Хроники Эмбера I-II - Желязны Роджер Джозеф. Страница 11

За короткое время руль поменял форму три раза, в последнем варианте превращаясь в деревянный шестиугольник. Автомобиль стал большим и высоким, а на его капоте неведомо откуда появилось украшение в виде фламинго. На сей раз я воздержался от каких-либо высказываний и молча подвинул неудобное сиденье вперед. Рэндом, однако, неодобрительно посмотрел на руль, покачал головой, и неожиданно деревья стали выше, ветви опутала паутина, гроздья лиан опустились до самой земли, а машина приобрела почти прежний вид. Я посмотрел на датчик бензина: осталось меньше половины бака.

Ухабистая дорога превратилась в асфальтовое шоссе. Рядом с ним текли искусственные каналы с грязной водой, по которой плыли листья, ветки и разноцветные птичьи перышки. Внезапно я ощутил непривычную легкость во всем теле, у меня закружилась голова, и в ту же секунду я услышал голос Рэндома:

— Дыши медленнее и глубже. Я попробую пойти напрямик, так что атмосфера и гравитация изменятся. Нам везет до неприличия. Будем ковать железо, пока горячо, и попробуем подъехать как можно ближе к Эмберу.

— Неплохо придумано, — согласился я.

— Как знать, — задумчиво произнес он. — По крайней мере, игра стоит све… Осторожнее!

На вершине холма показался грузовик, несущийся нам навстречу по правой стороне дороги. Я резко свернул влево, пытаясь избежать столкновения, но шоферу грузовика, видимо, пришла в голову та же мысль, и мы одновременно оказались на встречной полосе движения. Мне пришлось вывернуть руль до упора. «Мерседес» влетел в кювет, и я едва справился с управлением: еще чуть-чуть, и машина свалилась бы в канал.

Грузовик завизжал тормозами и остановился. Я попытался дать задний ход, чтобы выбраться на шоссе, но колеса прочно застряли в мягкой грязи и даже не пробуксовывали. Затем послышался звук хлопнувшей дверцы, и разъяренный водитель выскочил из грузовика с правой стороны, а это означало, что аварийную ситуацию создал я, и никто другой. Само собой, в Соединенных Штатах не было левостороннего движения, как в Англии, но я давно уже не сомневался, что покинул землю, которую знал.

Грузовик оказался автоцистерной, на борту которой большими красными буквами было написано ГУНОКО, а внизу, буквами помельче, «Мы ездем по всиму мира». Я вышел из «мерседеса» и попытался извиниться перед подошедшим шофером, но на меня обрушился поток брани. Он был здоровенным детиной, почти с меня ростом, но гораздо шире в плечах, и в руке держал большой гаечный ключ.

— Послушайте, я ведь извинился, — сказал я. — Что еще надо? Люди, кажется, не пострадали, и машины тоже.

— Таких, как ты, нельзя подпускать к рулю на пушечный выстрел! — заревел он. — Из-за тебя…

Дверца «мерседеса» распахнулась, и к нам присоединился Рэндом. В руке он держал пистолет.

— Убирайся! — коротко бросил он, глядя на водителя грузовика.

— Спрячь пистолет. — Я посмотрел на Рэндома, но он не обратил на мои слова ни малейшего внимания и щелкнул предохранителем.

Несчастный шофер побледнел как полотно и, бросив гаечный ключ, повернулся и побежал со всех ног, а мой брат тщательно прицелился в удаляющуюся спину. Я едва успел ударить его по локтю, когда раздался выстрел. Пуля ударилась об асфальт и рикошетом отлетела в сторону.

Лицо Рэндома побелело от гнева.

— Черт бы тебя побрал! — воскликнул он. — Я мог попасть в бак с бензином!

— Ты мог попасть в шофера.

— Ну и что? Вряд ли мы воспользуемся этой дорогой раньше, чем у них сменится несколько поколений. Этот ублюдок осмелился оскорбить принца Эмбера! Когда я стрелял, то думал о твоей чести!

— Я сам в состоянии защитить свою честь! — холодно ответил я, почувствовав ни с чем не сравнимую ярость, и внезапно услышал свой голос как бы со стороны. — Потому что он был мой, и в моей власти было решать, казнить его или миловать.

И Рэндом опустил голову.

