Этот бессмертный (сборник) - Желязны Роджер Джозеф. Страница 90

Бронза начинает двигаться более медленно, когда дверь закрывается, но прежде чем хаос возникает на том самом месте, где она только что находилась, Бронзе удается протиснуться сквозь эту дверь.

Затем рев и движение прекращается, и весь мир Блис, кажется, вздыхает с облегчением. Многое на нем уничтожено, и люди умирают в ту минуту, которая может быть теми тридцатью секундами до того, как Оаким и Генерал начали фугу, которая сейчас уже не начнется на уничтоженной ярмарке, земля которой покрыта трещинами и дымящимися кратерами.

Среди сломанных арок, разрушенных башен, остатков зданий идет Спасение с обнаженной огненной шпагой. Лихорадка дня опускается на Блис из Домов Энергии, и где-то лает собака.

Гнев рыжеволосой

Мегра из Калгана бежит, полу ослеп ленная, сквозь многоликую толпу. Когда она бежит, раздается новый ужасный крик, вырывающийся из многих глоток. Холодный дикий ветер начинает дуть по разноцветной и разнообразной ярмарке. Оглядываясь назад, она видит всадника, от которого не может оторвать глаз, и ноги ее начинают заплетаться среди обрушившихся тентов и хлопающих на ветру флагов.

Это Железный Генерал на спине Бронзы, скачущей вперед. Он опускается вниз все медленнее и медленнее. Она читала о нем, слышала о нем, потому что он существует в апокалипсисах всех наций и народов.

Огромный зверь Бронза меняет направление, замедляя с каждым шагом свой бег, спускаясь на разрушенный павильон, где Мегра оставила Оакима и Мадрака, воинов священника сражаться друг с другом. Маленький рост Мегры мешает ей видеть в толпе, и перед ее глазами лишь живая стена.

Потом она теряет из поля зрения и Железного Генерала, но она продолжает протискиваться сквозь множество ног по направлению к павильону, где происходил последний бой.

Сейчас она уже пользуется своей силой, чтобы проложить себе путь, и там, где другим было бы не протолкнуться, она двигается, как пловец среди водорослей из рук и ног, машин с лицами и перьями, женщин с мигающими огоньками в грудях, мужчин со шпорами в суставах, обычных людей всех шести рас, женщин, у которых с музыкальной нотой все время вываливается одна голубая грудь, нотой, которая достигает крещендо, которую больно слушать. Мегра проходит рядом с человеком, который несет свое сердце рядом с собой в гудящей корзинке, она ударом отбрасывает в сторону существо, похожее на нераскрытый зонтик, которое в страхе пытается присосаться к ней своими щупальцами, пробирается сквозь толпу зеленых карликов, сворачивает на дорожку между павильонами, а вокруг нее свет постепенно начинает меркнуть, и она ударяет по чему-то небольшому, которое кругами летает над ее головой и верещит.

Тогда она поворачивается и видит необыкновенное зрелище.

Красная колесница, с пустыми местами для лошадей, все еще дымящаяся от пыльного неба. Колеса ее проделали глубокие борозды в земле.

В колеснице стоит закутанная в плащ с вуалью фигура высокой женщины. Локон ее рыжих волос, с оттенком красного, как кровь, свисает вниз. Ее красивая рука почти такая же красная, как и ногти, держит поводья, которые идут в пустоту перед колесницей. Летающее создание, которое верещало над головой Мегры и которое она ударила, сейчас сидит на ее плече и безволосый хвост его дергается.

— Мегра с Калгана, — говорит голос, что ударяет ее, как перчатка, усыпанная драгоценным камнями, — ты пришла ко мне, как я только пожелал.

Пар, который поднимается из колесницы, кружится вокруг красной женщины.

Мегра начинает дрожать, чувствуя, будто кусок черного льда, лежащего в межзвездном пространстве, дотронулся до ее сердца.

— Кто ты? — спрашивает она.

— Меня зовут Изидой, Матерью Праха.

— Зачем ты искала меня? Я знаю тебя, Леди, только по легендам.

Изида смеется, и Мегра протягивает руку и хватается за крепление павильона справа от себя.

— Я искала тебя, мой маленький кролик, чтобы наложить страшное заклятие.

— Но почему, Леди? Я ничего плохого не сделала.

— Может быть, и нет. Я могу ошибиться, хотя не думаю. Однако скоро я это узнаю. Мы должны подождать.

— Чего?

— Исхода битвы, которая, как я предвижу, скоро произойдет.

