Мастер снов - Желязны Роджер Джозеф. Страница 22

Рендер кивнул.

— Вы занимались в последнее время какой-нибудь исследовательской работой?

— Да, — ответил Рендер, — отчасти. — Он взглянул на Джил, которая дремала, прижавшись щекой к подлокотнику огромного кожаного кресла. По ее лицу пробегали малиновые тени. — Я натолкнулся на довольно необычного субъекта и начал некую сомнительную операцию, которую надеюсь со временем описать.

— Необычного? В каком смысле?

— Слепая от рождения, во-первых.

— Вы пользуетесь с ней "яйцом"?

— Да. Она хочет быть Творцом.

— Verfluchter! Вы сознаете возможные последствия?

— Конечно.

— Вы слышали о бедняге Пьере?

— Нет.

— Это хорошо. Значит, все удачно удалось скрыть. Пьер преподавал философию в Парижском университете и писал диссертацию об эволюции сознания. Прошлым летом он решил, что ему необходимо исследовать мозг обезьяны, чтобы сравнить более примитивный мозг со своим, я полагаю. Во всяком случае, он получил незаконный доступ к «яйцу» — и к мозгу нашего волосатого кузена. Насколько далеко он зашел, подвергая животное доступным посредством управляющей панели стимулам — так и не выяснено, но предполагают, что некоторые вещи не могут адекватно передаваться от человека к обезьяне — звуки уличного движения, например, и тому подобное — и что-то испугало животное. И с тех пор Пьер находится в палате с мягкой обивкой, и все его реакции — реакции испуганной обезьяны.

Таким образом, поскольку сам он не закончил своей диссертации, он, вероятно, может дать достаточно материала для кого-нибудь другого.

Рендер покачал головой.

— Сюжет похож, — тихо сказал он, — но в моем нет ничего драматического. Я нашел исключительно стабильного индивидуума — психиатра, человека, уже потратившего немало времени на обычный психоанализ. Она хочет стать нейросоучастником, но ее останавливает страх перед зрительной травмой. Я постепенно предоставляю ей полный ряд зрительных феноменов. Когда я закончу, она полностью привыкнет видеть и сможет отдать все свое внимание терапии, не будет, так сказать, ослеплена видением. Мы уже провели четыре сеанса.

— И?..

— Все идет прекрасно.

— Вы в этом уверены?

— Да, насколько можно вообще быть уверенным в таких вещах.

— М-м-м, — протянул Бартельметц. — Скажите, вы находите ее волю достаточно сильной? Скажем, возможен ли навязчиво-принудительный рисунок чего-либо, в который ее можно ввести?

— Нет.

— Ей когда-нибудь удавалось перехватить у вас контроль над фантазиями?

— Нет!

— Врете, — просто сказал Бартельметц.

Рендер закурил и улыбнулся.

— Старый учитель, старый мастер, возраст не уменьшил вашей проницательности, — признался он. — Я мог бы соврать любому, но не вам. Да, правильно, ее очень трудно держать под контролем. Она не удовлетворяется тем, что видит. Она хочет Творить. Это вполне понятно — и мне, и ей, — но сознательное понимание и эмоциональное восприятие, кажется, никогда не совпадают. В некоторых случаях она начинает доминировать, но мне удается почти немедленно снова брать контроль. В конце концов, над клавиатурой-то я хозяин.

— Хм… Вы знакомы с буддийским текстом "Катехизис Шанкары"?

— Боюсь, что нет.

— Тогда я расскажу вам о нем. В основе его — это отнюдь не терапевтический учебник — идея истинного эго и мнимого эго. Истинное эго — бессмертная часть человека, которая должна отправиться в нирвану — так сказать, душа. Мнимое же эго — обычное сознание, опутанное иллюзиями — осознанием вас, меня и всех, кого мы когда-либо знали довольно хорошо. Так? Так. Дальше: состоит это мнимое эго из скандх, как они это называют. К ним относятся ощущения, восприятия, способности, самосознание и даже физическая форма. Крайне ненаучно. Да. Но все это не то же самое, что неврозы, жизнеложь мистера Ибсена или галлюцинации — нет. Каждая из пяти скандх есть часть того неповторимого сочетания, что мы называем личностью, а затем наверх выступают неврозы и все прочие неприятности, следующие за ними и дающие нам работу. Да? Да. Я прочел вам эту лекцию, потому что нуждаюсь в эффектных терминах для того, что сейчас скажу, а я хочу сказать кое-что эффектное. Вот посмотрим на скандхи, как они лежат на дне водоема; неврозы рябят на поверхности воды; "истинное эго", если оно есть, закопано глубоко в песке на дне. Так. Рябь заполняет zwischenwelt между объектом и субъектом. Скандхи — часть субъекта, основная, единственная ткань его существа. Итак, вы согласны со мной?

