Дальняя дорога - Спаркс Николас. Страница 6

На втором курсе Софию это не особенно заботило. Она вступила в студенческую ассоциацию отчасти потому, что не поладила с соседкой по комнате, с которой жила на первом курсе, и потому что все ее однокашницы стремились стать ее участниками. Ей очень хотелось выяснить, в чем, собственно, суть этого членства, особенно в связи с тем, что светская жизнь в колледже преимущественно определялась принадлежностью к тому или иному «братству». Поэтому София уже стала членом «Кси-омеги» и внесла задаток за проживание в общежитии ассоциации.

Она очень пыталась проникнуться духом общности. Честное слово. София даже подумывала, не занять ли какую-нибудь официальную должность. Марсия расхохоталась, как только услышала об этом. Софию тоже это смешило, так что на идее был поставлен крест. И слава Богу, ведь она понимала, что ответственное лицо из нее выйдет никудышное. Пусть даже она посещала все вечеринки и обязательные собрания, девушка так и не прониклась идеей «женский клуб изменит твою жизнь» и не поверила, что «быть членом „Кси-омеги“ – значит получить неоценимый опыт».

Всякий раз, когда на собрании звучали эти слоганы, София хотела поднять руку и спросить у сестер по ассоциации, верят ли они, что энтузиазм, который они выказывают, сыграет для них какую-то роль в перспективе. Как бы она ни старалась, но не могла представить себе, что во время собеседования ее будущий босс скажет: «Я вижу, вы участвовали в постановке танцевального номера, благодаря которому ассоциация „Кси-омега“ заняла место в верхних строчках списка самых престижных студенческих клубов. Ей-богу, мисс Данко, это именно тот навык, который нужен музейному куратору».

Да ладно?!

Клубная жизнь была частью студенческой жизни, и София не жалела, что попробовала, но и не хотела ею ограничиваться. Или ставить во главу угла. В первую очередь она поступила в Уэйк-Форест, чтобы получить хорошее образование, и для этого следовало бросить все силы на учебу. Она так и сделала.

София поболтала напиток в бокале, вспоминая минувший год.

В прошлом семестре, когда она узнала, что Брайан во второй раз ей изменил, то страшно расстроилась. Сосредоточиться на занятиях никак не получалось, и, когда подошло время сдавать экзамены, пришлось зубрить что есть сил, чтобы получить хотя бы средние баллы. Она справилась… но с трудом. Это было едва ли не самое тяжелое испытание в жизни Софии, и она решила больше не допускать такой ситуации. Девушка сомневалась, что сумела бы пережить последний семестр, если бы не Марсия, а потому она благодарила судьбу за то, что вступила в «Кси-омегу». Для нее смысл женской ассоциации заключался в близкой дружбе, а не в увеселениях. И с точки зрения Софии, дружба не имела никакого отношения к месту в неофициальной иерархии. Поэтому, как и прежде, на втором курсе София делала то, что требовалось, но не более. Она платила взносы и игнорировала сложившиеся внутри ассоциации группы, особенно те, которые полагали, что «Кси-омега» – это начало и конец всего сущего.

Например, группы, которые обожествляли людей вроде Мэри-Кейт.

Мэри-Кейт была президентом филиала ассоциации и не только воплощала образ статусной студентки, но и выглядела соответствующе – полные губы, слегка вздернутый нос, безупречная кожа, изящное сложение. Плюс обаяние богатства – ее семья владела старинной табачной фабрикой и до сих пор оставалась одной из самых богатых в штате. Для многих Мэри-Кейт олицетворяла «Кси-Омегу». И она это знала. Прямо сейчас Мэри-Кейт проводила совещание за одним из огромных круглых столов, окруженная студентками помладше, которые явственно мечтали вырасти и стать такими же, как она. Разумеется, говорила она о себе любимой.

– Я просто не хочу быть равнодушной, – вещала Мэри-Кейт. – Конечно, я не смогу изменить мир, но главное – хотя бы попытаться.

Дженни, Дрю и Бриттани ловили каждое слово.

– По-моему, это здорово, – сказала Дженни со второго курса. Она приехала из Атланты, и они с Софией здоровались по утрам, но не более того. Несомненно, Дженни была в восторге от общения с Мэри-Кейт.

