Шеннеч — последний - Брэкетт Ли Дуглас. Страница 8

Он резко одернул себя. Излишние эмоции не приведут к добру. Единственное, что его касается, — это взять назад свой солнечный камень и уйти из этого дьявольского кармана. Он потратил полжизни на отыскание этого камня, и не его дело беспокоиться о незнакомцах, отвлекающих его теперь.

Первым делом надо выйти из пещеры. Это нужно сделать ночью. Не будет часовых на выступах скал, потому что соколы в темноте не летают, а Корины без соколов не ходят. Большая часть народа будет занята в эти короткие безопасные часы: женщины собирают съедобный мох и лишайники, а мужчины носят воду из ручья у развилки и охотятся с каменными топорами и грубыми копьями на горных ящериц, цепенеющих ночью от холода и спящих в расщелинах.

Тревер ждал три ночи. На четвертую, когда отряд Сола собирался за водой, он тоже пошел к выходу.

— Я, пожалуй, спущусь к выходу, — сказал он Джин и Хьюго, — я не выходил с тех пор, как очутился здесь.

Они вроде бы ничего не заподозрили. Джин сказала только:

— Держись поближе к ребятам. В скалах легко заблудиться.

Он вышел в темноту следом за отрядом. Дошел с ними до развилки и затем скользнул в сторону среди наваленных камней и медленно и бесшумно пошел вдоль ручья.

Проведя несколько дней в полумраке пещеры, он обнаружил, что света звезд ему достаточно, чтобы различать путь. Дорога была трудной, и к тому, времени, когда он дошел до того места, где Сол хотел убить его, он был уже весь в синяках и ссадинах и изрядно устал. Тем не менее, он тщательно отыскал место, перебрался через ручей и начал поиски.

Холод усиливался. Скалы, недавно бывшие горячими, теперь покрылись инеем. Тревер дрожал, ругался и ползал, борясь с оцепенением и молясь, чтобы на него не свалился какой-нибудь камень.

Он нашел солнечный камень даже легче, чем если искал бы днем без детектора, потому что увидел во тьме его холодный бледный свет у темного скола скалы.

Он поднял солнечный камень.

Он покачивал его на ладони, гладил его кончиками пальцев. В камне была какая-то холодная отталкивающая красота, сияющая в темноте, — причудливый побочный продукт родовых мук Меркурия, единственный в Солнечной системе. Его радиоактивность была по типу и мощности безвредна для живой ткани, а его удивительная чувствительность позволяла физикам использовать его понемногу в неизвестных областях над первой октавой.

Из чистого любопытства он поднял камень и крепко прижал его ко лбу между бровями. Вряд ли он сработает подобным образом. Наверное, его надо вставлять глубже, в кость…

Он работал, о боже, он работал, и что-то схватило обнаженный мозг Тревера и не отпускало.

Тревер закричал. Тонкий слабый звук потерялся в темной пустоте; он сделал вторую попытку, но никакого звука не получилось. Что-то запрещало ему кричать. Что-то было внутри, перелистывало страницы его мозга, как детскую книжку, и это не было ни соколом, ни Корином, и вообще ни одним человеком или животным, которых Тревер когда-либо знал. Это было что-то спокойное, одинокое и далекое, такое же чужое, как горячие пики, поднимающиеся к звездам, такое же мощное и такое же абсолютно безжалостное.

Тело Тревера конвульсивно дергалось, все физические инстинкты приказывали ему бежать, спасаться, а он не мог. Из его горла вырывался слабый плачущий стон. Он пытался снять солнечный камень, но это ему запрещалось. За страхом пришла ярость, слепой протест против непристойного вторжения в его личный мозг. Стон поднялся до кошачьего воя, он громко и совершенно беззвучно прозвучал в узком ущелье. Свободной рукой Тревер вцепился в другую руку, прижавшую к бровям солнечный камень.

И оторвал камень.

Мозг его чуть не разорвался пополам. И вспышка удивления как перед тем, как был нарушен контакт, затем затухающая искра гнева — и больше ничего.

Тревер упал. Он не полностью потерял сознание, но его сильно тошнило и все его кости как бы размякли. Прошло довольно много времени, прежде чем удалось с трудом встать. Его качало.

В этой проклятой долине было что-то или кто-то, могущее добраться через солнечный камень до человеческого мозга и держать его. Так было сделано с Коринами и соколами, так на минуту было сделано и с ним, и ужас этого чуждого захвата все еще кричал в Тревере.

— Но кто же это? — хрипло прошептал Тревер.

Это явно не человек. Это не мужчина и не женщина и не зверь. Что-то другое, но что именно — Тревер и не хотел знать. Ему бы только уйти…

Тревер обнаружил, что бежит, стукаясь коленями о камни. Он овладел собой, заставил себя остановиться и отдышаться.

Он все еще сжимал в потной ладони солнечный камень, и у него было почти непреодолимое желание выбросить его как можно дальше. Но даже в когтях древнего и чуждого ужаса человек на может выкинуть цель своей жизни, поэтому Тревер держал камень, хоть и с отвращением.

Он говорил себе, что тот, кто добрался до него через солнечный камень, не может сделать этого, пока камень не прижат ко лбу, близко к мозгу. Сам по себе камень и не может повредить ему, если его держать подальше от головы.

Страшная мысль вновь залила Тренера ужасом. Он подумал о Коринах, о людях с навечно вставленными в голову камнями. Значит, они всегда… всегда в чужой власти?

И они хозяева народа Джин.

Он старался прогнать эту мысль. Он хотел забыть все и выбраться отсюда.

Он снова пошел, все еще вздрагивая. Он не мог уйти далеко до наступления дня, и ему придется пролежать в скалах весь день и только на следующую ночь попытаться перелезть через стену долины. Он обрадовался, когда прошел день и первые лучи солнца коснулись пиков гор.

И как раз в этот момент мелькнула тень. Тревер взглянул вверх и увидел соколов.

Их было множество. Они не видели Тревера и не обращали внимания на скалы, в которых он укрылся. Они летели прямо в ущелье, не кружась, не ища, а с уверенной целеустремленностью по тому пути, который только что прошел Тревер.

Он с тревогой следил за ними. Их было куда больше, чем обычно. Они влетели в ущелье и скрылись.

«Они не видели меня», — подумал он… и он был рад поверить этому, но не мог. Тревога его росла, исходя из неизбежного вывода: соколы летели в пещеру. Летели по прямой, не сворачивая ни влево, ни вправо, и у них не было никаких сомнений. Они, или тот, кто управлял ими, теперь знали точно, где найти беглецов.