Этот бессмертный (сборник) - Желязны Роджер Джозеф. Страница 11

— Да, Карачи. Я был удивлен, увидев вас. Я полагал, что вы давным-давно умерли, когда ваша лодка взорвалась в заливе.

— Карачи тогда и умер. Вы никому не рассказывали, что я на него похож?

— Нет. Я не болтлив.

— Это очень хорошая черта.

Я пересек комнату, выбрал нож, взвесил его на руке и метнул. Он вонзился дюймах в десяти от центра мишени.

— Вы давно работаете на господина Дос Сантоса? — спросил я его.

— Примерно месяц, — ответил араб и тоже метнул нож. Он. воткнулся в пяти дюймах от центра мишени.

— Вы его телохранитель?

— Да. Мне поручено также заботиться о синекожем.

— Дос говорит, что опасается за жизнь Миштиго. Такая угроза существует на самом деле или же он просто перестраховывается?

— Возможно, и то, и другое. Не знаю. Он платит мне только за то, чтобы я нес охрану.

— А если я заплачу вам больше, вы скажете мне, кого вас наняли убить?

— Меня наняли только как телохранителя, но будь по-иному, я вам бы все равно ничего не сказал.

— Я так не считаю. Давайте заберем ножи.

Мы пересекли зал и повытаскивали ножи из мишени.

— А теперь, если все-таки я буду вашей жертвой, что вполне возможно, — продолжал я, — почему бы вам не уладить все прямо сейчас? Каждый из нас держит по два клинка. Тот, кто выйдет живым из этой комнаты, скажет, что на него напал другой, и ему пришлось прибегнуть к самообороне. Свидетелей нет. Но вас вчера видели пьяным и очень расстроенным.

— Нет, Карачи.

— Что нет? Нет — значит, что это не я? Или нет — потому что вы не можете выполнить свою работу подобным образом?

— Я мог бы сказать, что это не вы. Но все равно вы не знали бы, правду ли я сказал или нет. Разве это не так?

— Верно.

— Я еще мог бы сказать, что не хочу так поступать.

— И это действительно так?

— Но я же вам ничего не сказал, Карачи. И все же, чтобы вы были удовлетворены ответом, я скажу вам вот что. Если бы я пожелал убить вас, я не сделал бы этого, имея в руке нож. И я бы не выбрал в качестве оружия борьбу.

— Почему?

— Потому, что много лет раньше, когда я был еще мальчишкой, я работал на курорте в Керчи, обслуживал столики состоятельных клиентов, негоциантов. Тогда вы обо мне ничего не знали. Я только-только покинул свой Памир. Тогда вы и ваш друг прибыли в Керчь.

— Теперь я вспомнил. Да… В том году умерли родители Фила. Они были моими хорошими друзьями, и я собирался отправить Фила в университет. Но тут подвернулся какой-то веганец, который увел у него первую жену и отправился с ней в Керчь. Да, это был… Забыл его имя.

— Это был Прильпай Диго. И он был похож на гору, возвышающуюся на краю огромной долины, — высокий, казалось, его невозможно было сдвинуть с места. Он боксировал на веганский манер, кулаками, обвязанными ремнями с десятью заостренными шипами, торчащими вокруг всей руки.

— Да, я помню…

— Вы никогда прежде не дрались таким способом, но боролись с ним за эту девушку. Собралась огромная толпа из веганцев и земных женщин, даже я забрался на стол, чтобы лучше видеть происходящее. Уже через минуту ваша голова была в крови. Он все хотел, чтобы кровь потекла по вашим глазам, но вы упорно стряхивали ее. Мне было тогда пятнадцать лет. И к тому времени я убил всего лишь троих. Я думал, что вы вот-вот умрете и я так и не дождусь, что вы дотронетесь до него. А затем ваша правая рука молотом обрушилась на него с непостижимой быстротой! Вы ударили его прямо в середину той двойной кости, которая есть на груди синекожих — а кости у них более прочные, чем у нас, а вы раскололи его, как яйцо. Я бы никогда не смог сделать ничего подобного. В этом-то уж я уверен. И вот я узнал, что вы сломили хребет крысс-паука… Нет, Карачи, я убивал бы вас только с почтительного расстояния…

— Но ведь это же было так давно… Я считал, что никто не помнит этого.