— Прости меня, брат, — еле слышно сказал он. — Прости, что осмелился вмешаться в твои дела. Но я не сдержался, когда услышал, как он с тобой разговаривает. Я понимаю, что должен был подождать или по крайней мере спросить твоего разрешения, прежде чем действовать.

— Хорошо. — Я помолчал, прислушиваясь к шуму мотора удаляющегося грузовика. — Давай попробуем выбраться на шоссе и, если получится, поедем дальше.

Задние колеса увязли в грязи примерно до середины дисков, и пока я смотрел на них, пытаясь что-нибудь придумать, Рэндом меня окликнул.

— Порядок. Я взялся за передний бампер, а ты берись сзади. Только не забудь поставить машину на левую полосу движения.

Он не шутил.

Правда, Рэндом что-то говорил о меньшей гравитации, но она практически не ощущалась. К тому же, хоть я и чувствовал себя достаточно сильным, мысль о том, что «мерседес» можно поднять за задний бампер, казалось мне дикой.

Однако иного выхода не было. Рэндом мог потерять терпение и спросить, почему я мешкаю, а. мне все еще не хотелось говорить ему о странных провалах в моей памяти.

Так что я наклонился, ухватился поудобнее, выдохнул воздух и напряг мускулы ног. С чавкающим звуком задние колеса вырвались из мокрой грязи. Я держал задний конец машины примерно в двух футах над землей! Это было тяжело, черт побери! Это было тяжело, но оказалось возможным!

С каждым шагом я увязал в грязь дюймов на шесть, но тем не менее я нес машину, и Рэндом тоже.

Мы поставили ее на шоссе, и кузов качнулся на амортизаторах. Затем я снял ботинки, вылил из них воду, вытер пучком травы, выжал носки, отряхнул и закатал манжеты брюк, бросил ботинки с носками на заднее сиденье и сел за руль босиком.

Рэндом устроился рядом и хлопнул дверцей.

— Послушай, — сказал он. — Я еще раз хочу принести извинения за…

— Прекрати, — перебил я. — Инцидент исчерпан.

— Но мне не хочется, чтобы наши отношения испортились.

— Они не испортятся. Но впредь постарайся сдерживать свой пыл, если тебе захочется кого-нибудь убить в моем присутствии.

— Я обещаю! — торжественно заявил он.

— Тогда поехали дальше.

Мы промчались по каньону, окруженному высокими скалами, и очутились в городе, который, казалось, был выстроен из стекла или стеклозаменителя. Высокие здания выглядели хрупкими и непрочными, а жители — прозрачными, и розовое солнце высвечивало их внутренние органы и остатки недавних обедов. Они останавливались и глазели на машину, собираясь толпами на перекрестках, но ни один не попытался остановить нас или перейти улицу.

— Так рождаются легенды, — заметил Рэндом.

Я кивнул.

Дорога закончилась, превращаясь в гладкую поверхность, похожую на сплошной лист силикона, который постепенно сузился и вновь превратился в шоссе, пролегающее вдоль болот — топких, бурого цвета и вонючих. Могу поклясться, что в одном из них копошился диплодок, укоризненно посмотревший нам вслед. Затем над машиной, громко хлопая крыльями, пронеслось нечто похожее на огромную летучую мышь, а на бирюзовом небе засверкало золотое солнце.

— У нас осталось четверть бака бензина, — сказал я.

— Хорошо, — Рэндом откинулся на спинку сиденья. — Останови машину. — Я нажал на тормоз и вырулил на обочину. Он молчал довольно долго и лишь минут через пять-шесть удовлетворенно кивнул. — Вперед! — Мы проехали по шоссе около трех миль, и путь нам преградила стена из отесанных бревен, которую я стал объезжать, пока не уперся в большие ворота. — Посигналь, — уверенно произнес Рэндом. — Здесь мы будем в полной безопасности.

Я посигналил, и вскоре деревянные ворота заскрипели на ржавых железных петлях и распахнулись настежь.

Я въехал внутрь и увидел слева от себя бензоколонку, ничем не отличающуюся от тех, которыми много раз пользовался при менее загадочных обстоятельствах. Из небольшого служебного домика вышел человек, толстый, как пивная бочка, с широченными плечами и носом, похожим на клубничину.

— Бензин? — лаконично спросил он.

— Да, — Я кивнул. — Стандартный. Залейте полный бак.

— Поставьте машину к этой колонке. — Толстяк махнул рукой.