Колесо Фортуны - де Ченси Джон. Страница 30

Роджерс наконец нарушил молчание.

— Есть ли возможность запустить оборудование, пока на нем копошится эта живность?

— Забудьте об этом, капитан, — сказала Берта. — Эта бандура хоть и здоровенная, но программный механизм, который ее запускает, очень хрупкий. Я и так уж беспокоилась о том, чтобы пыль не попала вовнутрь. А с этими усиками нечего и пытаться.

— Рубен, ты рассчитал запас времени?

Навигатор отозвался из корабля.

— За вычетом расчетного времени на установку трех ядерных зарядов, — сказал он, — у нас остается двенадцать часов и, возможно, двадцать минут. Соответственно, чем меньше остается времени, тем больше опасность для Земли.

— Может быть, если мы все возьмемся за работу, то сможем соскрести все это с установки. Нам придется снять клейкие ботинки и закрепиться тросами, чтобы не улететь…

— Уже пробовала, капитан, — сказала Берта. — С огромным трудом можно оттянуть слизь от поверхности установки, но она тут же возвращается на место, как только вы ее отпускаете. Оторвать мне также не удавалось. Подозреваю, что и резать бесполезно.

— Если бы придумать, как поджечь часть этой массы, — сказала Андреа, — то, возможно, оставшаяся часть уползла бы сама. Если она достаточно чувствительна…

— Поджечь? — перебила Берта. — В вакууме? Для этого у нас нет возможностей.

Тут вмешался Лаки:

— Я не вполне уверен, что здесь все еще вакуум.

— Что ты хочешь сказать? А что же здесь еще может… — Протестующий возглас Берты оборвался, когда она взглянула вверх, на звезды.

Они мигали.

— Рубен…

— Я все слышал, капитан. Сейчас открою шлюз и возьму пробу воздуха на анализ.

— Да, пожалуйста, — сказал Роджерс. — Впрочем, я и так догадываюсь, что он покажет. Следы окиси углерода, метан, аммиак, но в основном вода. Возможно, это тело и было астероидом, когда мы причалили к нему, но по мере приближения к солнцу оно изменяется. Теперь мы едем на комете.

* * *

Все согласились, что это ничуть не уменьшает его разрушительные потенции. Нечто в пол мили толщиной, врезавшееся в Землю, вызовет такие же разрушения, как целый залп водородных бомб, со всеми вытекающими последствиями, которые Лаки столь подробно знал из книг еще до того, как весть о приближении опасного гостя привлекла к нему внимание каждого на планете. Тучи обломков, выброшенные в атмосферу, закроют солнце, вызовут понижение температуры, убьют растения, и все это произойдет в результате…

Когда все вернулись на корабль, никто не стремился высказаться, даже в паузах между переговорами с МКА. Очевидно, там, на Земле, возникали те же доводы о неэтичности уничтожения иной формы жизни и последствиях бездействия. Но основной мыслью было то, что кометная жизнь все равно погибнет в результате столкновения.

— Беда в том, — объяснил Роджерс, — что посылать вторую миссию уже слишком поздно. Наше задание казалось несложным. МКА полагала, что один корабль легко с этим справится.

— Они верили, что Бог не играет в кости, — пробормотал Лаки, заслужив еще один выразительный взгляд капитана. Он уже начинал к ним привыкать.

— Так что же нам делать? — устало спросила Берта.

— Мы не сможем внедрить заряды достаточно глубоко, чтобы взорвать комету, — сказал Роджерс. — Без бура это сделать не удастся. Но если установить заряды вместе в нужном месте, даже на поверхности, то МКА считает, что мы сможем столкнуть ее с орбиты и устранить опасность.

При этих словах Берта просияла.

— Нет проблем, — сказала она. — Мы можем установить их до того, как отчалим с астероида — то есть я хотела сказать, с кометы, — и взорвать с помощью радиосигнала, когда будем уже достаточно далеко.

Тут вмешался Рубен.

— Кометная форма жизни ухитрилась саботировать выполнение первого плана, — сказал он. — Откуда нам знать, что они не проделают это вновь? Не слишком ли мы рискуем, полагаясь на радиопередатчик?

