал мне, что убьет ее зверь из Нетцаха… но я никогда не видел зверя и не имею к его вызову никакого отношения.

— А зачем он хотел, чтобы ты со мной встретился и перенес меня сюда?

Виктор неестественно захохотал.

— Зачем? — повторил он. — Чтобы убить тебя, конечно. Он сказал, что если я принесу твою жизнь в жертву в этом месте, то обрету твою власть. Он сказал, что ты Мерлин, сын Ада и Хаоса, и что я стану величайшим магом из всех, если смогу тебя заколоть…

Теперь наш мир имел в лучшем случае сотню метров в диаметре, и степень его сокращения увеличивалась с каждой минутой.

— Так ли это? — поинтересовался он. — Добыл бы я это, если бы сумел?

— Власть, как деньги. Обычно ее можно добыть, если ты в достаточной мере умен. И если это единственное, чего ты желаешь в жизни. Добыл бы ты ее? Не думаю.

— Я говорю о смысле жизни. Ты ведь понимаешь меня?

Я покачал головой: