Миры Роджера Желязны. Том 8 - Желязны Роджер Джозеф. Страница 43

Но как-то теплым солнечным вечером впереди замаячили пыльные темные фигуры. Лишь ближе к ночи им удалось нагнать группу путешественников. Процессия состояла из старого колдуна Ибала Шенсона, двух его учеников, Нарфа и Шахая, и десяти слуг — четверо из них несли кресло, на котором восседал Ибал.

Поль обратился к Нарфу — невысокому худому усатому пареньку, который шел в самом конце, замыкая шествие.

— Приветствую вас, — сказал он.

Правая рука паренька описала едва уловимую полуокружность, когда он оглянулся на голос.

Так случалось довольно часто — едва столкнувшись с проявлениями магии, внутреннее зрение Поля рефлексивно включалось в игру. Он увидел слабо мерцающую серую нить, которая, образовав петлю на конце, медленно двигалась к его голове. Он поднял руку с пульсирующим родимым пятном и отбросил нить.

— Довольно! Или здесь так принято отвечать на приветствия путника?

В глазах, смотрящих на него, промелькнул испуг, смешанный с уважением.

— Прими мои извинения, — произнес паренек, — никто вас не знает, путники. Я только пытался защитить и обезопасить учителя. Я не знал, что встретился с братом по Великому Искусству.

— Теперь все в порядке?

— Да. Вы направляетесь на Белкен?

— Да.

— Доложу учителю. Думаю, он пригласит вас составить ему компанию. От кого передать приветствия?

— Я — Поль Детсон, а это — Маусглов.

— Отлично.

Паренек повернулся и бросился догонять своих. Поль и Маусглов последовали за ним. Выглядывая из-за плеча ученика, Поль пытался рассмотреть волшебника, пока тот не обратился к нему сам.

Ибал был одет в голубые одежды, серая шаль укрывала его плечи, коричневый плед укутывал колени. Его облик производил впечатление хрупкости и крошечности. Нос на лице превратился в острый крючок, словно птичий клюв, бледные, почти прозрачные глаза наполовину скрывались под тяжелыми веками. Щеки и лоб старика были испещрены глубокими бороздами морщин, кожа свисала безобразными пористыми складками. Густые длинные волосы отливали чернотой и напоминали парик, особенно в соседстве с абсолютно седыми кустистыми бровями. Руки старика скрывались под пледом.

— Подойди ближе, — прохрипел волшебник, поворачивая голову и глядя из-под опущенных век.

Подойдя к старику, Поль невольно задержал дыхание, стараясь спрятать свое волнение.

— Детсон? — повторил старик. — Откуда ты?

— Замок Рондовалов, — подсказал Поль.

— Я думал, он пустует все эти годы. Кто теперь там правит?

— Я.

Коричневый плед зашевелился. Сухая, темная рука с длинными узловатыми пальцами медленно выползла из под пледа. Так же плавно она двинулась к правому запястью Поля и застыла около рукава.

— Будь любезен, оголи свое предплечье. Поль исполнил просьбу.

Два тощих пальца протянулись к руке Поля и прикоснулись к родимому пятну. Старик усмехнулся и поднял голову, внимательно разглядывая юношу, будто стараясь увидеть сквозь него.

— Все так, как ты сказал. Я ничего не знал о тебе, хотя теперь ясно вижу, что ты тоже обеспокоен томлениями Рондовала. Ты несешь печать его прошлого.

— Возможно, — ответил Поль. — А как тебе это стало известно?

— Они окружили тебя, словно рой блестящих насекомых, — произнес Ибал.

Поль внимательно обследовал себя внутренним зрением, но, кроме нитей заклинаний, не обнаружил ничего, хоть отдаленно напоминающее нимб из насекомых.

— Я не вижу…

— Так и должно быть, — ответил колдун, — ты воспринимаешь все иначе, чем я. Если, конечно, ты вообще можешь обнаружить это. Ты ведь знаешь, как отличаются друг от друга восприятия и понимания колдунов, какое значение они придают разным вещам.

Поль нахмурился.

— Или нет? — спросил Ибал.

Не дождавшись ответа, старый колдун сощурил глаза и еще пристальнее стал вглядываться в Поля.

— Сейчас я не так уверен, — промолвил он. — Сначала я подумал, что дисгармония и беспорядок твоих светил — лишь хитрая маскировка, но теперь…

— Моих светил? — переспросил Поль.

