Счастливчик - Спаркс Николас. Страница 6

По большей части солдаты — это дети. Иногда люди об этом забывают. Восемнадцать, девятнадцать, двадцать — половина из военнослужащих еще не достигла возраста, когда они могли бы купить пиво. Они были уверены в себе, хорошо обучены и горели нетерпением перед предстоящей операцией, но нельзя было игнорировать действительность. Кому-то из них суждено было умереть. Некоторые говорили об этом открыто, другие писали письма семьям и передавали их армейскому священнику. Нервы сдавали. Одни испытывали трудности со сном, другие, наоборот, почти все время спали. Тибо наблюдал за всем этим со странным ощущением отчужденности. «Добро пожаловать на войну! — слышал он слова своего отца. — Это всегда ВКМГЗ: все классно, мы в глубокой заднице».

Тибо не мог оставаться равнодушным к тому, что напряжение все растет, и, как все, жаждал выпустить пар. Иначе было невозможно. Он начал играть в покер. Отец научил его играть, так что игра была ему знакома… или он думал, что знакома. Он быстро выяснил, что другие знают о ней гораздо больше. За первые три недели он успел потерять почти все деньги, которые скопил со времен поступления на службу: блефуя, когда надо было сбросить карты, и сбрасывая, когда нужно было оставаться в игре. Вообще это были небольшие деньги, и ему особенно негде было их тратить, даже если бы он выиграл. Но настроение у него испортилось на многие дни вперед. Он ненавидел проигрывать.

Успокоение даровали лишь долгие пробежки по утрам еще до восхода солнца. Обычно было очень прохладно; хотя на Ближнем Востоке Тибо находился уже месяц, он не переставал удивляться, какой холод может стоять в пустыне. Он упрямо бежал под усыпанным звездами небом, шумно выдыхая воздух.

К концу одной из таких пробежек, когда на отдалении уже замаячила его палатка, он замедлил бег. К тому моменту солнце уже показалось над горизонтом, заливая золотом весь унылый сухой пейзаж. Держа руки на бедрах и пытаясь отдышаться, он вдруг краем глаза заметил фотографию, тускло поблескивающую в грязи. Он остановился, чтобы поднять ее, и заметил, что она была хоть и дешево, зато аккуратно заламинирована, видимо, для защиты от непогоды. Он смахнул со снимка пыль, очистив изображение, и тогда в первый раз увидел ее.

Блондинка с улыбкой на лице и озорными глазами цвета нефрита в джинсах и футболке, украшенной спереди словами «Счастливая леди». За ней красовался плакат с надписью «Ярмарки Хэмптона». Немецкая овчарка с сероватой мордой стояла рядом с ней. В толпе позади женщины можно было различить двух мужчин в футболках с какими-то логотипами, они теснились у стойки с билетами. Поодаль виднелись три дерева, вечнозеленые, с острыми кронами, такие могли расти где угодно. На обратной стороне карточки было написано от руки «Будь осторожен! Э.».

Не то, чтобы ему сразу бросилось в глаза что-то на фотографии. На самом деле его первым порывом было выбросить ее. Он чуть не сделал это, но как раз когда собрался, ему пришло в голову, что человек, потерявший снимок, возможно, хочет его вернуть. Для кого-то он явно много значил.

Вернувшись в лагерь, Тибо приколол снимок на доску объявлений у входа в компьютерный центр, рассчитывая, что любой обитатель лагеря рано или поздно пройдет мимо. Несомненно, кто-нибудь ее заберет.

Прошла неделя, затем десять дней. Хозяин фотографии так и не нашелся. К тому моменту взвод Тибо тренировался каждый день часами, и в покер играли уже серьезно. Некоторые проиграли тысячи долларов; поговаривали, что один младший капрал потерял около десяти тысяч. Тибо, не игравший со времен первой унизительной попытки, предпочитал проводить свободное время, размышляя о предстоящем вторжении и прикидывая, как он себя поведет, когда попадет под огонь противника. Прогулявшись к компьютерному центру за три дня до вторжения, он увидел, что фотография все еще висит на доске объявлений, и по какой-то непонятной ему самому причине взял ее и положил в карман.