— Не беспокойся об этом. У меня надежная система обратной связи, — заверила его Берта. — Только покажите мне, с какого конца поджигать свечку, капитан, и я дам этим заплесневелым выродкам такого пинка, что они никогда не забудут!

Главной задачей Андреа в этой миссии было наблюдать за пассажиром и стараться, чтобы с ним ничего не случилось. Лаки знал, что для такой работы она слишком Опытный космонавт и, безусловно, обязанности няньки ей пришлись не по душе. Грязная работенка, что и говорить, но лотерея оплачивала большинство счетов — кому-то надо было этим заниматься. Теперь, однако, Роджерсу потребовались все опытные руки для установки зарядов, поэтому Лаки остался предоставленным самому себе со строгими инструкциями не покидать корабль.

Спускаясь по якорной лестнице на поверхность кометы, он надеялся лишь, что правильно надел скафандр. К тому времени, как он добрался до бура, мышцы ног нестерпимо болели от напряжения.

Усики все еще покрывали цилиндрическую установку и ее опоры, но теперь они апатично повисли, словно осенние листья. «Они знают, что мы собираемся сделать, — подумал Лаки. — Но не могут помешать нам».

По серой массе, казалось, пробежала рябь, словно все маленькие усики в унисон изогнулись. Изогнулись… или кивнули?

Ответом на его мысль был еще один кивок. Если бы ботинки не держали так крепко, Лаки отпрыгнул бы назад. Они читали его мысли!

Еще один кивок.

Впрочем, ему не следовало бы так удивляться. Телепатическое общение являлось стандартной процедурой во многих сценариях первого контакта, которые ему довелось спасти от исчезновения. Но если они способны на это, то должны знать и об опасности, которую их… корабль?.. представляет для Земли.

Корабль. Не астероид, не комета. Сам ли он догадался или они внедрили эту мысль в его сознание?

В мозгу стали возникать другие образы, и он получил ответ на этот вопрос.

Другие вопросы тоже не остались без ответа. Они не строили свой корабль — это сделали другие особи. Но сами усики являются для него идеальной командой, выдерживающей гибернацию в течение длительного периода, пока корабль не подойдет достаточно близко к звезде, которая отогреет своим теплом газы, способные разбудить их. Они не контролируют корабль, они просто пассажиры. Земле не грозит столкновение с кораблем; подойдя ближе, он снизит скорость и окажется на орбите интересующей его планеты. Корабль запрограммирован лететь на неестественные радиосигналы или другие признаки разумной жизни; пассажиры, обладающие уникальной способностью к эмпатии и даже к общению с иными разумами, должны решить, является ли новая раса достаточно развитой, чтобы получить приглашение в семью миров…

Лаки показалось, что его голова вот-вот взорвется.

Образы прекратились, развеяв смутные опасения Лаки, что его мозг не выдержит их наплыва. Не потому ли, подумал он, усикам удалось достучаться именно до его сознания, что ему были знакомы версии подобных контактов и в силу этого он был готов к ним.

Он представил на своем месте капитана Роджерса.

Нет, сомнительно, чтобы удалось убедить остальных. Попытаться надо, но Лаки был готов действовать на свой страх и риск, если доводы не подействуют.

— Последняя возможность, Лаки, — эхом отозвался в шлемофоне голос Роджерса. — Мы готовы отчалить. Больше ждать не можем.

— Прошу тебя, Лаки! — Он узнал голос Андреа. — Пожалуйста, иди к нам!

Он хранил молчание. Ему хотелось, чтобы они поскорее улетели. Смирившись с неизбежностью собственной гибели, он впал в какую-то летаргию. Но до тех пор пока корабль не стартовал, оставалась еще возможность выживания, о которой он не мог не думать и которая ослабляла его решимость.

Вернувшись на корабль, они поняли, что его нет, и связались с ним. Лаки рассказал им все. Как он и опасался, они не поверили ничему. Но времени пойти за ним и притащить на корабль силой уже не оставалось.