— Как ни приятно мне находиться в твоем обществе, я не могу ждать, какой бы благородной целью ты не задавалась. Ты должна извинить меня. У меня есть дело…

— … Жалости! Я знаю.

И тут она опять смеется, а рука Мегры сжимается на металлической стойке, так что стойка подается под ее рукой, и павильон сильно кренится вправо.

Смех Изиды затихает в воздухе.

— Наглое дитя! Ты посмела поднять на меня руку?

— Подниму, если будет необходимо, хотя я сомневаюсь в этом, госпожа.

— Тогда замри на месте, как статуя, там, где стоишь!

Ведьма дотрагивается до рубиновой подвески на своем горле, и оттуда исходит луч света и падает на Мегру.

Борясь с параличом, который начинает ее охватывать, Мегра кидает металлический прут по направлению к Изиде. Он сверкает в воздухе, падая к колеснице.

Выронив вожжи и подняв руку, Изида продолжает держать свою подвеску, из которой сейчас вырывается целый сноп лучей, они падают на летящий вращающийся прут, который мгновение сверкает, как метеор, а потом исчезает, и только расплавленный кусочек металла падает на землю рядом с колесницей.

В эти секунды Мегра чувствует, что освободилась от ледяного оцепенения, охватившего ее, и броском кидается к колеснице, ударяя в нее своим плечом, так что Изида оказывается сброшенной на землю, а служка скулит и верещит за большим колесом.

Мегра быстро подскакивает к ведьме, готовая ударить ее ребром ладони, но на мгновение замирает, пораженная красотой Изиды: огромные черные глаза на овальном лице, сверкающем жизненной силой, ресницы, которые порхают, как крылья бабочки, достигают бровей, зубы розовые, как кожа, обнаженные во внезапной огненной улыбке.

Темнота становится все глубже, а ветер все сильнее, и внезапно самое земля сотрясается, как от какого-то далекого удара.

Свет подвески вновь падает на Мегру, Изида пытается подняться на ноги, падает на колени и хмурится.

— Ох, дитя, что тебя ожидает! — говорит Мегра, и она, вспоминая старые легенды, молится не только единственному богу официальной религии, но и тому, который давно пал: — Озирис, Повелитель Жизни, избавь меня от гнева твоей наложницы! Если ты не услышишь моей молитвы, я обращусь к мрачному богу Сету, которого одновременно и любит и страшится эта леди. Спаси мою жизнь!

А затем слова застревают у нее в горле. Теперь уже Изида стоит на ногах и смотрит на нее, а земля дрожит и сотрясается от бешеных ударов, и все небо и земля затянуты пылью. Издалека теперь можно видеть голубое сияние, и откуда-то доносится звук битвы двух армий. Раздаются крики, вопли, свистки. Горизонт колеблется, будто омываемый волнами моря.

— Может быть, ты думаешь, — вскрикивает Изида, — что все это — ответ на твои кощунственные молитвы? Ошибаешься! Я знаю, что не должна убивать тебя сейчас, но я сделаю с тобой нечто куда более страшное. Я дам тебе в дар то, что будет одновременно и великой нечеловеческой мудростью, и самым большим человеческим стыдом. Потому что я узнала все, для чего ты явилась на Блис, и должна отомстить! А сейчас пойдем со мной в колесницу! Живо! Этот мир может скоро прекратить свое существование, потому что Генерал не побеждает твоего любовника! Проклятье!

Медленно, неохотно подчиняются мускулы Мегры этому приказу и она входит в колесницу, Рыжая Ведьма входит за ней и становится рядом, поправляя вуаль. Где-то далеко зеленый великан бросает на ветер слова, которые невозможно расслышать. Какие-то блестящие осколки кружатся повсюду на том месте, которое когда-то было ярмаркой. Все туманится, раздваивается, троится, одни образы исчезают, другие остаются. На земле появляются трещины и пропасти. Вдали рушится целый город. Маленький служка с визгом прячется в плаще ведьмы. Пыль исчезает, и ночь летит на них, как гром, и все разноцветное собирается вместе в тех местах, где вообще не должно быть никакого цвета. Изида поднимает поводья, и красное пламя поднимается над колесницей, ничего не сжигая, но окружая ее рубиновым сердечником, или языком феникса. И внезапно пропадает всякое движение, и звук его, и все другие звуки. Теперь уже мир, который называется Блис, с его горестями и чумой лежит далеко позади них, как яркое отверстие колодца, в который они спускаются и по краям которого сверкают уходящие звезды.