Виктор, лучший друг Тибо в отряде — они были вместе еще со времен начальной подготовки, — все же уговорил его сыграть в покер тем вечером. Тибо, все еще не имевший денег, начал весьма сдержанно и думал, что не продержится в игре больше получаса. Он сбрасывал карты в первых трех играх, в четвертой собрал стрейт, а в шестой — фул-хаус. Карты именно так и выпадали — флаши, стрейты, фул-хаусы, — и к середине вечера он отыграл былые потери. Первые игроки к тому времени уже ушли, уступив место другим. А Тибо оставался. По очереди новые игроки сменялись другими. А Тибо оставался. Удача не покидала его, и к рассвету он выиграл больше, чем заработал за первые полгода службы в морской пехоте.

Лишь когда закончил игру вместе с Виктором, он осознал, что в кармане у него все это время лежала фотография. Когда они вернулись в палатку, он показал снимок Виктору и обратил его внимание на надпись на футболке женщины. Виктор, родители которого были нелегальными иммигрантами и жили близ Бейкерсфилда в Калифорнии, не только отличался религиозностью, но и верил в самые разные знамения. Грозы с молниями, развилки на дорогах и черных котов он любил больше всего. А перед отъездом в Ирак он рассказал Тибо о своем дяде, у которого якобы был дурной глаз: «Когда он смотрит на тебя определенным образом, значит, ты непременно умрешь, это лишь вопрос времени». Виктор заставлял Тибо вновь чувствовать себя десятилетним мальчиком, когда ему приходилось с восхищением слушать истории друга, который сидел, положив подбородок на ручной фонарик. Тибо ничего не говорил. У каждого свои причуды. Парень хочет верить в предзнаменования? Ну и пусть. Гораздо важнее то, что Виктора завербовали снайпером и что Тибо мог доверить ему собственную жизнь.

Виктор внимательно рассмотрел снимок, прежде чем вернуть.

— Говоришь, нашел фотографию на рассвете?

— Да.

— Рассвет — это время дня, полное энергии.

— Так ты мне говорил.

— Это знак, — заявил Виктор. — Она твой счастливый талисман. Видишь ее футболку?

— Сегодня вечером она действительно принесла удачу.

— Так будет и дальше. Ты нашел эту фотографию по какой-то причине. Ее хозяин не объявился тоже по какой-то причине. Ты забрал ее сегодня сам по какой-то причине. Выходит, у тебя она и должна находиться.

Тибо хотел ответить что-то насчет парня, который ее потерял, и о том, как он теперь себя чувствует, но промолчал. Он просто лег на койку и сложил руки за головой.

Виктор сделал то же самое.

— Я рад за тебя. С этого дня удача будет неотступно следовать за тобой, — добавил он.

— Надеюсь.

— Но ты не должен потерять снимок.

— Не должен?

— Если потеряешь, то судьба отвернется от тебя.

— И что это значит?

— Это значит, что тебе больше не будет везти. А быть невезучим на войне — хуже всего.

Номер мотеля оказался таким же уродливым, как и все здание: обшитые деревом стены, светильники, прикрепленные к потолку цепями, грубый ковер, телевизор, привинченный к стойке. Создавалось впечатление, словно помещение отделали приблизительно в 1975-м и с тех пор не обновляли. Оно напоминало Тибо о тех местах, где заставлял их останавливаться отец во время отпускных семейных поездок по юго-западу много лет назад. Они ночевали в мотелях вблизи скоростных трасс, и если отцу казалось, будто там относительно чисто, он считал, что место им подойдет. Мама не вполне разделяла его мнение, но что она могла сделать? Вряд ли через дорогу можно было найти отель сети «Времена года», а даже если и так, они не смогли бы себе этого позволить.

Заезжая в номер мотеля, Тибо следовал тому же рутинному порядку, что и его отец: он поднимал одеяло, проверяя, чистые ли простыни, изучал занавеску в ванной на предмет плесени, высматривал волосы в раковине. Несмотря на пятна ржавчины, текущий кран и прожженные дырки от сигарет, чего можно было ожидать, тут оказалось чище, чем он думал. И к тому же номер обошелся ему недорого. Тибо заплатил наличными за неделю вперед, без лишних вопросов и доплаты за собаку. В общем, выгода налицо. У Тибо не было кредитных карт, дебетовых карт, карты для использования в банкомате, официального почтового адреса, мобильного телефона. Почти все свое имущество он носил с собой. У него, однако, был счет в банке, с которого ему могли перевести деньги при необходимости. Он был зарегистрирован на корпорацию, а не на его имя. Он не был богат и не принадлежал даже к среднему классу. Корпорация не вела никакого бизнеса. Он просто оберегал свою частную жизнь.