— С очень многими оговорками.

— Хорошо. Теперь, установив общие черты модели, я буду ею пользоваться. Вы играете со скандхами, а не с простыми неврозами. Вы пытаетесь выправить у этой женщины всеобъемлющую концепцию ее самой и мира. Для этого вы пользуетесь «яйцом». Это то же самое, что играть с психотиками или с обезьяной. Все вроде бы идет хорошо, но… в какой-то момент вы можете сделать что-то, показать ей какое-то зрелище или какой-то способ видеть — что нарушит цельность ее личности, сломает скандху и — пфф! — словно пробито дно водоема. В результате — водоворот, который унесет вас… куда? Я не хочу иметь вас в качестве пациента, молодой человек, молодой мастер, поэтому я советую вам не продолжать этот эксперимент. «Яйцо» нельзя использовать в такой манере.

Рендер швырнул сигарету в огонь и начал загибать пальцы:

— Во-первых, вы возводите мистическую гору из мелкого камешка. Я всего лишь направляю ее сознание на прием дополнительной области восприятия. Во многом это простая передача работы других чувств.

Во-вторых, ее эмоции были крайне интенсивны вначале, потому что это была действительно травма, но мы уже прошли эту стадию. Теперь это для нее просто новинка. Скоро станет привычным.

В-третьих, Эйлин сама психиатр, она опытна во всех этих делах и прекрасно знает деликатную природу того, что мы делаем.

В-четвертых, ее самоосознание и ее желания, или ее скандхи, или как вы их там зовете, тверды, как Гибралтарская скала. Вы же понимаете, какая напряженность требовалась от слепой, чтобы получить то образование, какое она получила? Нужна была стальная воля, эмоциональный контроль и аскетизм тоже…

— …Если все же что-то из этих сил сломается в неуловимый момент тревоги, — Бартельметц грустно улыбнулся, — пусть тени Зигмунда Фрейда и Карла Юнга будут рядом с вами в долине мрака… И в-пятых, — неожиданно добавил он, глядя в глаза Рендеру, — она привлекательна?

Рендер отвернулся к камину.

— Очень мудро, — вздохнул Бартельметц. — Я не могу сказать, то ли вы покраснели, то ли на вашем лице отблеск пламени. Боюсь, однако, что вы покраснели, и это означает, вы сознаете, что сами можете стать источником возбуждающего стимула. Вечером я зажгу свечу перед портретом Адлера и буду молиться, чтобы он дал вам силы успешно соревноваться с пациенткой в вашей дуэли.

Рендер посмотрел на Джил, которая все еще спала, протянул руку и поправил ее локоны.

— Во всяком случае, — сказал Бартельметц, — если вы будете продолжать и все пойдет хорошо, я с великим интересом прочитаю о вашей работе. Я говорил вам когда-нибудь, что лечил нескольких буддистов, но так и не обнаружил "истинного эго"?

Оба мужчины рассмеялись.

Оно похоже и не похоже на меня, это существо на поводке, маленькое, серое, невидящее, пахнущее страхом. Рыкни — и оно задохнется в своем ошейнике. Голова его пуста как отверстие, из которого появляется обед, когда Она нажмет кнопку. Говори с ним — оно ничего не понимает, хотя и похоже на меня. В один прекрасный день я убью кого-то из них… зачем?… Тут поворот.

— Три ступеньки. Вверх. Стеклянные двери. Ручка справа.

Зачем? Вперед и вниз! Внизу сады. Там приятно пахнет. Трава, сырая земля и чистый воздух. Я вижу. Птицы — правда, запись. Я вижу все. Я.

— Спуск вниз. Четыре ступеньки.

Вниз. Да. Хочется сделать громкий шум в горле — глупое чувство. Чисто, спокойно, много деревьев. Богиня сидит на скамье, жует листья, пахнущие свежестью. Не может видеть их, как я. Может, теперь что-нибудь?.. Нет.