– В смысле, я не хочу ехать в Африку или на Гаити, – продолжала Мэри-Кейт. – Зачем так далеко? Мой папа говорит, что есть масса возможностей помогать людям там, где живешь. Поэтому он и начал заниматься благотворительностью, и я тоже буду – после выпуска. Я хочу решать местные проблемы и делать мир лучше прямо здесь, в Северной Каролине. Вы знаете, что некоторым людям в нашем штате до сих пор приходится пользоваться удобствами во дворе? Представляете? У них в доме нет канализации. Кто-то должен заниматься решением таких вопросов.

– Подожди, – сказала Дрю. – Я запуталась.

Она приехала из Питсбурга и была одета точно так же, как Мэри-Кейт, вплоть до шляпы и сапог.

– Ты хочешь сказать, что благотворительный фонд твоего отца строит туалеты?

Изящные брови Мэри-Кейт взмыли вверх.

– Ты вообще о чем?

– Ваша благотворительная организация. Ты сказала, что она строит туалеты.

Мэри-Кейт склонила голову набок, глядя на Дрю как на умственно отсталую.

– Она дает стипендии нуждающимся детям. При чем тут туалеты?

«Ну, не знаю, – подумала София, улыбаясь. – Наверное, потому что ты сама об этом заговорила, вот мы и подумали». Но вслух она ничего не сказала, зная, что Мэри-Кейт не оценит шутку. Когда речь заходила о планах на будущее, звезда студенческой ассоциации утрачивала чувство юмора. В конце концов, будущее – штука серьезная.

– А я думала, ты хочешь вести новости по телевизору, – заметила Бриттани. – На прошлой неделе ты сказала, что тебе предложили работу.

Мэри-Кейт откинула волосы назад.

– Не получится.

– Почему?

– Это утренний выпуск новостей в Оуэнсборо, штат Кентукки.

– И что? – спросила одна из младших студенток, явно озадаченная.

– Оуэнсборо! Вы когда-нибудь слышали про Оуэнсборо?

– Нет. – Девушки обменялись робкими взглядами.

– И я тоже, – объявила Мэри-Кейт. – Нет, я не собираюсь переезжать в Оуэнсборо, штат Кентукки. Это же страшное захолустье. И вставать в четыре утра я тоже не намерена. И потом, я же сказала, что хочу сделать мир лучше. Вокруг столько людей, которые нуждаются в помощи. Я давно об этом думаю. Папа говорит…

Но София уже не слушала. Желая найти Марсию, она поднялась с табурета и оглядела толпу. Сарай был битком набит людьми, и они все прибывали. Протиснувшись мимо нескольких девушек, болтавших с парнями, София начала пробираться сквозь толпу, ища взглядом черную ковбойскую шляпу Марсии. Но тщетно. Черные шляпы маячили повсюду. Она попыталась припомнить, какая шляпа у Эшли. Кремовая, кажется. Круг поисков немного сузился, и наконец София заметила подруг. Она двинулась в их направлении, протискиваясь в толпе, когда вдруг что-то мелькнуло в поле зрения…

Точнее, кто-то.

Девушка остановилась и вытянула шею, чтобы разглядеть получше. Обычно благодаря росту Брайана несложно было заметить в толпе, но на пути было так много высоких людей в шляпах, что София засомневалась. Но в любом случае ей вдруг стало неуютно. Она попыталась внушить себе, что ошиблась, что у нее разыгралось воображение.

И все-таки она не перестала вглядываться. Пытаясь не обращать внимания на растущую тревогу, София рассматривала непрерывно движущуюся толпу. «Его здесь нет», – внушала она себе, но тут же заметила знакомое лицо: Брайан пробирался в толкучке, в компании двух приятелей.

Девушка застыла, глядя, как парни движутся к свободному столику. Брайан прокладывал себе дорогу, точь-в-точь как на поле для лакросса. София глазам своим не верила. В голове крутилась одна мысль: «Ты и здесь меня выследил, да?»

Она почувствовала, как кровь прилила к щекам. Она приехала отдохнуть с подругами… о чем он вообще думает? София ясно дала понять, что не хочет с ним встречаться; она прямо заявила, что не желает даже разговаривать. Ей очень хотелось подойти к Брайану и повторить в лицо, что все кончено.

Но девушка этого не сделала, потому что знала: никакого толку не будет. Марсия была права. Брайан искренне полагал, что достаточно поговорить с Софией – и она непременно передумает. Он не сомневался, что она не устоит, если он хорошенько извинится и пустит в ход свое обаяние. В конце концов, раньше София его прощала. Так почему бы ей не сделать этого и на сей раз?