— Кто проводил твое обучение и где ты проходил посвящение? — потребовали ученики колдуна.

— Я рос очень далеко отсюда, — ответил юноша, — там, где все вещи сделаны не так, как здесь.

— О, ты из Страны Безумия! Храни нас от Страны Безумия! Но… Ты не совсем дисгармоничен — любой с такой отметиной, — Ибал кивнул на родимое пятно Поля, — должен обладать внутренним чутьем и подсознательным талантом к Великому Искусству… Очень интересно. Так… А зачем ты идешь на Белкен?

— Чтобы научиться… кое-чему.

Старый колдун снова усмехнулся.

— А я иду для самоуспокоения. Зови меня Ибал. Если хочешь, составь мне компанию. Всегда хорошо иметь нового собеседника. Твой человек — не собрат по Великому Искусству?

— Нет. Кроме того, Маусглов — не мой человек, он — мой товарищ.

— Маусглов, ты сказал? Кажется, я уже слышал это имя. Возможно, в связи с драгоценностями?

— Я не ювелир, — поспешил с ответом Маусглов.

— Ладно, все равно. Завтра я скажу тебе кое-что интересное, Детсон. Но мы до сих пор в полулье от места, где я хотел заночевать. Нужно поторапливаться. Поднимайтесь! Вперед!

Слуги подняли носилки и двинулись в путь. Поль и Маусглов пристроились в конце процессии.

Они разбили лагерь среди руин, которые некогда были маленьким амфитеатром. Поль долго лежал с открытыми глазами. Тревога не покидала его, он опасался возвращения зловещих сновидений. До сих пор он никому ничего не рассказывал, днем события ночи казались далекой сказкой. Но лишь только спускалась ночь и на лица людей ложились длинные ночные тени, изредка разгоняемые вспышками костра, ему начинало мерещиться, что какой-то неведомый призрак влечет его в царство танцующих огней, завывающих ветров и жестокости. Он снова удивился значению и смыслу ночного кошмара, как будто рожденного больным воображением и поддающимся описанию только в терминах патопсихологии, и в то же время ясности и отчетливой связи ночных видений с реальностью. Его мысли медленно перетекли в другое русло, к недавним событиям в Рондовале. В тот же момент он погрузился в сон, и засыпающий разум вновь поразился возможной связи между событиями.

Мог ли тот странный человек, умирая, заложить в нем зерно тревоги, которое не дает покоя по ночам?.. Мысли вновь изменили свой ход, унося его дальше от тревог, усыпляя стрекотанием лесных насекомых, доносящимся из рощи. Интересно, как поступил бы Марк. Нашел бы какой-нибудь легкий наркотик, чтобы избавиться от видений… Возможно. Мысли снова поплыли.

Что это? Еще ближе. Вокруг все знакомо. Страх куда-то исчез. Осталось только ожидание знакомых событий. Вот Врата, и…

Все остановилось. Застыло. Поль замерз до того, как открылись Врата. Видения стали блекнуть и совсем растаяли. Он почувствовал, что чья-то рука сжимает его плечо. В какой-то момент он хотел было закричать.

— Все в порядке, — послышался шепот, и рука отпустила его плечо.

Поль попытался сесть, просто повернуть голову. И обнаружил, что не может пошевелиться. Крупный мужчина, лицо которого наполовину скрывала тень от плаща, поднялся с колен и исчез из поля его зрения. Полю показалось, что мелькнули светлые усы и, что совсем невероятно, ряд сверкающих ровных зубов.

— Почему я не могу двигаться? — прошептал он сквозь сжатые зубы.

— Мне легче наложить защитную оболочку на весь лагерь целиком, чем на кого-то выборочно. Затем мне нужно было разбудить тебя, но так, чтобы остальные оставались в спящем, бессознательном состоянии. К сожалению, паралич здесь необходим.

Поль предполагал, что все это ложь, но сил бороться не оставалось.

— Я увидел, что твой сон вызывает много тревог, поэтому решил даровать тебе облегчение.

— Каким образом ты увидел, что чьи-то сны доставляют тревогу?

— Я в некотором роде специалист в тех проблемах, с которыми ты столкнулся.

— Что?..

— Разве твой сон не связан с массивной дверью?