— И вы отвоевали девушку!

— Да. Правда, я сейчас уже забыл ее имя.

— Но вы не вернули ее назад, поэтому, наверное, он и ненавидит вас.

— Фил? Из-за этого… Я даже забыл, какой она была на вид.

— Зато он ничего не забыл. Вот почему, как мне кажется, он вас ненавидит. Я чую источник этой ненависти. Вы отобрали у него его первую жену! И я был этому свидетель.

— Это было ее собственное желание.

— Вот он и страдает, а вы остаетесь молодым! Печально, Карачи, когда у друга есть причины ненавидеть друга.

— Да.

— Вот почему и я не отвечаю на ваши вопросы.

— Может ли случиться такое, чтобы вас наняли убить веганца?

— Может.

— Почему?

— Я сказал, что это возможно, а не то, что это свершившийся факт.

— Тогда я задам вам еще вопрос, и делу конец. Ну что хорошего, если веганец умрет? Его научная книга, может быть, была бы очень полезной для улучшения взаимоотношений между людьми и веганцами.

— Не знаю, что здесь могло бы быть хорошего, Карачи. Я предлагаю вот что: давайте лучше перейдем к нашим ножам.

Мы так и сделали. Я наконец уловил особенности этих ножей и воткнул два подряд в центр мишени. После этого два ножа просвистели рядом с моими, причем я даже слышал, как последний лязгнул о лезвие одного из моих ножей, и он завибрировал, как защемленная пила.

— Скажу вам вот что, — произнес я, снова вытаскивая нож.

— Я старший в этой поездке и отвечаю за безопасность всех ее участников. Поэтому я также буду охранять и веганца.

— Это было бы довольно неплохо, Карачи. Защита ему будет нужна.

Я положил ножи на поднос и двинулся к двери.

— Мы отправляемся, да будет вам известно, завтра в десять часов утра. Конвой скиммеров ждет нас на первой взлетной площадке на территории Управления.

— Хорошо. Спокойной ночи, Карачи.

— Я же просил вас: зовите меня Конрад? Хорошо?

— Да.

Я закрыл дверь, но эхо ударов ножей о мишень долго и неотступно преследовало меня…

4

Пока шесть больших скиммеров пересекали океан, держа курс на Египет, я в своих мыслях перенесся на остров Кос, к Кассандре, а затем не без труда оторвался от своих дум и стал размышлять о поджидающей нас таинственной стране песков Нила, крокодилов, мутантов, о мертвых фараонах, вечный сон которых ныне был потревожен одним из моих недавних проектов.

Затем я стал размышлять о человечестве, устроившемся на посадочной станции на Титане, работающем в Земном Управлении, терпящем унижения на галере и Бакабе, гнущем спины на Марсе и перебивающемся случайной работой на Рильпахе, Витале, Дивбахе и добром десятке планет Веганской Лиги. После этого мысли мои вернулись к самим веганцам.

Эта раса синекожих людей, с их чудными лицами и смешными фамилиями, пригрела и накормила нас, холодных и голодных. Она высоко оценила тот факт, что наши колонии на Марсе и Титане были неожиданно вынуждены перейти на самообеспечение и сумели выстоять целое столетие после тех злополучных Трех Дней, прежде чем был изобретен достаточно надежный межзвездный транспорт.

Подобно жуку-вредителю (сравнение Джорджа Эммета), мы стали искать себе второй дом, потому что испоганили свой прежний. Прибегали ли тогда веганцы к инсектицидам? Нет! Это была древняя мудрая раса, она позволила нам поселиться на их планетах, жить и работать в их городах, на их материках и посреди моря. Потому что даже такой высокоразвитой цивилизации, как веганская, требуется ручной труд существ с отдельным большим пальцем.

Хороших домашних слуг нельзя заменить никакими машинами. Не меньший спрос имеется также на механиков, обслуживающих машины. А также на опытных садовников, рыбаков, шахтеров, работников искусств, особенно если речь идет об искусстве ранее неведомой расы. Люди-земляне способствовали росту благосостояния привилегированных веганцев в целом.

Мысль об этом вернула меня на Землю. Веганцы никогда прежде не сталкивались с совершенно разоренной цивилизацией, и поэтому наша родная культура произвела на них довольно глубокое впечатление.