Миры Роджера Желязны. Том 10 - Желязны Роджер Джозеф. Страница 15

Я огляделся. Больше они не пытались приблизиться ко мне, а это было нечестно — нечестно, что они остановились, когда мне так страшно хотелось посмотреть, как эти твари сломаются. Поэтому я поднял человека, валявшегося у моих ног, и оплеухой снова его уложил. Когда я снова его поднял, кто-то завопил: «Эй, Карагиозис!» и на ломаном греческом стал называть все мои имена. Я опустил человека на землю и обернулся.

Там, перед огнем, стояли двое: один высокий и бородатый, другой маленький, очень плотный и без волос, вылепленный из смеси земли с мастикой.

— Послушай, грек, мой друг говорит, что уложит тебя, — крикнул мне высокий, делая что-то за спиной второго.

Я двинулся на них, и тот второй, из замазки и грязи, прыгнул на меня.

Он сделал мне подножку, но я быстро вскочил и, обхватив его ниже подмышек, бросил набок. Но он снова оказался на ногах с такой же быстротой, с какой это сделал я, и, приблизившись, ухватил меня одной рукой ниже шеи. Я сделал такой же захват, а также поймал его локоть, и мы крепко держали друг друга, и он был силен.

Так как он был силен, я менял хватку, проверяя его силу. Он был также и скор, реагируя на каждое мое движение, едва я его задумывал.

Я жестко бросил руки вверх между его руками и сделал упор на заднюю ногу с утолщенной подошвой. Освободившись на мгновение друг от друга, мы кружили, ища уязвимое место в обороне.

Руки я держал низко и из-за его короткого роста довольно сильно наклонялся вперед. На какой-то миг руки мои оказались слишком близко к туловищу, и он с не виданной мною быстротой поймал меня в замок и так сдавил, что из пор моих брызнули большие плоские цветы, и сильная боль пронзила мои бока.

Его руки все сжимали меня, и я знал, что, если сейчас не разорву его замок, он меня раздавит.

Удваивая силу рук, я сжал кулаки, воткнул ему в живот и оттолкнулся. Но он только еще сильней меня стиснул. Я ступил назад и с трудом выбросил вверх-вперед локти. Теперь кисти моих рук были ближе к лицу, и я уперся правым кулаком в ладонь левой руки и стал их проталкивать между нашими телами. Руки мои продвигались выше и выше, а голова кружилась, и почки были как в огне. Затем я напряг все мышцы спины и плечевого пояса и почувствовал, как в руки, наполняя кисти, хлынула сила, и я шибанул ими в небо, и на их пути оказался его подбородок, и это их не остановило.

Мои руки выстрелили над головой, и он упал на спину.

Удар, который пришелся по его подбородку, был таков, что сломал бы человеку шею, — опрокинувшись, этот тип имел возможность посмотреть на свои собственные пятки.

Однако он тут же вскочил, и тогда я понял, что сей борец не из простых смертных, а из тех существ, что рождены не женщиной; скорее всего он, подобно Антею, вырвался из чрева самой Земли.

Я жестко сдавил его плечи, и он упал на колени. Тогда я схватил врага за горло, шагнул к его правому боку и поставил левое колено ему под заднее место. Я стал наклоняться вперед, напирая ему на бедра и плечи, чтобы сломать хребет.

Но не мог. Он просто гнулся, пока не воткнулся головой в землю, а дальше мне некуда было его сгибать. Еще ничей позвоночник так не гнулся, чтобы при этом не лопнуть.

Тогда я поднял его коленом и отпустил, и он снова оказался на мне — такой шустрый.

Теперь я решил задушить его. Руки мои были гораздо длиннее, чем у него. Я вцепился ему в горло двумя пятернями, надавив большими пальцами, чтобы перекрыть дыхание. Однако он изнутри, под локтями, обхватил мои руки и стал отрывать их от себя движением вниз. Я продолжал сжимать горло, ожидая, когда лицо его потемнеет, а глаза полезут из орбит. Локти же мои все больше и больше сгибались, по мере того как он тянул вниз.

Затем его руки скользнули мимо моих и поймали мое горло.

Так мы там и стояли, пытаясь удавить друг друга. Только его было не задушить.

Его большие пальцы, как два штыка, вонзались в мышцы моей шеи. Я чувствовал, что мое лицо наливается кровью. В висках стало пульсировать.

Откуда-то издалека донесся крик:

— Останови его, Хасан! Он не должен этого делать!

Похоже, это был голос Красного Парика. Во всяком случае, именно это имя пришло мне на ум: Красный Парик. Значит, где-то поблизости находился Дональд Дос Сантос. И она сказала «Хасан», имя, написанное на другой картинке, вдруг ясно представшей передо мной.

А это означало, что я Конрад, и что я в Египте, и что бесстрастное лицо, плавающее передо мной, следовательно, принадлежит борцу голему — Ролему — созданию, которое можно поставить на мощность, в пять раз превышающую силу человеческой особи, что, видно, и было сделано; вдобавок ему можно было сообщить рефлексы кота после инъекции адреналина, и, без сомнения, с ними он и функционировал.

Однако голем не убивает, кроме как случайно, а Ролем старался убить меня.

А это означало, что его командный блок не действовал.

Я перестал его душить, убедившись, что это зряшное дело, и сделал упор левой ладонью под его правый локоть. Затем дотянулся свободной рукой до его предплечий, ухватил правое его запястье и, насколько возможно, пригнул к земле, толкая вверх его локоть и оттягивая запястье.

Когда, потеряв равновесие, он качнулся влево и я избавился от его хватки, я, продолжая удерживать запястье противника, закрутил его руку так, чтобы локоть пошел вверх. Я напряг левую ладонь, вскинул ее возле своего уха и с силой опустил на локтевой сустав.

И ничего. Ничто не лопнуло, не треснуло. Рука его просто пошла вниз, выгнувшись в другую сторону под неестественным углом.

Я выпустил запястье, и он упал на одно колено. Затем он снова встал, тут же, и рука его при этом сама выпрямилась, а затем согнулась в подобающую ей сторону.

Если бы я мог прочесть мысли Хасана — что таймер Ролема поставлен на максимум, на целых два часа… А это, учитывая все обстоятельства, довольно много времени.

Но в тот момент я знал только, кто я такой и что я делаю. Я знал также, что именно входило в приемы борьбы голема. Этот экземпляр был големом борцом. Следовательно, он не умел боксировать.

Я бросил быстрый взгляд через плечо, туда, где я стоял, когда началась эта заварушка, — возле палатки с радиоприемником. До нее было футов пятьдесят.

И тут он меня чуть не достал. Стоило мне на долю секунды перенести внимание назад, как он освободился и, ухватив меня одной рукой ниже шеи, уперся другой в мой подбородок. Он бы сломал мне шею, если бы продолжал в том же духе, но в этот момент последовал еще один толчок — довольно мощный, так что мы оба упали, и я успел освободиться от его захвата.

Прошло несколько секунд, и, когда я не без труда встал на ноги, земля еще подрагивала. Однако и Ролем был уже на ногах, готовый к новой атаке. Будто два пьяных матроса, дерущихся на корабле, который бросает в бушующем море…

Он пошел на меня, и я отступил.

Я ударил его слева джебом и, пока он пытался схватить мою руку, врезал ему в живот. Затем отскочил.

Он снова пошел на меня, и я продолжал наносить ему удары.

Бокс для него был то же самое, что для меня четвертое измерение, — он его просто не мог увидеть. Голем продолжал наступать, вздрагивая от моих ударов, а я продолжал пятиться в направлении палатки с радиопередатчиком, а земля продолжала трястись, и где-то кричала женщина, и я услышал возглас «Оле!», когда приложил правой ниже пояса, надеясь хоть немножко покурочить его мозги.

Затем мы оказались на том самом месте, и я увидел то, что мне было нужно, — большой валун, которым я хотел запустить в радио. Я сделал ложный выпад левой, затем схватил Ролема за плечо и за бедро и поднял высоко над головой.

Я отклонился назад, напряг все свои мышцы и хрястнул его о камень.

Камень пришелся ему прямо в живот.

Ролем снова стал подниматься на ноги, но медленнее, чем прежде, и я трижды пнул его в грудь своим значительно утолщенным правым сапогом, и на моих глазах он снова рухнул.

Странный, как у волчка, звук раздался из средней его секции.